Пола Куин - Укрощенная горцем

Генри де Вер прислонился к холодной стене в нескольких дюймах от алькова, где шептались в тени Мейри и капитан Грант. Сердце молодого человека отчаянно колотилось и было готово совсем разбиться. Он коснулся шрама, обезобразившего его лицо. Нет, должно быть, он все неправильно понял. Мейри не могла так поступить с ним.

Надо уходить. Ему не было дела до того, о чем они будут шептаться дальше. Надо убраться раньше, чем они его заметят. Следовало все обдумать и понять, что это значит и что ему теперь делать.

Покинув Оружейную галерею, он медленно брел к лестнице. Его ноги подкашивались, в руках ощущалась слабость, лицо…

Мейри завлекла его улыбками, которыми не одаривала ни одна другая женщина. Все из-за нее. О, как он мог не узнать этот мрачный, хрипловатый голос? Генри думал, что никогда его не забудет. Не забудет холодных синих глаз той, что прошлой весной рассекла его лицо у Глен-Гэрри.

По приказу отца Генри присутствовал на тайном собрании отряда камеронцев, которые опасались, что Карл может оставить королевство своему брату — католику Якову. Они оказались правы… и разоблачены.

Ночь была очень темной, а дорога еще темнее, но Генри поклялся, что никогда не забудет этих глаз под капюшоном и маской. Бедный Эдгар, его кучер, дотянулся до факела и осветил небольшую группу нападавших. Она выхватила клинок и мгновенно убила Эдгара. Генри знал, что не стоило выпрыгивать из кареты. С тех пор он каждый день сожалел о своей неуместной храбрости.

В порыве бешенства он двигался очень быстро и знал, где она находится, но тут погас факел Эдгара. В темноте он дотянулся до ее лица и со всей силы ударил перчаткой. Ее сообщники не успели ему помешать.

Мейри не разглядела его, иначе второй кинжал, который она выхватила, достиг бы своей цели — она целилась ему в горло. Удар был не смертелен, но Генри упал, схватившись за окровавленное лицо.

— Мерзкий предатель. — Она плюнула на него и поспешила прочь. — Жаль, ты не выживешь и не расскажешь другим, что мы придем и за ними.

Мейри считала, что убила его. Лучше бы убила, чем так ужасно обезобразить.

Мейри.

Он полюбил ее, как только увидел в Уайтхолле, такую гордую и уверенную. Другие женщины во дворце со злобой смотрели на нее и на ее шотландское платье. Так же смотрели они и на него. Она была самой красивой женщиной, какую он встречал в жизни. И когда она, не пугаясь его уродства, улыбалась ему, Генри был готов упасть перед ней на колени.

— Нет, — прохрипел он, срывая с себя парик.

Не может быть, чтобы его добрая, прекрасная, сострадательная Мейри сотворила такое.

— Генри?

Он обернулся на голос сестры. Ему не хотелось сейчас с ней разговаривать. Она, без сомнения, будет трещать о своем капитане Гранте. Этот ублюдок положил на Мейри глаз сразу, как только приехал.

— Ты ужасно выглядишь.

Ему не надо об этом напоминать.

— Я иду спать, Лиззи.

— Но еще белый день! — крикнула она, когда он повернулся, чтобы уйти. — Ты заболел? Надеюсь, ты ничего не подхватил от этой своей шотландской потаскушки?

— Она не потаскушка, — неуверенно возразил он: ведь Мейри, как и все женщины, таяла при виде Гранта.

Мейри заявляла, что ей нет до него дела, но каждый раз, когда Грант появлялся, то есть практически все время, не сводила с него глаз. Черт возьми, кто он такой, этот Грант, почему посмел вчера унести ее с солнцепека и от семьи де Вер? Он, Генри, хотел двинуть его в челюсть за такую наглость! И почему Мейри не сделала это за него, если она утверждает, что терпеть не может этого ублюдка?

— Генри, ты собираешься мне отвечать или будешь стоять здесь как пень?

Он растерянно заморгал. Может быть, стоит рассказать Лиззи, что это Мейри его изуродовала? Ему надо с кем-то поговорить, с кем-то, кому можно доверять и кто может посоветовать, что ему теперь делать. Надо ли пойти к отцу и рассказать ему, что Мейри Макгрегор в свободное время убивает камеронцев? Может, рассказать герцогу Куинсберри? Написать самому герцогу Монмуту? А если они прикажут ему убить Мейри? Сможет ли он?

— Лиззи, я должен рассказать тебе одну вещь. Мне нужно…

— Ты не видел капитана Гранта? — Глаза девушки метались по всей галерее. — Он собирался поехать кататься со мной в Сент-Джеймсский парк, но куда-то пропал.

Генри помрачнел. Даже его сестра не способна отвлечься от этого золотоволосого негодяя. В душу хлынула волна гнева и горечи. Генри стиснул зубы. Он знал, что от этого шрам становится заметнее, но сейчас ему было все равно.

— Элизабет, я думаю, твой капитан предпочитает другую.

Ее глаза распахнулись, в них блеснули слезы. Генри не очень раскаивался в своих словах. Почему только он должен страдать? Лиззи забудет Гранта. Ее красота никуда не денется. Он, Генри, — другое дело.

— Кого? — требовательно воскликнула она и поджала губы. — Ты сейчас же скажешь мне, кого он выбрал!

В голосе Элизабет появились истеричные нотки. Она шагнула к брату, и Генри бросил парик на пол, на случай если придется защищаться. У сестры бешеный нрав, и ей уже случалось бить его, если она не получала того, что хотела.

— Это мисс Макгрегор, — выпалил он ей в лицо. — Они и сейчас вместе.

Элизабет застыла, ее челюсть на мгновение отвалилась, но девушка тут же закрыла рот и стиснула зубы. Генри испугался, что сейчас сестрица закинет голову назад и завоет. Вместо этого Лиззи вдруг взяла себя в руки и ответила брату ледяной улыбкой.

— И поэтому ты так мрачен? — Она с насмешливым пренебрежением покачала головой. — Ты влюбился в нее, и вот чем она тебе отплатила! Что ты собираешься делать, Генри?

— А что я могу сделать?

Элизабет нагнулась, подняла парик и отдала брату.

— Бедный Генри. Когда на тебя напали, ты утратил не только красоту лица. Раньше ты был так уверен в себе, всегда знал, что получишь все, что хочешь. — Элизабет придвинулась и задышала прямо ему в лицо. — Если в твоем сердце осталось хоть что-то мужское, брат, затащи ее в постель и покажи, кто ты есть. А если и после этого она не захочет тебя, убей ее!

Генри отшатнулся. Сколько ночей он провел в мечтах о том, что убьет тварь, которая его изуродовала! Мечтал о том, что найдет ее, сорвет маску, а потом перережет глотку.

— Ну давай же! — Сестра ухмыльнулась прямо ему в ухо. — Я знаю, что ты сделал с той крестьянской девкой в Ноттингеме, которая рассказывала всем, что носит твоего ублюдка.

Генри прикрыл глаза, защищаясь от воспоминаний. С Мейри он такого сделать не может. Конечно, она причинила ему зло, но всегда была добра к нему. Отличала его. В этом он был уверен. Его и Гранта. Может, не стоит ее убивать?

— Сделай что-нибудь с ней, Генри, — уже спокойнее произнесла Лиззи, легонько поцеловала его в щеку и отошла. — Иначе сделаю я.