Шеннон Дрейк - Ночное пламя

Да, ему нужен сын. Ему и Шотландии. Вот почему он так спешит, несмотря на темноту и пургу. Во имя будущего Шотландии.

— Снегопад усиливается, сир.

Обернувшись, Александр увидел, что спутники отстали, только Аррен держится рядом.

— Неужели ты боишься, мой юный рыцарь?

— Не за себя, сир. Я боюсь за Шотландию.

— Сколько тебе лет? — улыбнулся король.

— Шестнадцать, сир.

— Ты умен не по годам, мой мальчик, однако запомни, что король — еще не вся Шотландия. Она у нас в крови, в наших сердцах и душах. Королей создает прихоть благородного происхождения. А Шотландия — это земля, по которой мы ступаем, прекрасная и суровая, как ее люди.

Александр пришпорил коня, и тот рванулся вперед, разбрасывая из-под копыт комья снега и грязи. Он знал, что пятерым рыцарям сопровождения, в большинстве своем мальчишкам, у которых еще молоко на губах не обсохло, он наверняка кажется стариком. Ну нет, он в отличной форме, да и наездник каких мало. К тому же, помимо демонстрации физической удали, было что-то романтичное и возбуждающее в его решимости увидеть новобрачную этим же вечером. Бог свидетель, он готов перевернуть землю, лишь бы оказаться рядом с ней.

Король первым добрался до переправы, но остальные быстро приближались, не щадя лошадей. Паромщик, не ожидавший, что найдутся желающие переправиться через реку в столь поздний час, удалился на покой, однако Александр нетерпеливо забарабанил в дверь хижины.

— Эй, парень! Займись-ка делом!

Грубоватый здоровяк с широкими плечами и крепкими руками приоткрыл дверь, но, узнав всадника, распахнул ее. Спутники короля тесно сгрудились вокруг, прячась за домом от пронизывающего ветра и мокрых хлопьев снега.

— Сир! — воскликнул он, преклонив колено. — Сир, переправляться нельзя…

— Нет, можно, ты сам убедишься!

— Cha bu chоir dhut! — перешел на гэльский паромщик, стараясь убедить короля отказаться от его затеи.

— Говорю тебе, можно! — повторил Александр.

Когда он говорил подобным тоном, всем оставалось только подчиниться. Набросив теплый плащ и поклонившись своему монарху, паромщик направился к переправе. Ветер яростно рвал веревки из его рук, поэтому королевская свита была вынуждена помочь ему отвязать паром.

Напрягая мышцы, седой паромщик искоса взглянул на молодого человека, трудившегося с ним бок о бок.

— Помогай нам Господь, если нами правят глупцы, — пробормотал он.

— Мы сможем переправиться?

— Разве что милостью Божьей. Э, да к чему попусту болтать. Прости старого дурня за чрезмерную привязанность к жизни, парень. Ты умеешь плавать?

— Умею.

— Тогда, может, не пропадешь.

— Я боюсь не за себя.

— Ага, — кивнул паромщик. — Ладно, юный сэр. Оставайся с этим безумцем, который потерял разум, позабыв, что перво-наперво он король, а не любовник!

Такие речи считались крамолой, поэтому оба замолчали и еще крепче ухватились за веревки. Перекрикивая рев ветра и шум воды, рыцари завели лошадей на паром и сосредоточили все усилия на том, чтобы заставить суденышко двигаться наперекор ветру. Бледные, продрогшие, они тревожно переглядывались сквозь снежную пелену. Одежда насквозь промокла, ледяной ветер обжигал лица, примораживал носы и щеки.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем им удалось достичь противоположного берега, и рыцари с явным облегчением разразились приветственными криками в адрес короля.

Тот не скрывал удовлетворения, доказав, что может отправляться в путь, когда пожелает. Он могущественный король, ему предначертано вести за собой людей. Он сильный, волевой мужчина, способный преодолеть все преграды, чтобы соединиться с невестой и заложить основы будущего.

— Да, сир, мы переправились, — сказал паромщик.

Александр бросил ему монету, на которой было отчеканено его собственное изображение. Поймав ее на лету, паромщик поклонился. Он еще тяжело дышал от чрезмерных усилий; над верхней губой виднелась испарина, несмотря на жгучий холод.

— Как я тебе и говорил, — добродушно напомнил король. Потом, не обращая внимания на колючий ветер, отбросил назад стеснявший движения плащ и скомандовал: — Ну а теперь в путь!

Рыцари вскочили на коней, махнув паромщику на прощание, и тот поднял руку в ответ. Странное выражение его лица заставило сэра Аррена быстро развернуть своего коня и поспешить за Александром.

«Воистину королевское безрассудство опаснее глупости!» — тревожно подумал он.

Подгоняемый нетерпением, король несся словно одержимый, никто из свиты не мог угнаться за ним.

— Боже милостивый! Ты его видишь, Финн? — крикнул Аррен, обернувшись к скакавшему позади рыцарю.

— Быстрее, догони короля! — нетерпеливо отозвался Финн из Перта. — Мы за тобой!

— Я его не вижу, совсем не вижу! — горестно прокричал Джон из Селкерка.

Молодые люди замолчали, охваченные страхом и дурными предчувствиями.

Снег между тем повалил еще гуще, черный мрак смешался с белыми хлопьями, образовав непроницаемую пелену. Испуганные рыцари натянули поводья и тревожно звали короля, а облепленные мокрым снегом лошади били копытами, беспокойно кружа на месте.

— Иисусе! Мы его потеряли! — воскликнул Финн, перекрикивая свист ветра.

— Мы не могли его потерять! — возразил Джон. — Видно, он поехал другим путем! Нужно отыскать короля! Если мы потеряем Александра…

— Мы потеряем Шотландию! — закончил за него Аррен и пришпорил коня.

Александр скакал, не ведая ни о чем. Сердце у него радостно билось, он думал о жарком огне в камине, о подогретом, сдобренном пряностями вине и шелковистом теле молодой жены.

Он хорошо знает дорогу, а его конь надежен и быстр. Вспомнив о зловещих признаках, омрачавших день, Александр с удивлением отметил, что они исчезли, а ночь тиха и прекрасна в своем белоснежном уборе.

Конь вдруг споткнулся, затем упал, и король с проклятием вылетел из седла. Но удара о землю не последовало.

Человек обычно не верит в собственную смерть. И даже летя со скалы, Александр отказывался признать, что его час пробил. Багровое небо и разразившаяся потом буря не могли отправить его в бездну…

Но кровавый свет покинул небеса, чтобы обагрить землю…

А как же будущее Шотландии? Ведь это ради него он пустился в путь. Он могучий король, сильный, жизнелюбивый мужчина в расцвете лет.

Он пришел в ярость. И успокоился…

Александр рухнул на камни. Боль, ужасная боль, боль. Темнота.

Его тело, искалеченное, растерзанное, полетело дальше, дальше.

Заливавший небо багрянец предвещал кровь, и она действительно омыла землю.

Да. Цвет крови.

Предвестник грядущих бед.

Будущее Шотландии, подобно телу короля, лежало в темной бездне, обреченное теперь окраситься кровью.