Мишель Маркос - Искусство порока

Разъяренная женщина швырнула через обеденный стол газету, и она попала прямо в руки Маршалла. Он развернул газету и мысленно выругался.

«На непристойных лекциях одиноких женщин учат разврату!

Мы обнаружили, что так называемая Школа искусств для женщин графини Кавендиш — это пансион, в котором старых дев и пока еще незамужних девушек развращают лекциями по вопросам секса, превращая их, таким образом, в женщин легкого поведения. Ученицами школы являются члены семей правящего класса Англии, которых готовят стать куртизанками. Владелицы этого заведения мисс Атина Макаллистер и леди Эстер Уиллетт (урожденная Бермондси) нанимали джентльменов с плохой репутацией, чтобы лишать девушек невинности и учить их развратному поведению. Из-за обвинений в разврате школа была закрыта, но владелицы скрылись».

— Читай дальше, — съязвила Аквилла. — Погоди, пока доберешься до имен учениц. Имя Жюстины пропечатано там огромными буквами.

Маршалл прочел омерзительную статейку до конца.

— Негодяй! Я предостерегал его, говорил ему, чтобы он не публиковал этого.

— Ты бы видел, что было у нас дома. Повсюду нечистоплотные журналисты. Подумать только — моя дочь стала предметом столь жгучего интереса. Следующим шагом будет наше изгнание из всех салонов Англии. Этот дом станет нашим монастырем, нашей тюрьмой!

— Мама, попытайся не поддаваться панике. Нам надо придумать способ подавить этот грязный вздор.

— Подавить? Разве можно повернуть это вспять? Это все равно что выбросить на ветер ведро с перьями, а потом пытаться запихнуть все обратно. Слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. — Она села в кресло и потерла лоб. — Единственное утешение в том, что вовлеченными оказались и другие семьи. Это до некоторой степени уменьшает нашу виновность. Слава Богу, что ты еще не объявил официально о своей помолвке. Никто, кроме узкого круга, не знает о том, что ты якобы некогда обручился с этой женщиной.

Аквилла принадлежала к касте, которая не была склонна к бурному выражению эмоций, но, увидев мать в таком состоянии, Маршалл не на шутку рассердился.

— Никакого «якобы» и «некогда», мама. Я женюсь на Атине.

— Ты с ума сошел? Неужели ты серьезно думаешь жениться на этой особе? Она пользуется дурной славой! О ней всегда будут говорить шепотом, как о чем-то неприличном.

— В этой грязи замешаны мы все, мама. Ты не должна быть пристрастной. Атина и леди Уиллетт порядочные, честные женщины.

— Такие, как они, редко бывают честными. Разве ты не прочел статью? Они проводят все свое время на спине.

— Довольно! Прекрати!

— Ну ты и дурак, Маршалл. Все годы, которые ты провел с этим матросским отребьем, сделали из тебя предателя. Ты предал свой класс. Можешь ты хотя бы раз подумать о ком-либо другом, а не о себе? Трудно преувеличить вред, который эта заметка нанесла шансам Жюстины выйти замуж. К ней ни один уважаемый джентльмен не подойдет даже на пушечный выстрел. Что нам с ней делать?

Эти слова задели Маршалла.

— Не волнуйся за Жюстину, — не скрывая сарказма, сказал он. — Я сошлю ее в Шотландию с первым же мужчиной, который захочет взять ее замуж.

Эстер была рада укрыться в своем будуаре после этой утомительной дороги. Еще когда они ехали в Шотландию, ее укачивало от того, что карету трясло на ухабах, но обратный путь оказался еще ужасней. Ей никогда не нравились длительные поездки, а сейчас ей пришлось проехать от одного конца страны до другого.

Ее горничная Риверз помогла ей снять жакет и платье, и Эстер села перед зеркалом, чтобы расчесать волосы. Она выпила крепкого горячего чаю с крекерами, и ее тошнота почти прошла, когда в ее комнату ворвался муж.

Томас Уиллетт швырнул на туалетный столик газету:

— Что это такое, черт побери?

Она постаралась подавить раздражение.

— Похоже на газету.

— Не дерзи, — прикрикнул он, расхаживая по комнате. Ему было немного за тридцать, но его волосы преждевременно поседели. Эти волосы, а также серые глаза и квадратное лицо придавал и ему своеобразную исключительность, и это привлекло Эстер, как только они познакомились. Но после того как она вышла за него замуж, Эстер поняла, что его царственная внешность была под стать его властному характеру.

— Я ожидала встретить более приветливый прием после моего долгого отсутствия.

— Возможно, если бы моя жена не вела себя как шлюха, я был бы внимателен.

Эстер бросила на мужа такой взгляд, что Риверз перестала убирать ее вещи и тихо вышла.

— Будь добр, объясни это клеветническое определение моего характера.

— Я не скажу ничего такого, что и так известно. Прочти газету, — добавил он и отвернулся к окну.

Эстер прочла статью.

— Понятно.

Он повернулся:

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Она начала расчесывать волосы щеткой.

— На меня это что-то непохоже.

— Как ты можешь быть спокойной в такой момент? — Он скрестил руки на груди.

— Мне не нравится, когда ты пытаешься вмешиваться в дела, которые тебя не касаются.

— Разве меня не касается крах, ожидающий нашу семью?

— Я сказала «касается», а не «замешан». Тебя никогда не заботило то, что я делала, Томас. Вне нашей спальни я могла и вовсе не существовать.

— Не начинай. Я не собираюсь спорить. Мне нужно объяснение — каким образом ты оказалась замешанной в историю с этим притоном.

— Если ты имеешь в виду, что я вложила деньги в школу искусств для женщин, то для тебя это не должно было быть сюрпризом. Ты прекрасно знал, где я бывала и сколько времени там проводила.

— Но я ничего не знал о происходящем там разврате.

Она швырнула на стол щетку.

— Как ты смеешь судить о том, как работает школа! Прежде чем верить тому, что напечатано в газете, как насчет того, чтобы спросить у меня, твоей жены?

Он немного смутился, но возмущение взяло верх.

— Ну так расскажи. В газете написано, что ваша школа была сродни французским салонам, где пользующиеся дурной славой мужчины предаются блуду с вашими ученицами.

— Знай ты меня лучше, был бы в такой же ярости, как я, от этой грязной лжи. Мы обучали наших девушек на примерах фактов из жизни с ее вызовами и удовольствиями.

— Удовольствиями! Вы позволяли этим мужчинам развращать девушек до того, как они официально выходили замуж.

Эстер достала из баночки немного крема.

— Не надо считать, что ты лучше, Томас. Ты не совратил бы меня до свадьбы, если бы я сказала «нет» вместо «да».

Томас явно растерялся.

— Что с тобой случилось? Я никогда не слышал, чтобы ты реагировала так бурно. Ты так никогда так со мной не разговаривала.

— Ты понятия не имеешь, кто я, Томас. Я чувствую себя леди, что бы я ни сделала. На самом деле сейчас я становлюсь леди, которой я когда-то завидовала. Мне понравилось, что я могу повлиять на жизнь наших учениц. Но что я действительно хочу — это иметь влияние на твою жизнь.