Беверли Кендалл - Неопытная искусительница

В намерения Джеймса не входило провоцировать Клифтона, но он понял, что его задача будет не из легких. Он начал раздражаться, и только тот факт, что дело касалось женщины, удержал его от стычки с Клифтоном. Джеймс никогда не встречал женщины, из-за которой стоило бы драться, особенно если эта женщина пыталась хитростью надеть на него брачные оковы.

Стараясь держать себя в руках, он с нарочитой медлительностью расстегнул пуговицы своего темно-серого сюртука и откинулся назад на стуле, вытянув перед собой ноги и скрестив руки на груди.

— Трудно поверить, что леди Виктория довела вас до такого состояния. Я полагал, что вы будете выше подобной слабости, — лениво протянул он.

В глазах Клифтона мелькнуло пламя, свидетельствующее о том, что он попал в больное место.

— Вы ничего не знаете, — буркнул Клифтон, подняв свой стакан, и сделал основательный глоток, запрокинув голову.

Джеймс фыркнул.

— Вы чертовски правы! Вчера вечером ее видели выходящей из вашей квартиры в слезах. — Он не сомневался, что, если еще немного поднажать, Клифтон расколется. Тот буквально излучал желчность, сжигавшую его изнутри.

— Вас смущает, что вы женитесь на подпорченном товаре? — резко бросил Клифтон.

Джеймс не особо удивился, потому что догадывался об этом. Он подозревал правду с того момента, как Армстронг сообщил ему о встрече с леди Викторией. Правда, не ожидал, что потребуется так мало усилий, чтобы заставить Клифтона признаться.

Он молчал, глядя на своего собеседника, который ответил ему таким яростным и напряженным взглядом, что, казалось, вот-вот взорвется. Внезапно Клифтон уронил голову. Глаза его закрылись, плечи поникли, только грудь судорожно вздымалась и опускалась. На мгновение Джеймсу показалось, что он не выдержит и — не дай Бог — разрыдается. При этой мысли он неловко поерзал и вознес краткую молитву, чтобы этого не случилось — по крайней мере в его присутствии. Наконец Клифтон глубоко вздохнул и, казалось, сумел взять себя в руки.

— Так, может, вы объясните, какого черта она устроила мне брачную ловушку? — Ничто в спокойном голосе Джеймса не указывало на бурю чувств, кипевшую у него внутри.

Клифтон насмешливо фыркнул.

— Почему бы вам не спросить у нее самому?

Джеймс отодвинулся от стола и поднялся на ноги, глядя на сидевшего за столом сломленного человека, который бросался на других, как раненое животное.

— Так я и сделаю, можете мне поверить.

Коротко кивнув, он развернулся на каблуках и двинулся прочь, но, прежде чем оказался за пределами слышимости, его окликнул Клифтон.

— Желаю удачи, милорд, — произнес он слегка заплетающимся языком.

Джеймс помедлил, прежде чем двинуться дальше. Леди Виктории придется многое объяснить завтра.

Джеймс с трудом верил, что выдержал десять часов, прошедших после встречи с Клифтоном, с таким невероятным терпением. Маркиза пришла в восторг, обнаружив его ожидающим в холле в девять часов утра на следующий день. Единственное, чего он хотел, так это чтобы она исчезла так же быстро, как появилась.

Кудахча как наседка, она препроводила его в гостиную, радостно заверив, что Виктория сейчас явится. Джеймс вежливо, но твердо отклонил предложение выпить чаю, кофе, какао — с пирожными, разумеется, французскими, ибо других маркиза не признавала.

К его бесконечному облегчению, леди Виктория появилась раньше, чем ее мать успела развить свою мысль относительно прогулки на природе.

— Вы прекрасно выглядите, леди Виктория. — Он взял ее протянутую руку и поднес к губам, запечатлев легкий поцелуй на прохладной белой коже.

— А теперь я вас оставлю. Уверена, вам есть что обсудить, — проворковала маркиза с жеманной улыбкой. Шелест ее юбок, когда она вышла из комнаты, был одним из самых приятных звуков, которые Джеймс слышал на этой неделе.

— Доброе утро, лорд Радерфорд. Что привело вас к нам так рано? — спросила Виктория, избегая его пристального взгляда. Ее глаза слегка покраснели, словно она плакала, а возле губ залегла складка.

— Может, посидим в саду? — Он кивнул в сторону дверей, выходивших в сад, где среди пышной зелени буйно цвели желтые маргаритки, и сделал приглашающий жест.

Виктория двинулась вперед, нервно оглядываясь на ходу. Ее голубые глаза настороженно блестели, словно она чувствовала, что ее ожидает что-то неприятное.

Их окутал влажный воздух. Небо хмурилось, затянутое зловещими тучами, через которые пробивались слабые лучи солнца. Леди Виктория села на деревянную скамью, расправив широкие юбки. Джеймс расположился на черном кованом стуле напротив.

Потупив взор, леди Виктория имела чрезвычайно благопристойный вид. Он заметил, что ее руки дрожат.

Она не производила впечатления бессовестной лгуньи или женщины, у которой хватило коварства, чтобы заманить в ловушку мужчину, напившегося до потери сознания в минуту слабости. Поразительно, но она была и тем и другим.

— У вас такой серьезный вид сегодня. — Она издала неловкий смешок.

Джеймс не сознавал, что хмурится, пока она не сказала об этом. Но с какой стати ему притворяться? У него есть все основания для недовольства, и он не собирается делать вид, будто это не так.

— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о ваших отношениях с Джорджем Клифтоном.

Леди Виктория замерла, побледнев, как платок в кармане его сюртука. Ее веки медленно опустились. Грудь судорожно вздымалась.

— Не пытайтесь отрицать, поскольку мне известно, что вас видели выходящей из его квартиры в расстроенных чувствах. Кроме того, я поговорил с Клифтоном. Было некоторым утешением узнать, за что он так презирает меня, — произнес он с жесткой неумолимостью.

Леди Виктория несколько раз открывала рот, словно хотела что-то сказать, но закрывала снова. По крайней мере у нее хватило совести выглядеть смущенной. Она залилась румянцем, так что порозовела даже верхняя часть ее груди, видневшаяся в квадратном вырезе платья, не смея встретиться с ним взглядом. Наконец она медленно разжала сцепленные на коленях пальцы и развела руки в умоляющем жесте.

— Я была в отчаянии, — произнесла она так тихо, что ему пришлось напрячь слух.

— И я должен был стать жертвенным агнцем?

Она устремила на него взволнованный взгляд.

— Я знаю, что мое поведение было непростительно, но я была готова на все, лишь бы помешать маме выдать меня за лорда Фредерика. — Она обхватила себя руками и содрогнулась, словно даже мысль об этом была слишком отвратительна, чтобы допустить ее.

Леди Виктория являла собой трогательное зрелище. Ее стройная фигура поникла под тяжестью вины и отчаяния, в глазах стояли слезы, но Джеймс оставался непреклонным. Эта чертова девица думала только о себе, когда состряпала свой хитрый план, чтобы поймать его в ловушку. Его судьба и чаяния не учитывались, поэтому — как бы она ни раскаивалась сейчас — Джеймс не мог найти в себе ни капли сочувствия к ней.