Мишель Маркос - Искусство порока

Грум взял у нее поводья.

— Я займусь ею, мисс. А вам следует пойти в дом, вы совершенно промокли.

Она оставила его слова без внимания.

— С ней все будет в порядке?

Грум опустился на корточки и осмотрел ногу:

— Похоже на то, что ослабла подкова. Беспокоиться не о чем. Я позабочусь обо всем.

— А копыто не треснуло? — спросила она озабоченно.

— Надо завести ее в конюшню и там осмотреть.

Дождь барабанил по крыше конюшни. Молодой человек повел хромающую лошадь в конюшню и привязал ее, чтобы она стояла спокойно. Потом он зажег фонарь и, поставив его на табурет рядом с лошадью, поднял ее ногу, зажал между коленей и внимательно осмотрел.

— Гвозди подковы с одной стороны расшатались, мисс. Но копыто не пострадало. Как только я сниму подкову, ваша лошадка будет в полном порядке, — сказал грум, вытирая рукавом мокрое лицо.

— Вы меня успокоили. Спасибо, мистер…

Он приложил руку к насквозь промокшей фуражке.

— Кин, мисс. Эллиот Кин.

— Спасибо, мистер Кин.

Улыбка вдруг исчезла с его лица.

— Прошу прошения, что спрашиваю, мисс, но вы плакали?

Она ушам своим не поверила, с нее ручьями стекала дождевая вода. Как он мог заметить, что она плакала?

Она могла бы притвориться, будто не поняла, о чем он спрашивает. Или отчитать его за его непочтительность. Но было видно, что он искренне озабочен.

— Не о чем беспокоиться, мистер Кин.

— Это ведь не из-за подковы, не так ли, мисс? Обещаю, что ваша лошадка будет готова через несколько минут.

Она натянуто улыбнулась:

— Мне просто было с утра как-то грустно, и я решила поделиться своими чувствами с моей Молнией.

— Да, лошади замечательные компаньоны, хотя слишком молчаливы. Похоже, что в данную минуту вам больше нужен друг, мисс.

— Возможно, вы правы. Моя лучшая подруга живет в Кентербери. Надо будет пригласить ее к нам.

— Моя мама обычно говорила, что когда ты в беде, лучше сосед рядом, чем брат за морем.

— Что вы сказали, мистер Кин?

Он пожал плечами, но потом сказал:

— Я знаю свое место, мисс. И если я слишком фамильярен, вы так и скажите. Но я думаю, что леди не должна грустить. Каждая слезинка женщины — позор для всех мужчин, где бы они ни были.

Он смотрел на нее, и в его карих глазах она прочла беспокойство, которое было сильнее, чем страх потерять работу. Длинные ресницы и чисто выбритые щеки делали еще более молодым его и без того юное лицо. Она легко могла себе представить, что девушки от него без ума.

— Вы очень добры, мистер Кин, — сказала она с той же вымученной улыбкой, — но вы ничем не можете помочь.

Он кивнул:

— Ладно, мисс. Можете не говорить. Я спрошу у вашей Молнии, что вас беспокоит. Она не такая скрытная, как вы.

Она засмеялась. Это был ее первый искренний смех за очень долгое время.

— Но если вы почувствуете, что вам нужен друг, мисс, который не так далеко, вам нужно только послать за мной.

Жюстина протянула ему руку в перчатке:

— Спасибо, мистер Кин, что заботитесь о Молнии. О нас обеих на самом деле.

Но когда он взял ее руку, в голове у нее мелькнула шальная мысль. Она знала, что это будет единственный момент, когда они прикоснутся друг к другу, и мысленно прокляла перчатку, которая была между ее кожей и рукой. Был лишь один способ украсть такую ласку, прежде чем это мгновение пройдет, и навсегда.

Запрещено, подсказывало ей сознание, но от этого желание лишь усиливалось. Она задыхалась в рамках того поведения, которое предписывало общество. Но в этом обтягивающем ее фигуру мокром платье и с волосами, прилипшими к ее лицу, она не чувствовала себя леди. Сейчас, в этой конюшне, когда стена ливня скрывает ее от остального мира, у нее есть возможность сделать шаг навстречу пороку. Здесь она стала неким существом, с инстинктами и чувствами, как у этих лошадей, наблюдавших за ней из своих стойл.

Всего один поцелуй, молило ее тело. Высокородные джентльмены требовали слишком много, а простые мужчины не просили ни о чем. В памяти всплыли практические занятия по овладению искусством эротического поцелуя, которые проводил лорд Радерфорд. Но сейчас они были как-то не к месту, будто ее опыт с этим лордом был подделкой.

Дрожа всем телом, она подошла к Эллиоту совсем близко и, нерешительно подняв голову, мягко поцеловала его в губы.

И тут же опустила глаза. Она почувствовала себя глупо, хуже того — порочной. Он был слугой, а она воспользовалась своим положением хозяйки. Теперь он будет бояться, что потеряет работу. Что было совсем уж плохо, так это что ей скоро будет тридцать, а он был по крайней мере на пять лет моложе. Это было неприлично, скандально… запрещено.

Она ожидала, что он начнет заикаться, что-то мямлить, а потом сбежит под тем предлогом, что ему надо чистить конюшню. Она подняла глаза и чуть было не задохнулась, увидев выражение его лица.

Он не осуждал ее, а понимал, не боялся, а чувствовал. Он нежно привлек ее к себе и, заглянув ей в глаза, запечатлел на ее губах поцелуй. Это был настоящий поцелуй.

Его полные теплые губы ласкали так, что она почувствовала себя желанной. Такого волшебного чувства она еще никогда не испытывала — ее словно опустили в теплый мед. Несмотря на свой хваленый опыт знатока эротических поцелуев, то, чему ее учил лорд Радерфорд, было совсем не похоже на то, что она испытала сейчас.

Она хотела пережить всего один момент, и он выполнил ее желание сполна. Теперь она будет бояться того бесконечно долгого времени, которое последует за этим поцелуем.

Вылезая из наемного экипажа, Маршалл влез в огромную лужу, но не стал задерживаться, хотя косой дождь хлестал по лицу. Он взбежал по ступеням к входной двери и постучал.

Герт открыла дверь и впустила его. Взяв его промокший плащ и шляпу, она повела его в кабинет. Спустя несколько минут туда вошла Эстер.

— Спасибо, что приехали, мистер Маршалл. По правде говоря, я не надеялась, что вы приедете. Погода не очень походящая для визитов.

— Письмо, которое вы, очевидно, тайком, сунули в кошелек с моим гонораром, показалось мне важным. Я не посмел пропустить нашу встречу.

— Да вы промокли до нитки. Сядьте поближе к огню, прошу вас. Мистер Маршалл. — Эстер заломила руки. — Я не должна была вас вызывать сюда. Особенно таким секретным образом. Простите меня, пожалуйста. С моей стороны это было глупо. Я поддалась импульсу и…

— Леди Уиллетт, вы явно не кажетесь мне ни тупой, ни импульсивной. Но по вашему письму я понял, что вас вынудило написать его что-то срочное… и, возможно, какое-то несчастье. Я прав?

— Да. Именно так. — Она присела на кончик стула напротив него. — Я решила поговорить с вами с глазу на глаз. Атина повела сегодня наших учениц в музей. Но когда они ушли, я все проанализировала и передумала. Мне не следовало обременять вас своими неприятностями.