Мэри Бэлоу - Рано или поздно

Юнис пристально смотрела на него.

— Но ваша мать, должно быть, так расстроена, — сказала она. — Вы ее единственный сын, лорд Уиндроу, ее единственное дитя. Наверняка она ожидает от вас куда большего.

— В таком случае она просто проявляла вежливость, когда обняла и поцеловала вас на прощание? — осведомился он. — И когда весь прошлый вечер просидела рядом с вами на диванчике для двоих, заняв место, на которое рассчитывал я, и держала вас под руку? Моя мать была чрезвычайно богатой единственной дочерью чрезвычайно богатого купца, когда выходила замуж за моего отца. Она вышла за него по любви, и он женился на ней по той же причине, хотя в то время его материальное положение было весьма шатким. Он умер четыре года назад, после тридцати пяти лет семейной жизни, и оставил ее с разбитым сердцем, хотя вчера ночью, когда вы уже ушли спать, она призналась мне, что не променяла бы эти тридцать пять лет и разбитое сердце на более долгую жизнь с другим мужчиной. Вот уже какое-то время она надеется, что я женюсь. Она хочет невестку и внуков. Но больше всего на свете она хочет видеть меня счастливым. Хочет, чтобы я нашел такую же любовь, какая была у нее с отцом. Она влюбилась в вас с первого взгляда. Эта девушка очень отличается, сказала мне она, от того типа женщин, среди которых, как она боялась, я буду выбирать. И это не оскорбление. Это наивысшая похвала. Она знает, что я не всегда представлял собой образец для подражания, уехав из дома и поступив в университет.

Взгляд Юнис все еще не отрывался от него. Он снял свою высокую шляпу и швырнул ее на противоположное сиденье.

— Вы скажете мне «нет»? — спросил он.

И увидел, как она сглотнула.

— Это предложение? — осведомилась Юнис.

Он осмотрел карету, выглянул в окно, кинув взгляд на живую изгородь и поля за ней. До «Павлина» оставалось не больше двух миль.

— Полагаю, — сказал он, — не существует такой вещи, как идеальная романтичная обстановка, да? Или идеальное время. Есть только то время и та обстановка, которые мы сочтем правильной. Да, я прошу вашей руки, любовь моя.

Он взял обе ее руки в свои. Понял, что этого недостаточно, стянул с нее перчатки, швырнул их на свою шляпу и снова взял ее руки в свои.

— Юнис Годдар, — произнес он, и притворная сонливость полностью исчезла из его глаз, — вы выйдете за меня замуж? Я не подготовил цветистой речи, а если бы и подготовил, то чувствовал бы себя полным идиотом, произнося ее сейчас. Просто — ты выйдешь за меня, любовь моя? Потому что я люблю тебя. Ты рискнешь? Я прекрасно сознаю, что это риск, и могу только просить тебя попытать счастья, а я, в свою очередь, обещаю любить тебя изо всех сил и лелеять тебя до конца своих дней, а может быть, и после. Кто знает? Наверное, забавно будет играть на арфе целую вечность, если рядом будешь сидеть ты и бренчать на своей. Интересно, на арфах бренчат?

Он улыбнулся.

— Я бы предпочла раскачиваться на облаках, — ответила Юнис, — и перепрыгивать с одного на другое. Это будет так здорово, ведь опасности-то нет никакой, мы же не сможем разбиться насмерть, верно? Мы уже будем бессмертными. Я выйду за вас, лорд Уиндроу. Думаю… нет, уверена — что я хочу этого больше всего на свете.

Она закусила верхнюю губу, из глаз ее брызнули слезы.

Он по очереди поднес ее руки к губам, не отрывая от нее взгляда.

— Скажи — Чарлз, — попросил он. — Я выйду за тебя, Чарлз.

— Я выйду за тебя, Чарлз, — негромко повторила она.

— Полагаю, мне придется отправиться в Кембридж, чтобы просить у грозного профессора позволения жениться на его дочери, так?

— Придется, — ответила Юнис. — Возможно, он слегка удивится, обнаружив, что я уже достаточно взрослая и могу думать о замужестве, а затем слегка обрадуется, поняв, что кто-то готов на мне жениться, не заставляя его утруждаться и искать мне мужа.

— Превосходно, — отозвался Чарлз. — А меня он одобрит?

— Да, — не колеблясь ответила Юнис. — Видишь ли, пусть он и рассеянный, но меня тоже любит.

Чарлз еще раз поцеловал ее правую руку и поверх ее плеча выглянул в окно.

— А, — заметил он, — вот и бесславный «Павлин», место грехопадения и страсти — во всяком случае, я на это надеюсь. Может, Хейворд во многих отношениях и олух, но вчера днем я был безмерно впечатлен тем, как он вошел в частную гостиную, не открывая и не закрывая дверь. Во всяком случае, я не видел, как она открывалась и закрывалась, а ты? Хотя как раз в это время что-то ужасно грохотало. Он просто вибрировал от страсти. И его кулак тоже. И могу побиться об заклад, что страсти кипели и после нашего ухода. И леди Анджелине Дадли он нравится, значит, не такой уж он и олух. Я к ней очень привязан.

— Я люблю их обоих, — сказала Юнис. — Очень сильно. И до сих пор думаю, что мы поступили очень-очень неправильно, оставив их там вчера одних.

Он наклонился вперед и коротко поцеловал ее в губы, как раз когда карета завернула в маленький гостиничный дворик.

По возвращении в Холлингс Анджелине казалось каким-то странным чудом то, что мир не изменился — изменился только ее собственный мир. Домашний прием шел своим чередом, словно не произошло ничего потрясающего. Когда примерно в полдень они приехали, гости кузины Розали как раз собирались на игру в крикет и капитаны с членами команд радостно закричали, приглашая к ним присоединиться.

Играли все джентльмены, кроме маркиза и виконта Овермайера, который проснулся утром с заложенной грудью. Ему стало легче после припарки, сделанной женой, и завтрака в собственной комнате, но он решил воздержаться от энергичной игры. Впрочем, сама виконтесса играла, а также ее сестра, миссис Линд, графиня Хейворд и мисс Марианна Брайден. Неиграющие тоже пришли, чтобы посмотреть.

И вместо того чтобы остаток дня парить в розовых облаках, как Анджелине мечталось, вместо того чтобы наслаждаться своим великим секретом, она вспомнила детство, утраченное после того, как братья покинули дом, и всем сердцем и душой отдалась крикету. Она оказалась в команде-противнице Эдварда и дико вопила, когда тот сделал долгий бросок, который мог бы привести к нескольким пробежкам, если бы Фердинанд не отбил его еще в воздухе. И с трудом удержалась от того, чтобы не показать пришедшему в восторг Эдварду язык, когда она метнулась в сторону, чтобы поймать брошенный преподобным Мартином мяч, эффектно его поймала, слишком рано обрадовалась и… уронила.

Миссис Линд была бесподобно хороша и как бьющий, и как отбивающий. Трешем и сэр Уэбстер тоже. А преподобный Мартин, как он позже признался, был боулером и в Итоне, и в Оксфорде в далекие годы юности, и определенно не утратил ни капли своего мастерства, несмотря на то что его суставы время от времени поскрипывали.