Ирена Гарда - Кассандра. Пророческая бездна

– А где Креуса? Неужели ты не возьмешь ее с собой.

– Конечно, возьму! Она хоть стерва, но моя стерва. Я к ней уже привык за столько лет. Так что если увидишь мою супругу, скажи, чтобы она срочно бежала домой.

– А мама, отец, Лаодика, Полисфена, Кореб, мои служанки?

– А остальные жители города? Ты про них спросить не хочешь? Приама с Гекубой я не возьму, потому что не желаю плясать под их дудочку. Кореба я тоже спасать не собираюсь. Не маленький. Это он должен защищать тебя, а не ты его. Полисфена ни на шаг не отходит от матери, а Лаодика где-то болтается. Сегодня же в каждом переулке пир горой. Так что быстрее шевели ногами и не задавай лишних вопросов.

– Хорошо! Я сейчас!

Когда Деифоб услышал, что придумала Кассандра, то сначала страшно рассердился, но затем, подумав, решил, что идея не так уж плоха. Конечно, Елене это придется не по нраву, но ведь ее никто слушать не собирается. Тем более что ему самому показалось, что, когда коня тащили через пролом, в нем что-то загремело, похожее на металл, причем четыре раза подряд. Может, он не самый умный из братьев, но и не настолько глуп, чтобы поверить, будто ахейцы на прощание решили сделать своим врагам подарок. Дураков нет!

Явившись в дом Париса, который теперь был его по праву мужа Елены (свинольвы были выброшены в день его въезда), он приказал Эфре позвать хозяйку, а сам отправился на кухню в поисках чего-нибудь съедобного. Сегодня явно не лучший день в его жизни. Все троянцы гуляют, вино льется рекой, почти в каждом дворе парни водят хороводы, а он должен заниматься всякими малоприятными делами. Вот сейчас предстоит одно из них.

На кухню впорхнула Елена и недовольно повела точеным носиком.

– Ты не хочешь принять ванну? Эфра тебе ее сейчас сделает, а то весь дом пропах потом.

Это она сказала сказала, потому что Деифоб мало походил на ее спесивого, но мягкого мужа. За сделанное ему замечание она тут же получила оплеуху.

– Тебя не спрашивали! (Он, наконец, нашел кусок жареного мяса и с удовольствием отгрыз от него половину.) Давай быстренько собирайся. Есть дело!

– Я никуда не пойду. За окном вот-вот совсем ничего не будет видно.

– Мне еще одну оплеуху тебе отвесить, или начнешь вести себя, как нормальная троянская жена? Быстро собралась и пошла! У меня нет времени на твои выкрутасы!

Пришлось Елене накинуть на голову покрывало и приказать Эфре приготовить что-нибудь на ужин.

По дороге к храму Деифоб так застращал свою жену оплеухами, что она была уже на все готова, лишь бы смягчить его гнев. Почувствовав, что она достаточно запугана, Деифоб подвел ее к коню и приказал:

– Ты знакома с женами ахейских героев? Да? Отлично! Тогда обойдешь три раза вокруг коня, и будешь окликать героев голосами их жен. И только попробуй где-нибудь сфальшивить!

– Так там же никого нет!

– Не твое дело! Делай то, что я приказал!

Елена замялась, кутаясь в покрывало на сильном ветру. Она-то знала, что в брюхе коня сидит десятка полтора воинов.

Пришлось послушаться мужа, надеясь, что ее потом не зарежут за двойную игру. В споре Европы и Азии она выбрала средний путь, и сколько Деифоб ни твердил, что сидение на двух стульях до добра не доводит, она его не слушала.

Медленно обходя огромного коня, она звала каждого воина по имени, голосом его жены, звала, рассказывала о детях и родителях. Но конь продолжал стоять темной глыбой, и ни одного шороха не доносилось из его нутра.

А Кассандра в это время убеждала Андромаху бежать из города, но ее слова пропадали втуне. Молодая женщина никак не могла взять в толк, зачем ей бежать с Астиамаксом, когда здесь ее дом, а ахейцы давно уже подплывают к своим землям.

– Пойми же ты, – в который раз убеждала ее золовка, – нас уже не защищают стены, нет палладия, нет войск, а те, кто есть, изранены и смертельно устали. Если тебе, как ты говоришь, безразлична твоя судьба, то подумай о сыне! За что же ты его обрекаешь на смерть?

Молодая женщина устало посмотрела на свою засидевшуюся гостью: завтра Астианакс проснется ни свет, ни заря, а Кассандра, похоже, не собирается уходить. Служанки давно уже приготовили ей постель, а она, из-за фантазий золовки, не может вытянуться на благословенном ложе в ожидании сна.

– Послушай, дорогая, – сказала она мягко, накрыв своей ладонью руку Кассандры, лежавшую на столе. – Давай договоримся, что сегодня мы на этом закончим, а завтра ты придешь пораньше, и мы все обсудим в лучшем виде.

– Но завтра не будет! – почти закричала вещунья, пытаясь достучаться до разума вдовы Гектора.

– А вот завтра и посмотрим, – философски заметила Андромаха, преследуя глазами невесть как залетевшую муху.

– Почему ты мне не веришь? Послушай, сейчас ты решаешь свою судьбу. Послушайся моего совета – и все будет хорошо, иначе ты изведаешь столько горя, что не захочешь жить!

Наконец, Андромаха не выдержала. Если Кассандра не понимает намеков, то надо говорить открытым текстом.

– Послушай, дорогая, я прекрасно понимаю всю ценность твоего предложения, но давай отложим разговор на завтра. Тогда я буду не такая сонная, и смогу понять весь этот бред. Ну, нет ахейцев, нет! И ты зря портишь нам обеим нервы. А теперь я пойду спать.

И она действительно покинула Кассандру, оставив подругу сидеть у теплого очага.

Выйдя от Андромахи, Кассандра на минутку остановилась на пороге, любуясь на луну, которая почти ложилась ей на ладони, а затем направилась к темнеющей цитадели.

Шум в городе почти стих. Жертвы были принесены, животы горожан были полны мясом и вином, на душе первый раз за много месяцев воцарился покой – чего бы и не лечь спать троянцу рядом со своей теплой со сна женой?

Поднимаясь к Пергаму, она подумала о том, что надо было бы попрощаться с родителями и сестрами, а то, возможно, потом такой возможности уже не подвернется, и вдруг увидела, как в конце улицы появились мужские тени, держащие в руках поблескивающие под светом луны клинки.

Началось! Она буквально слилась со стеной дома, спрятавшись в густой тени платана. Отряд прошел мимо, разделившись на перекрестке. Девушке стало страшно, и она бросилась бегом под защиту родных стен. Обернувшись у входа в цитадель, она увидела Скейские ворота, рядом с которыми пылал костер, и бесконечную толпу людей, пробегающих мимо него в город.