Стефани Лоуренс - Любовь на краю света

Впереди показался дворец. Хлопнув Элизу по плечу, словно та и впрямь была мужчиной, Джереми повернул налево, к Грассмаркет. Обогнув рыночную площадь, путники направились к конюшням, которые денно и нощно принимали поток всадников и экипажей, прибывавших в город с юго-запада.

Джереми заранее выбрал конюшню, более всего подходящую для их целей. Подойдя к воротам, он шепнул:

— Помните: я ваш наставник, а вы мой воспитанник. Постарайтесь принять скучающий вид, будто вас нисколько не интересует происходящее вокруг. И по возможности молчите.

Элиза кивнула:

— Дайте мне седельную сумку.

Джереми остановился возле конюшни, протянул Элизе сумку и решительно вошел в приземистое здание. Спросив хозяина, Джереми после короткого обмена любезностями перешел к сути дела, объяснив, что хотел бы выбрать подходящих лошадей для себя и своего молодого спутника.

Его все сильнее одолевало желание обернуться и бросить взгляд на Элизу. Приходилось напоминать себе, что будь она юношей, ему бы и в голову не пришло присматривать за ней, разве что за воротами конюшни поднялся бы шум.

Стиснув зубы, он попытался сосредоточиться на деле, которое привело его в конюшню. Ему нужно было выбрать двух резвых скакунов, чтобы мчаться по дорогам, да и по полям, если понадобится.

Владелец конюшни, сведущий в своем деле, узнав, что нужно путешественникам, вывел двух гнедых: одну покрупнее, другую поджарую, чуть помоложе, с блестящими боками. Джереми оглядел их и одобрил. Затем быстро подобрал седла и сбрую, расплатился с хозяином и вывел лошадей в узкий дворик возле дороги.

Услышав стук копыт, Элиза обернулась. Глаза ее изумленно округлились.

Джереми нахмурился. Быстро оглянувшись, он убедился, что владелец конюшни удалился в свои владения.

— Что случилось? — спросил он.

Элиза отвела взгляд от норовистых коней, которые нетерпеливо били копытами землю, и растерянно посмотрела на своего спасителя.

— Я… — Она с трудом подавила желание беспомощно всплеснуть руками. — Не лучше ли будет взять экипаж? К примеру, двуколку, запряженную парой резвых лошадей?

Озабоченная складка на лбу Джереми обозначилась резче.

— Возможно, да, но, быть может, и нет. Решающий довод — экипаж заставит нас выбирать дороги, годные для езды, тогда как верхом мы сможем скакать по пересеченной местности.

Взгляд Элизы вновь метнулся к лошадям. Джереми испытующе посмотрел на нее и добавил, понизив голос:

— Если Скроупу или лэрду удастся выйти на наш след, нам понадобится ловкость, увертливость. Мы должны быть хитрыми и изворотливыми, словно лисы. Не ровен час, нам придется спасаться от погони, поэтому следует ехать верхом, а не в двуколке.

Элиза вздохнула, подняла глаза на Джереми и вымученно кивнула:

— Да, конечно.

Джереми нерешительно помолчал.

— Вы ведь умеете держаться в мужском седле? Я слышал, что скакать боком в дамском намного труднее.

— Мне тоже доводилось это слышать. — Элиза отчаянно взмолилась про себя, чтобы расхожее суждение оказалось правдой. — Я никогда раньше не ездила в мужском седле. — Не сводя глаз с лошади поменьше и стараясь унять спазм, внезапно скрутивший желудок, она набрала полную грудь воздуха и решительно вздернула подбородок. — Но уверена, я справлюсь.

«Придется справиться», — сказала себе Элиза. Джереми и его друзья старались изо всех сил, чтобы помочь ей, и если для того, чтобы их усилия не пропали впустую, нужно было усесться в мужское седло, дело того стоило.

— Хорошо. — Джереми подвел к ней менее крупную лошадь. — Я придержу гнедого. Вы сможете сами взобраться в седло?

— Думаю, да.

Элизе множество раз приходилось видеть, как садятся на лошадь ее братья и кузены. С холодной решимостью она вставила в стремя ногу, схватилась за луку и вскочила в седло.

Ее приятно удивила неожиданная свобода, которую давали бриджи. Грациозно перекинув ногу через седло, Элиза ловко подхватила поводья.

Она начинала привыкать к мужскому платью.

Джереми подтянул для нее стремена. Сидеть верхом на лошади, по-мужски раскинув ноги, было немного странно, но, пожалуй, удобно и куда более безопасно, чем в женском седле.

«Я смогу». Элиза не сомневалась, что в мужском обличье ей не составит труда приноровиться к новой манере езды. Оставалось лишь поверить в себя, ведь лошади тонко чувствуют настроение всадников, это она хорошо знала.

Джереми приторочил сумки к седлам и легко вскочил на коня. Зажав в руке поводья, он коротко кивнул Элизе:

— Итак, в путь.

Он направил гнедого к выезду со двора конюшни. Лошадь Элизы послушно последовала за ним.

Пока все шло гладко. Элиза поборола робость.

Она почувствовала, как напряжение отпускает ее. Лошади казались смирными и хорошо вышколенными, и ни та ни другая не обладала строптивым норовом, что выгодно отличало их от скакунов из конюшни Кинстеров.

Поджарый гнедой конь прекрасно слушался поводьев. Вдобавок обнадеживало и то, что, несмотря на ранний час, на дороге уже наблюдалось оживленное движение — видны были верховые, несколько экипажей и множество телег, — так что, к немалому облегчению Элизы, беглецам невольно пришлось перейти на медленную рысь.

Путешествие мало чем отличалось от верховой прогулки по Гайд-парку.

«Я справлюсь». Слова эти звучали рефреном в голове Элизы, пока всадники скакали на юго-восток по дороге на Карнуот, оставляя позади гордо высящийся на скале Эдинбург.

За спиной у них медленно вставало солнце, согревая землю своими лучами. Впереди всадников бежали длинные тени, а серое рассветное небо постепенно розовело, покрывалось бледными наплывами золота, пока наконец не окрасилось нежной летней голубизной.

Элиза уверенно управляла лошадью.

Скроуп, Женевьева и Тейлор утратили реальность, превратившись в отдаленные воспоминания. Слишком многое успело произойти с той минуты, когда Элиза видела их в последний раз.

Джереми держался рядом, на полкорпуса впереди. Перед всадниками простиралась прямая дорога без единого препятствия.

Птичий щебет, гулкий стук копыт, поскрипывание колес проезжавших мимо экипажей и редкие окрики возниц сливались в единый мирный гул. Легкий ветерок овевал лица беглецов. И хотя впереди их ожидал долгий изнурительный день, Элиза чувствовала изумительную легкость.

Душа ее пела, опьяненная воздухом свободы.

«Я сумею».

Подумать только, она скакала в мужском седле!

Элиза мечтательно улыбнулась. Резвая гнедая лошадь несла ее прочь из Эдинбурга.

— Я ухожу, буду ждать Маккинзи на площади.

Скроуп вошел в кухню, где собирались завтракать Женевьева с Тейлором.

Сиделка обвела рукой блюда на столе: