Анна Рэндол - Тайна ее поцелуя

А Мари, чуть повернув голову, на одном дыхании прошептала:

— Я упорно тружусь над своей ролью.

— Большего труда и не требуется, — шепнул Беннет в ответ.

— Нет-нет, позвольте Мари продолжать работу. Она опытный натуралист, — заявил сэр Реджинальд.

Беннет с трудом удержался от смеха. Мари же тихонько прыснула.

— Я только имел в виду, что ей не требуется работать. Я вполне смогу содержать свою жену.

Сэр Реджинальд с подозрением посмотрел на молодых людей. Казалось, он наконец сообразил, что, возможно, не уловил какого-то скрытого смысла их беседы.

— Так, значит, вы собираетесь остаться в армии?

— По крайней мере на некоторое время, — уклончиво ответил майор. — Но у меня еще есть небольшое поместье.

— Вы скучаете по нему? — спросила Мари.

Беннет не знал, как ответить. Когда Наполеона свергли в первый раз, он твердо решил, что не продаст поместье. Тогда он мечтал о том времени, когда сможет уйти в отставку и, удалившись к себе в поместье, будет писать стихи. Но, вернувшись домой, он понял, что стихи не приходят в голову. Бесчисленные вечера просидел он у горящего камина, мучаясь своими жалкими попытками… Известие о том, что Наполеон бежал с Эльбы, пришло как освобождение. И вот теперь, когда от грязи с бесконечных рядов могил у Ватерлоо, казалось, почернела и его душа, он уже не знал, чем станет заниматься.

— Поместье — мой дом, — ответил он наконец.

Мари о чем-то задумалась и, отвернувшись, стала смотреть в окно.

Колеса кареты застучали по булыжной мостовой; они в веренице других экипажей медленно продвигались к резиденции посла.

Сэр Реджинальд вздохнул и пробормотал:

— А я так скучаю по доброй старой Англии.

— Думаете, что вернетесь? — спросил Беннет.

Если бы он мог уговорить их вернуться в Англию, Мари была бы далеко от интриг. И в безопасности.

— Увы, работа приводит меня сюда снова и снова.

Беннет погладил Мари по руке.

— А вы?.. Вы хотели бы вернуться?

Она отодвинулась от него и прижалась к стенке кареты.

— Нет, никогда.

Тут карета остановилась у резиденции посла, и Беннет помог выйти Мари, а затем — ее отцу.

У входа их приветствовал сам посол:

— Добрый вечер, Прествуд, сэр Реджинальд, мисс Синклер… — Он чуть наклонил голову. — Я рад, что вы будете с нами.

Сэр Реджинальд усмехнулся и похлопал посла по спине.

— Я тоже рад, Даллер. О, а вот и Титоло! Надо спросить его, как у него продвигаются переводы. Захватывающая тема… Я полагаю, вы все об этом знаете.

— Э…

— Не беспокойтесь, Даллер. Я потом вам все расскажу.

Даллер изобразил улыбку и пробормотал:

— Жду с нетерпением.

Сэр Реджинальд тут же ушел, даже не оглянувшись.

Даллер же повернулся к Мари и с некоторым удивлением оглядел ее.

— Вы просто сияете сегодня, мисс Синклер.

Мари улыбнулась:

— А вы, оказывается, можете быть любезным, сэр.

Даллер покосился на Беннета и с ухмылкой ответил:

— Ах, моя дорогая мисс Синклер, поверьте, я всегда относился к вам с величайшим уважением.

Мари в ответ лишь повела бровью. Даллер же откашлялся и снова посмотрел на майора.

— Я надеялся, что наши кузены, близнецы Сондеры, сегодня будут здесь, но они на несколько недель задержались в Венеции.

Беннет промолчал, и Даллер, расплывшись в улыбке, проговорил:

— Ну, не стану вас задерживать. Весь зал затаил дыхание в ожидании вашего появления.

Беннет чуть не застонал, но, вспомнив о хороших манерах, ответил:

— Да-да, мы идем.

Он повел Мари в бальный зал, чувствуя себя так, будто там его ожидала виселица.

— Хотите, я определю пол половины этих… «затаивших дыхание»? — шепотом спросила Мари.

Беннет усмехнулся:

— Будете ревновать?

Она покачала головой:

— Только в том случае, если вам прикажут ухаживать за одной из них.

Ох, почему она не догадалась взять с собой веер? Мари невольно поморщилась. С помощью веера она могла бы разогнать этих хищных гарпий, когтями продиравшихся к Беннету.

Мари была права, когда сказала, что знает, кто ожидал их в зале. Свежая мужская кровь встречалась в Константинополе довольно редко, а холостяки со связями — еще реже. Но и одни лишь физические достоинства майора делали его неотразимым. Однако Беннет мог разговаривать сразу только с несколькими дамами, поэтому некоторые из них были вынуждены разговаривать с его спутницей. И их не слишком деликатные расспросы выводили Мари из себя. Мод Уильямс, сидевшая справа от нее, когда-то познакомилась с Беннетом на обеде у посла, и она сейчас возликовала, узнав, что Мари даже не подозревала, что Беннет — младший сын графа.

— Да-да, графа Ривертона, конечно же. А вы не слышали о нем? — спросила Мод, смахивая каплю пота со своей необъятной груди. — Граф — известный дипломат, и ходят слухи, что лорд Даллер был назначен послом главным образом из-за этого, а вовсе не за свои заслуги. И еще… О!..

Рядом с майором образовалась узкая щель, и Мод поспешила пролезть в нее.

Беннет общался с женщинами весьма любезно, но в уголках его глаз не было тех крохотных морщинок, которые появлялись, когда что-нибудь по-настоящему его интересовало. От этой мысли Мари стало легче. Ей очень не хотелось походить на глупых женщин, окружавших ее, но она вдруг обнаружила, что тоже ожидает освободившегося местечка рядом с Беннетом.

И во всем были виноваты его проклятые стихи.

Теперь-то она знала, что это за человек. Суровый и неуступчивый. Всегда готовый выполнить приказ — что бы ему ни приказали.

Но глубина его чувств смущала ее и озадачивала, пожалуй, даже пугала.

Нет-нет, ей не хотелось ощущать песок и гравий боевых полей Испании. Не хотелось делить с ним его печаль по еще одному убитому другу. И не хотелось чувствовать надежду, которую он обрел на восходе солнца в Саламанке. Но теперь она знала тайные мысли и чувства этого человека. И это означало, что она больше не могла сопротивляться ему и не выполнять его указаний.

Мод почти повисла на плече Беннета, а ее огромные груди чуть ли не вываливались из декольте. Мари была уверена, что майору были видны даже верхушки сосков этой женщины.

«Все, хватит!» — сказала себе Мари. И стала пробираться к Беннету.

Он тотчас же шагнул ей навстречу, явно очень довольный.

— Заиграла музыка. Потанцуем?

Она кивнула, и он провел ее сквозь толпу вздыхавших женщин.

— Эти дамы могли бы научить кое-чему даже французов в искусстве доставлять удовольствие, — заметил Беннет.

Мари улыбнулась. Только теперь она научилась понимать его юмор. Поэтому в тон ему ответила:

— Их не могла бы разогнать даже пушечная канонада.

Он тоже улыбнулся, и она заметила морщинки, появившиеся в уголках его глаз.

Другие пары также проталкивались к центру зала. Окинув их взглядом, Беннет спросил: