Тесса Дэр - Ночь в его объятиях

— Честно говоря, не понимаю. — Он положил руки ей на плечи, пытаясь успокоить. — Сюзанна, клянусь, у меня и в мыслях не было обманывать тебя. И независимо от того, как сейчас я отношусь к твоему отцу… Даже сейчас я вынужден признать, что его пушка — блестящая идея. О ней должны узнать.

— Да, пушка — блестящая идея. Но на практике она не работает. Знаешь, сколько опытных образцов он перепробовал и скольких бед мы чудом избежали? Последняя взорвалась, Брэм. Практически в его руках. Отец тогда перенес сердечный приступ и оставался в постели несколько недель. Он обещал, что прекратит эксперименты и отправит свои схемы для проверки коллегам. Он обещал мне, но…

— Значит, он нарушил свое обещание. Причем дважды. — Брэм бросил взгляд на нагрудный карман, где лежал конверт. — Твой отец мог отдать мне эти приказы несколько недель назад, понимаешь? Но он решил использовать меня, потому что у него появилась такая возможность. То, над чем мы так долго работали, не имеет никакого значения, потому что все это лишь мишура и украшения, которые должны обрамлять драгоценный камень, коим является его новая пушка. Он манипулировал нами обоими. И не только нами, но и всей этой проклятой деревней. Из-за гордыни твой отец обманул нас всех.

Сюзанна зажмурилась и прижала руки к ушам.

— Остановись! Замолчи! Я не хочу больше ничего слышать!

Брэм знал, что ее гнев в действительности не был направлен на него. Сюзанна злилась на отца. Ужасное чувство беспомощности возникло у Брэма, когда он понял, что ничего не может сделать, чтобы изменить прошлое. Он не мог исправить его даже для Сюзанны. Но он мог быть здесь, с ней. И мог крепко обнимать ее.

Так он и сделал, прижав Сюзанну к своей груди. А она положила голову ему на плечо и заплакала, то и дело вздрагивая и громко всхлипывая.

Когда же она наконец подняла голову и сделала глубокий вдох, Брэм отвел ее к беседке.

— Ну, давай присядем.

— Мне так жаль… Твое колено…

— Нет-нет, все в порядке.

Брэм потянул ее к себе, но скамья в беседке была слишком узкой, поэтому Сюзанне пришлось сесть к нему на колени.

— Вот… — Он вытащил флягу из кармана и отвинтил зубами крышку. — Сделай глоток, это поможет.

Она сделала большой глоток и закашлялась.

— Прости, — сказал Брэм, поглаживая ее по спине. — Ты такая опытная в стрельбе… и во всем остальном, но я забываю, что ты пока еще не освоила некоторые мужские привычки.

Сюзанна откашлялась и криво улыбнулась:

— Пожалуй, спиртное — это то, что я еще не пробовала. Что же касается отца… Ах, Брэм, он ведь обещал!.. Он обещал мне очень много всего, а я была такой дурой, что верила. Он сказал, что будет сам заботиться о себе и перестанет причинять мне беспокойство. Но эта пушка… — Она всхлипнула. — И еще он когда-то давно сказал, что замок Райклиф мой. «Замок — твой приз, — говорил он. — Награда за то, что ты выздоровела». А затем… — Она потянулась за флягой и отхлёбнула виски с гримасой. — А затем он просто отдал замок тебе.

— Я не знал. Сожалею.

— Ничего. Это просто девичья глупость. И, судя по всему, я действительно ужасно глупая. — Она вздохнула и положила голову ему на грудь. — Тем летом отец обещал мне, что я буду в безопасности в Норфолке. Но теперь я знаю, что он просто хотел избавиться от меня хотя бы на время. Очевидно, тем летом я очень ему мешала.

— Тише, любимая, тише. — Брэм поцеловал ее в висок. — Не переживай так сильно.

— Но все это можно стерпеть, если бы у меня был ты, Брэм. Но теперь ты уезжаешь, и я не знаю, как такое переживу. Я очень тебя люблю.

Сердце в его груди без малейшего труда станцевало вальс. Выходит, Сюзанна любила его. Так она сказала и в доме. Четыре раза, если он правильно запомнил. И с каждым разом она добавляла еще больше радости к его счастью. А теперь он погрузился в него по-настоящему.

— Пожалуйста, не уезжай, — прошептала она. — Не оставляй меня.

Брэм не знал, как ответить. Поэтому просто приблизил губы к ее губам.

Они целовались долго и страстно, и Сюзанна ожила в его объятиях, охваченная каким-то чувственным безумием. Сжимая плечи Брэма, она потерлась грудью о его грудь, а потом, запустив пальцы в его густые стриженые волосы, поерзала у него на коленях, чтобы их поцелуй стал еще глубже.

Возможно, на нее так подействовало виски, во всяком случае, Брэм не подозревал, что она может быть настолько страстной.

Впрочем, ему это даже нравилось.

— Не оставляй меня, — убеждала она, прижимаясь к нему всем телом. — Обними меня покрепче и пообещай, что никогда не отпустишь.

— Да, никогда.

Он просунул одну руку ей под ягодицы и чуть приподнял ее повыше.

И в тот же миг Сюзанна встала, а затем уселась так, чтобы оседлать его на скамье. Брэм провел рукой по ее бедру и почувствовал, что она была уже влажной — влажной для него. Они застонали в унисон, когда он скользнул кончиком пальца в ее лоно. Затем ее рука потянулась к застежке его бриджей. Уже расстегивая пуговицы, Сюзанна прошептала:

— Ты нужен мне, Брэм. — Она поглаживала через ткань его возбужденную плоть. — Ты нужен мне сейчас.

Ей не пришлось просить дважды. Брэм в считанные секунды спустил бриджи и, чуть приподняв бедра Сюзанны, опустил ее на свое возбужденное копье. Когда он вошел в нее, оба замерли, наслаждаясь этими мгновениями и изо всех сил сопротивляясь желанию двигаться.

Когда же желание стало абсолютной необходимостью, Сюзанна начала вращать бедрами, сначала медленно, затем все быстрее. А Брэм помогал ей, то и дело приподнимая ее и опуская. В какой-то момент Сюзанна громко застонала и уткнулась лбом ему в плечо. Брэм тотчас понял, что она близка к оргазму, а сам он изо всех сил сдерживал себя; ему отчаянно хотелось почувствовать, как ее тело бьется в конвульсиях, хотелось услышать ее крики — без этого его блаженство не имело бы смысла. Но вскоре он понял, что теряет над собой контроль и проигрывает это свое сражение за сдержанность. Тихо застонав, Брэм прохрипел:

— Любимая, я больше не могу сдерживаться.

— Останься, — сказала она. — Останься со мной.

— Поедем… — выдавил он сквозь зубы. — Поедем со мной.

Вцепившись друг в друга, задыхаясь и сжимая друг друга изо всех сил, они вместе взлетели к вершинам блаженства, и почти тотчас же оказалось, что он вот-вот взорвется от восторга. Божественное удовольствие от соития могла затмить лишь радость от того, что он наполнил Сюзанну своим семенем. И теперь она принадлежала ему. Навсегда. А он принадлежал ей душой и телом.

Они стали одним целым.

— Останься, — снова пробормотала Сюзанна, прижимаясь влажным лбом к его подбородку. — Останься со мной.

Его сердце болезненно сжалось. Он никогда бы не покинул ее. Но теперь у него были приказы…