Донна Грант - Влюбленный горец

Что-то знакомое было во внешности пленницы, словно он видел ее раньше. Она была молода. Руки свободно висели по бокам, а черное пламя, кажущееся нереальным, лизало ей кожу.

Куин потянулся, чтобы коснуться его рукой.

— Не смей, — остановила Дейрдре.

Он бросил на нее взгляд.

— Что это за пламя?

— Это сильная магия. Моя магия, Куин. Я могу пользоваться ее способностями, видеть будущее и сохранять ее в живых столько, сколько мне потребуется.

Куину показалось диким, что Дейрдре так мало ценит жизнь.

— Как давно она здесь?

Дейрдре усмехнулась.

— Не так уж давно. Она показалась тебе знакомой?

— Да, — осторожно признался он.

— Это Лавена, сестра Айлы. Много лет назад я заключила их обеих в темницу, а заодно и дочку Лавены.

При упоминании о ребенке Куин стиснул зубы.

— А что стало с ее дочерью?

Неожиданно дверь открылась и на пороге показалась девочка с иссиня-черными волосами, как у Айлы и ее матери. Холодные голубые глаза уставились на Куина.

— Кажется, ты говорила, что захватила их много лет назад.

Он поглядел на ребенка, которому никак не могло быть больше восьми лет.

Дейрдре кивнула.

— Так и есть. Только Грания навсегда останется такой, как сейчас.

Куин всмотрелся в нее и заметил ту же злобу в ее чертах, которую видел в лице Дейрдре. Пришло время призвать на помощь хитрость и коварство, как всегда советовал поступать отец, если нужно было выжить в окружении зла.

Грохот закрывшейся двери после ухода Куина еще долго звучал под сводами подземелья. Уныние и грусть овладели Маркейл. Чувства тяжелые и гнетущие, перебороть которые было невозможно. Куин снова оставил ее, и на этот раз ради благой цели.

В глубине души она понимала, почему Куин так поступил. В основе его решения сдаться Дейрдре лежали преданность и любовь к близким ему людям. Но ее вдруг охватил гнев на его братьев, которые могли бы прийти за ним, избавить его от рокового шага.

А они так и не объявились.

Рядом с ней оставались Арран и Дункан. Они не разошлись по своим пещерам и охраняли ее, но теперь Маркейл было все равно. Без Куина все теряло смысл.

«Хватит! Прекрати себя жалеть!»

Маркейл встряхнулась и сосредоточилась на главном, что могло помочь и Куину, и другим Воителям — на том, чтобы вспомнить заклятие, которое сковывало их богов.

Но как она ни обшаривала уголки своего сознания, как ни пыталась припомнить все, чему бабка учила ее, у нее ничего не получалось. Заклятие ускользало.

Маркейл поднялась с плиты и принялась мерить шагами пещеру: все, что угодно, лишь бы не свихнуться. Ее мысли были полностью заняты Куином. Она думала о жертве, которую он приносил ради них всех, о своей привязанности к нему, и неожиданно поняла, что он дорог ей намного больше, чем ее семья или даже бабка.

— Он вам очень нравится, ведь так? — спросил Дункан.

Маркейл оглянулась и увидела, что Воитель со светло-голубой кожей наблюдает за ней.

— Да, очень.

Дункан кивнул.

— Заметно, что вы ему тоже нравитесь.

— Он защищает меня, это верно, — сказала Маркейл. — Но он заботится обо мне, потому что важно сохранить мне жизнь, ведь я могу помочь покончить со всем этим.

Дункан хмыкнул и покачал головой.

— Можете мне поверить, я видел, как Куин смотрит на вас, как следит за каждым вашим шагом. Он к вам неравнодушен.

Маркейл очень хотелось, чтобы это оказалось правдой, но она знала реальное положение вещей. Куин относился к ней так, как отнесся бы к любой женщине, немного скрасившей его пребывание в этой юдоли тьмы и зла.

Куин пробудил в ее душе незнакомое чувство. Ей хотелось, чтобы он касался ее, целовал ее, хотелось прижаться к его телу. Она с удовольствием ощущала на себе взгляд его светло-зеленых глаз, наблюдала, с каким ощущением собственной силы и власти Куин командует людьми, и те принимают это как должное, потому что он лучший. Ей понравилось и то, что он подверг себя опасности, чтобы обеспечить безопасность для нее и для своих близких.

Вдруг до нее дошло. Она… любит его!

Маркейл оперлась о стену, пошатнувшись. Любит? Ей казалось, она уже никогда не узнает смысл слов «влюбиться в мужчину». И вот теперь это с ней случилось, а она даже не заметила.

— Маркейл? — К ней подошел Арран. — Вы ужасно побледнели.

— Я люблю его, — шепотом отозвалась она. — Я… полюбила его. И потеряла.

Дункан осторожно взял ее за руку, пытаясь не задеть когтями платье.

— Вам нужно присесть и отдохнуть.

— Я и так уже много отдыхала. — Она отдернула руку. — Надо что-то предпринять, что угодно.

— Тогда попытайтесь вспомнить заклинание, — предложил Арран. — Сейчас это единственное, что может помочь Куину.

Маркейл покачала головой.

— Я уже пыталась, Арран. Не знаю, как это удалось бабке, но она слишком глубоко запрятала его.

Куин всматривался в лицо Грании, чтобы найти признаки невинности, свойственной детям, а видел только отпечатки злобы и враждебности.

— Ты так сильно любишь детей, что решила оставить ее в этом возрасте? — обратился он к Дейрдре, указав на Гранию.

Дейрдре рассмеялась.

— Ох, перестань, Куин. Ты же знаешь, я делаю лишь то, что мне выгодно. У меня были причины оставить Гранию ребенком, и они существуют до сих пор. Во всяком случае, я сомневаюсь, что они когда-либо исчезнут. Понимаешь, Грания… Ладно, скажем так — Грания заставляет кое-кого делать то, что он должен.

Куин понял, что она говорит об Айле. Это было единственное объяснение.

— Отошли ее.

Ему было противно находиться рядом с этим созданием.

— Я зайду к тебе позже, — предупредила Дейрдре девочку.

Одна из служанок под покрывалом пошла вперед, провожая Гранию. Куин оглядел трех оставшихся. На всех были черные покрывала, скрывавшие лица, волосы и все тело целиком.

— Почему ты так их одеваешь?

Дейрдре улыбнулась и приподняла белую бровь.

— Это те, кто осмелился бросить мне вызов. Жрицы, почему-то решившие, что их магия сильнее моей.

— Поэтому ты превратила их в рабынь.

— Можно сказать так. — Она пожала плечами. — Я указала им на ошибки, которые они допустили.

— Другими словами, их пытали до тех пор, пока они не запросили смерти, и тогда ты предложила им стать рабынями.

Склонив голову набок, она засмеялась.

— Ты понимаешь меня лучше других.

— Не льсти себе. Ты воплощение зла, поэтому представить, на что ты готова пойти ради цели, совсем нетрудно. И все-таки зачем им накидки?

Она поманила к себе одну служанку и сдернула с нее покрывало.

— Тебе нравится смотреть на это?

Он вздрогнул, хотя изо всех сил постарался скрыть это. На него смотрело лицо женщины все в шрамах и ожогах. Когда-то она была гордой жрицей, а сейчас прятала глаза и лицо. Даже ее темно-рыжие волосы были острижены под ноль.