Ханна Хауэлл - Если он опасен

— Да, мальчики и мне сказали, что готовы проводить в доме отца лишь часть времени, потому что не хотят расставаться с остальными. Скорее всего, дети настолько привязаны друг к другу из-за того, что каждый пережил боль предательства и не понаслышке знает, что такое одиночество и страдание.

— Лучше и не скажешь. — Олимпия взглянула на небо. — Темнеет. Думаю, тебе лучше пойти со мной, а потом Тодд проводит тебя до дома. Оставаться здесь одной опасно.

— Путь не слишком прямой.

Лорелей с улыбкой поднялась и тоже старательно отряхнула юбку.

— Да. Но ведь прогуляться не помешает, правда?

Лорелей рассмеялась и пошла рядом с Олимпией, а молчаливый, внимательный Тодд зашагал следом. Почему бы действительно не поучаствовать в игре и не притвориться, что возвращаться без охраны страшно? Тем более что и путь до садового дома короче, чем до главного. Если Аргус захочет поговорить — пожалуйста. А не захочет, так и не надо.

— Вот и Олимпия возвращается, — оповестил Яго, посмотрев в окно. — Причем не одна.

Аргус отложил книгу, которую читал, и встал.

— Что за упрямое создание!

— Несомненно. Но если подумать, то все правильно: разве можно отпускать леди Лорелей без надежного сопровождения? Кажется, Тодд собирается отвести ее домой. — Яго выразительно взглянул на кузена. — Не желаешь сказать пару слов? А то не догонишь!

— Лучше было бы оставить все так, как есть, — буркнул Аргус, однако тут же бросился вслед за мисс Сандан, пока та не успела уйти слишком далеко.

На крыльце он едва не сбил с ног Олимпию, однако, вместо того чтобы извиниться, сердито посоветовал сестре поменьше совать нос в чужие дела и торопливо зашагал по аллее. Он понятия не имел, что сейчас скажет, да и вообще считал, что для обоих будет лучше, если Лорелей продолжит считать его негодяем, от которого лучше держаться подальше. Но отпустить ее почему-то не мог.

— Лорелей. — Он схватил ее за руку и заставил остановиться. — Прошу, давай немного прогуляемся по саду.

Сразу вспомнился вчерашний разговор о старом дубе.

— Зачем? — строго уточнила Лорелей.

Аргус жалобно улыбнулся в надежде вызвать хоть искру симпатии.

— Чтобы немного поговорить.

Он слегка потянул ее за руку, и после короткого сопротивления Лорелей уступила и пошла рядом.

Впрочем, она не забыла оглянуться и посмотреть, где Тодд. Оказалось, что верный слуга уже успел раствориться в сумерках. Да, в делах сердечных все мужчины — союзники. Третий лишний безошибочно чувствует, когда пришла пора незаметно исчезнуть. Твердо решив противостоять желанию мгновенно упасть в объятия Аргуса, мисс Лорелей вырвала руку и пошла на почтительном расстоянии. Дорожка действительно привела к скамейке возле старого дуба.

— И о чем же ты намерен говорить?

Лорелей опустилась на скамью и с подозрением посмотрела на спутника: сохранять дистанцию тот посчитал излишним и решительно уселся рядом.

— Ты так холодна, — смущенно пробормотал Аргус. — Впрочем, некоторые основания для недовольства имеются.

Некоторые? Интересно было бы посмотреть на его радостное лицо, если бы двое симпатичных подростков внезапно назвали ее мамой!

— Полагаю, не следовало скрывать от меня наличие почти взрослых сыновей. Логично было бы сказать об этом прежде, чем… признаюсь, появление молодых людей в гостиной оказалось весьма неожиданным.

— Подозреваю, что сюрприз трудно назвать приятным. Я стал отцом очень рано — в те годы, когда мальчишка самонадеянно считает себя зрелым мужчиной. Это трудно объяснить, поскольку теперь я и сам не понимаю, как можно было вести себя подобным образом. Две любовницы, причем обе намного старше меня, льстили самолюбию и внушали приятную уверенность в собственных силах — во время первого лондонского сезона это обстоятельство казалось особенно важным. Рождение Дариуса и Олуэна поначалу меня поразило, сбило с толку, ведь я считал себя кавалером опытным и осторожным. Но ничего не поделаешь: я начал регулярно выплачивать каждой из подруг солидное содержание. Так продолжалось до тех пор, пока дети не начали проявлять особенностей, характерных для каждого из Уэрлоков. В этот критический момент обе матери испугались и наотрез отказались от малышей. Тогда-то я и отдал сыновей кузине Пенелопе — разумеется, вместе с прилагающимися деньгами.

— По крайней мере, ты счел необходимым заботиться о мальчиках, — заметила Лорелей.

— Я пытался, но, к сожалению, плохо следил за тем, куда уходили немалые средства. Потом оказалось, что значительную часть суммы у Пенелопы бессовестно украли стряпчие. К тому же пользоваться добротой юной девушки и взваливать ответственность на ее плечи — не что иное, как слепой эгоизм. С деньгами впоследствии разобрались, а вот детей я потерял из-за того, что продолжал жить в свое удовольствие, хотя уже без прежнего безоглядного стремления ежеминутно доказывать невиданную мужскую доблесть.

— Нет, ты не потерял сыновей — просто разделил их с леди Радмур.

Аргус кивнул:

— Да, наверное, так и есть. И все же факт остается фактом: отцом я был невнимательным и больше всего интересовался собственной жизнью. Прошу, не успокаивайте и не пытайтесь найти оправдание ошибкам молодости: возраст существенной роли не играет. Скорее всего, в преступном пренебрежении детьми проявилась кровь Уэрлоков.

— Кровь Уэрлоков? — задумчиво переспросила Лорелей. Странно, как взрослый, умный, талантливый человек мог настолько заблуждаться. — Сыновья родились вне брака, а потому не могли стать твоими наследниками. Большинство мужчин забыли бы о малышах, едва покинув постели их матерей. Ты же сумел спасти обоих и от ненависти тех, кто их родил, и от беспризорного существования. Сыновья любят тебя, а это значит, что все не так плохо, как видится самокритичным взором. Да, делить их преданность придется и впредь, однако виной тому вовсе не ошибка молодости.

— О чем ты? Я оставил детей Пенелопе, и она их вырастила.

— Прекрасно. Доверив мальчиков кузине, ты не ошибся. А делить сыновей придется со всеми детьми, которые живут в Радмуре. Каждого оставила мать — единственный в мире человек, обязанный любить ребенка в любых жизненных обстоятельствах. А в доме Пенелопы случилось так, что маленьких постояльцев объединило несчастье: все пережили личную драму, а потому научились с первой же минуты окружать новенького теплом и заботой. Вот с этим единством и придется делить сыновей… Думаю, что и взрослым в вашей семье приходится нелегко, но вряд ли это принято обсуждать. В любом случае дети понимают друг друга быстрее и глубже, а потому готовы помогать, защищать, поддерживать и даже облегчать боль. Связь так крепка, что разорвать ее невозможно, даже если проводить в их обществе круглые сутки. Преданность сохранится на всю жизнь.