Дебора Джонс - Мальтийская звезда

Вдалеке сверкали лагерные огни, а на небе светились мириады звезд.

– Как это им удалось найти сухие дрова для растопки? – проворчал Генрих. – Земля настолько промокла, что лошади с трудом вытаскивают из нее копыта.

– Это работает на вас, а не на французов. В бою они придерживаются старомодной линии защиты.

– Разведчики доложили, что у них по десять воинов на каждого моего, – вздохнул Генрих. – Но другого я и не ожидал. У меня не будет ни на одного человека больше. Если Господь пошлет мне победу, то это будет только его заслугой. Если не пошлет – значит, то небольшое количество, которое погибнет, не нанесет Англии большого урона. Мои люди будут сражаться с обычным для них мужеством, ведь наше дело правое и Господь нас защитит.

Северин слышал, как Генрих повторял эти слова снова и снова, обходя своих солдат, разговаривая с ними, убеждая их, ведь он был их главнокомандующим и королем. Полмили раскисшей от дождя земли отделяли его маленькую армию от французов. Ветер доносил до них крики, разговоры, взрывы смеха. Это странно контрастировало с дисциплинированной тишиной английского лагеря, где хорошо вымуштрованные солдаты чистили свое оружие, исповедовались и брились. Северин знал – каждый солдат понимает, что завтра может умереть в бою. Конечно, он и сам думал об этом. Он уже попросил герцога Бургундского взять Аликс под свое покровительство в случае его смерти.

Король Генрих без устали бродил среди своих солдат.

– Лорд Арнонкур отличный разведчик, – заявил он Северину с коротким смешком. – Я послал его с сыновьями на рекогносцировку и надеюсь, что они успеют возвратиться сюда до начала сражения!

В три часа ночи взошла луна, и армия начала готовиться к бою. Желая подбодрить своих солдат, король приказал своим трубачам и барабанщикам играть знакомые мелодии, чтобы воины встретили зарождающийся день в хорошем настроении.

– Сегодня День святого Криспина; – проговорил один из лучников, седеющий человек, и его сильный голос прокатился по всей низине. – Двадцать пятое октября.

Дождь прекратился, но серое небо было затянуто свинцовыми тучами, когда солдаты начали строиться в боевой порядок.

Северин, ветеран многих сражений, смотрел на них глазами генерала. Они уже не представляли собой войско аккуратных, ярко разодетых людей, которые отплыли с Генрихом два месяца назад из Саутгемптона. Их потускневшие и исцарапанные доспехи придавали им помятый вид. Яркие плюмажи уже не развевались весело над их шлемами, они полиняли и висели, как тряпки. Северин внимательно осматривал английских лучников. Многие из них были по пояс голыми, без защитных кольчуг. Другие были босыми, несмотря на холодный дождь. Они стояли в стороне от рыцарей, рядом со своими командирами.

Но вид у всех был решительный.

Король прослушал три мессы, отслуженные в разных частях лагеря, чтобы охватить как можно больше людей. Он был в доспехах, в шлеме и плаще. На его шлеме была изображена корона, выложенная из жемчуга, сапфиров и рубинов. Плащ Генриха был расшит геральдическими леопардами Англии и лилиями – эмблемой французского королевского дома. Когда король вскочил на своего боевого коня, к нему подскакал человек и отсалютовал ему. Они обменялись словами, которые Северин, находясь на расстоянии, не расслышал. Да этого и не требовалось. Он узнал золотое с черным знамя великого рыцаря. Узнал потому, что точно такое же развевалось на его древке.

– Бельден Арнонкур, – прошептал он. Во рту у него пересохло, и он с трудом сглотнул.

Король стал объезжать войска, подбадривая их и получая в ответ громкое «ура».

– Во имя Господа! – кричал он. – За Англию!

Сражение началось.

Аликс терпеливо прождала странного человека все утро и почти полдня. Она заранее подготовила себя к встрече, зная, что он предпочитает сваливаться на нее как снег на голову. Он поступил так и в тот день, когда столкнул ее с лестницы и отнял жизнь у ее ребенка. И все равно она удивилась, когда различила его шаги, которые были слышны даже сквозь шум боя за ближайшим лесом.

– Моя Магдалена, – прохрипел Арканджело Конти.

Она отстранилась от парапета замка Азенкур и повернулась к нему. Внизу кто-то закричал. Это был крик боли, от которого у Аликс кровь застыла в жилах. Но она не могла позволить себе думать об этом сейчас. Она не могла позволить себе думать в эту минуту о Северине и о том, что он может погибнуть. Если она хочет спасти его – если она действительно хочет его спасти, – она должна забыть о том, что там происходит, и встретить демона, стоявшего перед ней.

– Не ваша, – ответила она. – И никогда не буду вашей.

И хотя ее руки стали холодными от ужаса, в ее голосе не было страха. Она с удовольствием заметила, что ее голос еще никогда не звучал так сильно. Она почувствовала, как мальтийская звезда на ее шее начала теплеть.

– Ты действительно моя, – проговорил Конти, лицо которого было скрыто капюшоном. – Ты была обещана мне более столетия назад. Ты моя, чтобы давать, и моя, чтобы брать.

Она сдернула с шеи амулет и высоко подняла его.

– Из-за этого?

Конти ахнул.

– Ты не должна снимать мальтийскую звезду! – Аликс услышала в его голосе страх. – Ты приняла ее и не можешь теперь отказаться от ее силы.

– Скажите мне, почему вы убили моего ребенка? – прошептала Аликс.

– Чтобы показать, на что я способен. – Конти захихикал, и Аликс поняла, что его ненависть свела его с ума. – Гай Арнонкур пытался меня убить. Я не могу позволить моей Магдалене носить под сердцем ребенка его сына.

– Но сын Гая Арнонкура ваш родной внук! Как можно убить кого-то, кто является частью вас и женщины, которую, как вы сами признались, любили?

На какое-то мгновение Конти смутился, но затем снова рассмеялся:

– Северин Бригант тоже Арнонкур. Я считаю насмешкой судьбы то, что он женился на тебе, и что ты могла бы родить ему ребенка. Я не мог этого допустить. Если он сегодня умрет, ты должна снова выйти замуж. Ты можешь родить дочь, которой ты повесишь на шею мальтийскую звезду. Ведь ты помнишь, с чего все началось, леди Аликс? Ведь ты помнишь, как использовала силу, чтобы остановить копье сэра Ланселота?

– Я помню, – кивнула Аликс. Дождь припустил с новой силой, и она сразу промокла до нитки. – Я все хорошо помню.

– В тот момент ты окончательно решила свою судьбу. – Он придвинулся к ней ближе. – А сейчас нам надо спешить. Впереди у нас долгая дорога. Ты даже представить не можешь, как долго я ждал тебя, сколько дорог исходил, чтобы тебя найти. Твоя мать…

– Моя мать? – Аликс повернула в руках мальтийскую звезду так, чтобы на нее упал дневной свет.

За ближайшим лесом разыгрывалось сражение: слышались крики и лязг мечей. Аликс уже решила, что Конти не станет отвечать на ее вопрос, но вот он заговорил: