Мэдлин Хантер - Украшение и наслаждение

Кассандра внимательно посмотрела на француженку, потом перевела недоуменный взгляд на Эмму.

— Ты уже начала готовиться к следующему аукциону? Летом, в затишье?.. Я думала, ты подождешь до осени.

Эмма пожала плечами:

— Я не уверена, что будет новый аукцион.

Саутуэйт всегда хотел продать «Дом Фэрборна», и она решила, что больше не будет препятствовать этому. А если Роберт чудом остался в живых и если он вернется, то его будут ждать деньги от продажи предприятия.

— Ах! Но все это скажется на мне, — сказала Мариэль с протяжным вздохом. — Я вроде бы нашла способ существовать, но теперь… — Она забрала камеи из рук Эммы и Кассандры. — Что ж, может быть, другой аукционный дом, например, «Дом Кристи», даст мне двадцать процентов.

Кассандра скрестила руки на груди и с удивлением посмотрела на подругу.

— Двадцать процентов?..

Мариэль поняла, что сказала что-то не то. И, потупившись, принялась поспешно укладывать камеи в мешочек. Затем поднялась, собираясь уходить, но тут что-то привлекло ее внимание, и она проговорила:

— Что он делает здесь? А я-то думала, что наконец избавилась от него — как от того, первого Глупца.

Эмма с недоумением взглянула на француженку, потом оглянулась на дом. У двери, ведущей в сад, стоял лорд Кендейл. И он пристально смотрел на них.

Сердце Эммы болезненно сжалось. Ведь если Кендейл в Лондоне, то, должно быть… Ах, чем бы они с Дариусом ни занимались прежде, с этим покончено, и он не приехал к ней! Даже не написал после того, как они расстались в ее коттедже. И теперь ей предстояло оплакивать конец своей первой и единственной любви.

Эмма перевела взгляд на Мариэль:

— А вы его знаете?

— Это тот самый, что следит за мной. Я вам говорила о нем. «Красивый глупец».

— Называть его так — не очень-то любезно, — заметила Кассандра.

— Но есть и второе имя: «Очень глупый человек», — пробурчала Эмма.

— Он хочет меня напугать, раз так пялится на меня, — сказала Мариэль и уставилась на Кендейла так же пристально, как он на нее.

Потом вдруг выражение ее лица изменилось, и она даже улыбнулась.

И в тот же миг Эмма заметила, что виконт смутился и покраснел. А затем, резко развернувшись, ушел в дом.

Мариэль затянула завязки своего мешочка и заявила:

— Я победила! — Она указала в дальний конец сада. — Там есть ворота? Я уйду через них, чтобы Красивый глупец не последовал за мной.

— Я пойду с вами, — сказала Кассандра. — Меня ждет карета на Пиккадилли. — Она подалась к Эмме и поцеловала ее. — Дорогая, я пытаюсь решить, следует ли хотя бы намеком сообщить Кендейлу о его втором имени. Я думаю сказать ему об этом, если он снова посмотрит на меня так же мрачно и неодобрительно.

Когда гостьи вышли из задних ворот, Эмма решила, что ей следует сказать Кассандре, что у лорда Кендейла бывают минуты просветления. Что же касается его нынешнего визита… Вероятно, он сегодня приехал, чтобы передать ей какое-то сообщение. И скорее всего его прислал Дариус, не желавший встречаться с ней.

Эмма поднялась и направилась к дому, чтобы приветствовать лорда Кендейла. И вдруг замерла, оцепенела… У двери, ведущей в сад, стоял темноволосый мужчина. И он, улыбнувшись, направился к ней.

Эмма же, оцепенев, смотрела, как он приближается. Наконец воскликнула:

— Роберт?!

Через несколько секунд он крепко обнял ее. А она, глядя на брата сквозь слезы, не верила своим глазам.

Наконец они сели на скамью, и Эмма, с облегчением вздохнув, пробормотала:

— Но как же…

Она умолкла; чувства душили ее, она не могла говорить.

Роберт взял ее за руку и сказал:

— Меня спасли. Двое лордов. И с ними было не менее двадцати человек, вооруженных до зубов. Полковник Леплаж был так изумлен, что не сделал ни единого выстрела.

— Кто он, этот Леплаж?

— Человек, который держал меня в плену. Он захватил владения какого-то графа недалеко от Булони. Не знаю, чем он там занимается, но у него бывают разные люди, которые приезжают и уезжают. И иногда они обедали с нами. Все они — в основном военные. И даже, подозреваю, члены правительства. Хотя они не говорили в моем присутствии о чем-либо важном.

Эмма утерла глаза носовым платком. Было удивительно видеть, что Роберт не только не выглядел изголодавшимся в тюрьме, где, как ей казалось, его держали, но и наслаждался хорошей кухней, а также обществом гостей своего похитителя и тюремщика.

Она внимательно посмотрела на брата:

— Мне нравится твоя новая прическа. Она тебе идет.

Он провел ладонью по своим темным кудрям и с усмешкой спросил:

— Нравится? Меня подстриг по последней моде камердинер Леплажа. Во Франции все давно уже избавились от своих косичек.

— И твой сюртук тоже славный! Очень идет тебе.

Роберт снова усмехнулся:

— И мне он нравится. У Леплажа замечательные портные.

Эмма представила Саутуэйта и его друзей, врывающихся во французскую крепость с пистолетами на взводе… и находящих Роберта в прекрасно обставленной столовой, в отлично сшитом сюртуке и причесанного по последней моде.

— Я очень рада, что ты не пострадал, Роберт. И я тронута тем, что лорды рисковали жизнями, чтобы спасти тебя. Никогда не смогу расплатиться с ними. И ты не сможешь. — Почувствовав, что прослезилась, Эмма утерла глаза. — Но может быть, ты объяснишь, как стал гостем месье Леплажа?

Роберт смутился и покраснел.

— Хорошо, объясню, как уже объяснил лорду Саутуэйту. Но будет очень трудно рассказать это кому-нибудь еще…

Эмма кивнула:

— Да-да, обещаю помалкивать.

Роберт тяжко вздохнул:

— Так вот, я услышал историю об одном поместье недалеко от Булони. Там осталось много картин, а граф, хозяин поместья, бежал из страны. Причем картины — замечательные. Я сказал отцу, что хочу отправиться туда и попытаться их заполучить, но он воспротивился. Я скорблю о его кончине, но должен сказать, что порой он бывал очень старомоден и упрям.

— Если можно назвать старомодностью неодобрение воровства, — заметила Эмма.

— Но они же там просто-напросто пылились и гнили… А мы в состоянии войны с французами. Разве брать что-то у врага — это воровство? Отец же и слышать не желал об этом. Но я уже не мальчик, поэтому решил действовать самостоятельно. Вскоре должен был состояться мой первый аукцион, и я хотел обеспечить его надлежащим образом. Разыскав людей, готовых помочь мне привезти эти картины…

— Контрабандистов?!

— Я не спрашивал. Знал только, что у этих людей была большая весельная лодка. И они обещали обернуться за один день. В обмен я пообещал им двадцать пять процентов от тех денег, что выручу за эти картины.

— Это те самые люди, которые рассказали тебе о картинах?

— Да… Как ты узнала?

— Догадалась. — Эмма сокрушенно покачала головой. Роберт всегда был немного бесшабашным, безрассудным, и он никогда не прислушивался к словам отца. — Так что же случилось? Что потом произошло?