Барбара Картленд - Любовь уходит в полночь

— Да, так. Это так называемые династические браки, когда соединяются — женятся или выходят замуж — невесты и женихи из правящих династий разных государств. Вот в России, например, был такой царь — Ярослав Мудрый. Давно это было, очень давно, девятьсот лет тому назад. Сам он женился на дочери шведского короля. Сестру свою отдал в жены польскому королю Казимиру. Сын Ярослава — Изяслав — взял в жены сестру Казимира Гертруду. Дочь Ярослава Анна вышла замуж за французского короля Генриха Первого. Другая его дочь стала королевой Венгрии. Третья дочь стала женой норвежского принца! Видишь, как укрепилось положение Руси среди других государств в Европе? И все только благодаря династическим бракам. Так что не случайно этого царя Ярослава прозвали Мудрым. Но браки не всегда оказываются несчастливыми, даже если поначалу им не сопутствует любовь, я тебе уже говорила! — добавила миссис Сандон с улыбкой. — Я знаю такие случаи. Вот, к примеру, вторая жена русского царя Петра Великого — Екатерина Первая. По рождению она из латышских крестьян, в семнадцать лет ее отдали замуж за шведского драгуна. А через два дня после свадьбы муж ее ушел на войну и пропал без вести — шла Великая Северная война русских со шведами, русские наступали. Царь Петр заприметил эту молодую особу и сделал своей женой. Их брак можно назвать счастливым. Царь Петр Великий даже учредил в честь любимой жены награду — орден Святой Екатерины. Мне все это отец рассказывал, когда я была совсем юная. Но считается, что у королевских невест в принципе не должно быть других чувств и желаний, кроме чувства долга по отношению к своей стране.

Она горько засмеялась и уронила руки вдоль тела.

— О, Ксения, как мне тебе объяснить, насколько это другое — быть замужем за любимым и знать, что меня любят за меня саму и больше не из-за чего другого.

— А папа должен был оставить свой полк?

— Разумеется, — кивнула миссис Сандон. — Мы наделали столько шуму! Такой разразился скандал! Подобное не так-то легко сходит с рук в высших кругах. Но всё это как-то сгладили, насколько было возможно. Английский адъютант сбежал с королевской дочкой! Дело немыслимое! Думаю, это весьма сотрясло весь дипломатический корпус.

Ксении стало смешно.

— Никогда бы, ха-ха-ха, не подумала, что одно сердце влюбленной девушки может сотрясти целый дипломатический корпус! Я еще понимаю — взбесить родителей этой девушки…

Миссис Сандон тоже развеселилась.

— Видишь ли, при дворе свои правила — и правила очень строгие. Важно все! Особенно — аристократические корни, знатность рода. Так что мне и твоему отцу пришлось просто исчезнуть. Это было лучше и проще для всех. Что нам еще оставалось делать, если мы решили быть вместе — всю жизнь? Ведь невозможно такое, чтобы офицер неродовитого происхождения стал членом королевской семьи! — Миссис Сандон развела руками.

— А почему вы выбрали Литтл Кумб?

— Твой отец знал это место давно. Еще до того, как мы познакомились, он ездил в отпуск сюда с одним своим полковым другом, тот родом из этой деревни, но сейчас он живет в Бодмине, это тоже здесь, в Корнуолле, не так далеко от Труро, ты должна знать. А когда мы приехали сюда вместе с твоим отцом и я увидела эту деревню — такую красивую, — а потом, спустя недолгое время, и весь Корнуолл — такой изумительный, цветущий, бескрайний, с его небом и морем, и наш маленький дом в Литтл Кумб, окруженный кустами гортензий… Я много месяцев не могла налюбоваться тем, что я здесь вижу! Мне казалось, я очутилась в раю! — Миссис Сандон выглянула в окно, словно бы убедиться, что за стенами дома и вправду рай.

А за стенами дома — он был крайний в деревне, и вид из окна не закрывали другие дома и садики с непременной ухоженной кустарниковой растительностью вдоль стен и вдоль каменной кладки заборов — были поля: разных оттенков зеленого или песочного цвета, небольшие, с непрямыми границами, в виде «заплат», окаймленных рощицами и длинными перелесками — полосами древесных зарослей. На этих «заплатах» паслись где коровы, где овцы, где лошади, а иные были пусты — отдыхали, или на них отрастала трава для будущего сытного выпаса. Всё это выглядело очень уютно, как всё сотворенное заботливыми руками, — и вместе с тем как-то изящно, несмотря на то, что работали тут земледельцы и скотоводы. Но особую неповторимость придавали пейзажу отдельно стоящие среди полей деревья — с сильной ветвистой кроной, толстым стволом и густой листвой — очень красивые и величественные. Они стояли здесь как хозяева или стражи, как некие живые существа со своею собственной историей и судьбой. Ни одна пила лесоруба за многие десятки лет не покушалась на эти святыни — возможно, еще помнящие отголоски передаваемых из уст в уста поверий и песен древних кельтов под своими ветвями. Население в этих благословенных краях жило с природой в тесном содружестве и словно брало у нее свои блага взаймы — и честно их отдавало, не пуская в бездумный расход ни травинки, ни веточки, ни кусточка, оберегая при том во множестве жизнь лесных и полевых тварей, а не только свою.

Миссис Сандон долго молчала. Ксения ее не торопила.

— Но когда влюбишься, моя милая доченька, — заговорила мать снова, — ты поймешь, что в жизни важно только одно: быть с тем, кого любишь, и заботиться только о нем. Все остальное — приличия, правила, даже место, где ты живешь, — не имеет значения. Тем более — если речь идет о богатстве… Если делишь его не с тем, кого любишь, счастья оно не приносит.

— Уверена, папа думает точно так же!

— Да, он думает так же, хотя и сожалеет — совершенно напрасно, как я его искренне уверяю! — обо всех тех удобствах и дворянских привилегиях, какие были бы у меня в Словии и каких он не может мне здесь предложить.

— Так, значит, мы всегда жили так бедно лишь потому, что вы с папой сбежали? — Ксения потерла кончик носа — он вдруг зачесался. Она чихнула.

— Именно так, милая, но меня никогда это не волновало. Однако я бы хотела дать тебе настоящее благородное воспитание… Ведь неизвестно, как сложится твоя жизнь, и надо быть к ней готовой.

— Мама, но мне с вами так хорошо! — серьезно ответила Ксения, шмыгнув носом. — Я могу ездить с папой верхом — он мне столько рассказывает про лошадей! И я очень люблю смотреть, как он рисует. С ним так интересно! Он много всего знает и про растения, и про землю, и про лесных птиц и мелких зверьков. Мы столько смеемся… А у тебя я набираюсь ума-разума — и всего-всего, что ты умеешь делать руками! А сколько ты мне всего рассказываешь! Ты же столько знаешь — ты у меня такая умная, мамочка! И наш Литтл Кумб я очень люблю. Да мне очень, очень повезло с вами — с тобой и с папой, что вы у меня такие — самые мои любимые и независимые!