Джулия Куин - Точно как на небесах

Она и сама так думала. Гонория пыталась вести себя, словно все так и должно быть, но вдруг, как раз после того, как она сделала это смелое заявление, он страшно закашлялся. Наполовину охнул, наполовину захрипел, и ее вдруг охватила паника.

Маркус может умереть. Реальность этого внезапно поразила ее. Он может умереть, и тогда Гонория останется совершенно одна. Не то чтобы в последние годы они часто видели друг друга, за исключением, конечно, последних нескольких недель.

Но она всегда знала, что он где-то есть. Мир, в котором где-то там есть он, просто был лучше.

А теперь он может умереть. Ей будет плохо без него. Как она не понимала этого раньше?

– Гонория!

Гонория повернулась. Ее мать ворвалась в комнату.

– Я пришла, как только узнала, – произнесла леди Уинстед, поспешно подходя к кровати. Потом она увидела ногу Маркуса. – О Боже.

Гонория почувствовала, что из ее горла готов вырваться хрип. Она однажды видела такое выражение на лице матери. Гонории было двенадцать лет, и она упала с лошади. Ей самой казалось, что все нормально. Она пришла домой вся в синяках, на лице кровоточила ссадина.

А потом она увидела мать и выражение ее лица и начала кричать.

Сейчас Гонория чувствовала себя так же. Ей хотелось кричать. Боже, ей хотелось только отвернуться и рыдать, рыдать, рыдать.

Но она не могла позволить себе этого. Маркус нуждается в ней. Она должна сохранять спокойствие.

– Миссис Уэдерби пошла за горячей водой, – сказала она матери. – Она скоро вернется.

– Хорошо. Нам понадобится много горячей воды. И бренди. И нож.

Гонория удивленно посмотрела на мать. Леди Уинстед говорила так, как будто знает, что делает. Ее мать.

– Доктор захочет отнять ему ногу, – мрачно произнесла леди Уинстед.

– Что? – Гонория даже не думала о таком варианте.

– И будет прав.

Сердце Гонории остановилось. Леди Уинстед продолжила:

– Но еще не все потеряно.

Гонория смотрела на мать. Она не могла вспомнить, когда в последний раз слышала, чтобы мать говорила так решительно. Когда Дэниел сбежал из страны, он забрал с собой частичку матери. Она не могла посвятить себя ничему и никому, даже дочери. Она больше не могла принимать решений, ведь это значило бы принять жизнь, как она есть – без сына, уехавшего, возможно, навсегда.

Но наверное, ей просто нужна была причина проснуться. Критический момент.

Возможно, ей нужно было, чтобы в ней нуждались.

– Отойди, – произнесла леди Уинстед, засучивая рукава.

Гонория отошла, пытаясь затушить проснувшийся огонек зависти. Разве ей самой не нужна была помощь матери?

– Гонория?

Она подняла глаза на мать, выжидающе смотревшую на нее.

– Прости, – пробормотала Гонория, протягивая ей ткань. – Тебе нужно?…

– Чистую, пожалуйста.

– Конечно. – Гонория поспешила выполнить поручение, продолжив опустошение маркусова запаса белья.

Мать с сомнением взяла ткань:

– Это же…

– Все, что я смогла найти, – объяснила Гонория. – Я подумала, что нельзя терять время.

– Нельзя, – подтвердила мать. Она подняла глаза, полные отчаянной решимости. – Я видела такое прежде, – сказала она. Только дрожащее дыхание выдавало, как она нервничает. – Твой отец. Его плечо. Это случилось до твоего рождения.

– Что случилось?

Мать, прищурившись, снова посмотрела на ногу Маркуса.

– Посмотри, нельзя ли лучше осветить рану. – И пока Гонория раздвигала занавески, продолжила: – Я даже не знаю, как он порезался. Но порез страшно воспалился. – Она тихо добавила: – Как и этот.

– Но с отцом все кончилось хорошо, – сказала Гонория, вернувшись к матери. Чем все кончилось, она знала. У ее отца до самой смерти было две совершенно здоровые руки.

– Нам очень повезло. Первый доктор хотел провести ампутацию. И я… – Она затихла, затем продолжила: – Я собиралась позволить ему это. Я так боялась за жизнь твоего отца. – Она приложила ткань к ноге Маркуса, пытаясь лучше рассмотреть рану. Потом очень тихо произнесла: – Я сделала бы все, что мне сказали.

– Почему они не отняли ему руку? – шепотом спросила Гонория.

Ее мать коротко вздохнула, как будто желая избавиться от неприятного воспоминания.

– Твой отец потребовал другого врача. Он сказал мне – если второй согласится с первым, он сделает, как они настаивают. Но он не позволит отрезать себе руку только потому, что так предписал один человек.

– Второй решил, что отнимать руку не надо?

Леди Уинстед мрачно усмехнулась:

– Нет, он сказал, что почти наверняка руку придется отнять. Но вначале можно попробовать прочистить рану. Хорошенько прочистить.

– Именно это я и пыталась сделать, – быстро заговорила Гонория. – Думаю, я извлекла немало…

– Хорошее начало, – произнесла мать. – Но… – Она сглотнула.

– Но что?

Мать пристально смотрела на рану Маркуса, слегка прижимая ее тканью. Она так и не взглянула на Гонорию, когда заговорила:

– Доктор сказал, если твой отец не будет кричать, значит, мы недостаточно хорошо чистим.

– Ты помнишь, что он делал? – прошептала Гонория.

Леди Уинстед кивнула.

– Да, – тихо произнесла она.

Гонория ждала. И боялась того, чего ждала. Мать подняла глаза:

– Нам придется связать его.

На то, чтобы превратить спальню Маркуса в операционную, потребовалось меньше десяти минут. Миссис Уэдерби вернулась с горячей водой и запасом чистой ткани. Двое лакеев, несмотря на ужас, написанный на их лицах, крепко привязали Маркуса к кровати.

Леди Уинстед попросила ножницы. Самые острые и самые маленькие из всех, какие были.

– Я должна отрезать омертвевшую кожу, – объяснила она Гонории. – Я видела, как доктор делал подобное с твоим отцом.

– А ты сама это делала? – спросила Гонория.

Их взгляды встретились. Отвернувшись, леди Уинстед ответила:

– Нет.

– Ой. – Гонория сглотнула. Больше ей нечего было добавить.

– Это не сложно, если держать себя в руках, – сказала леди Уинстед. – Большая точность не нужна.

Гонория растерянно взглянула на Маркуса, потом – в полном недоумении – снова на мать:

– Не нужна? Что ты имеешь в виду? Это же его нога!

– Я знаю, – ответила мать, – но уверяю тебя, ему не повредит, если я отрежу слишком много.

– Не повредит…

– Ну конечно, ему будет больно. – Леди Уинстед с жалостью посмотрела на Маркуса. – Именно поэтому нам пришлось его связать. Но в итоге это ему не повредит. Лучше отрезать слишком много, чем слишком мало. Абсолютно необходимо избавиться от инфекции.

Гонория кивнула. Смысл в словах матери был. Мрачный, но был.

– Я сейчас начну. Многое я могу сделать даже без ножниц.

– Конечно. – Гонория смотрела, как леди Уинстед садится рядом с Маркусом и погружает ткань в крутой кипяток.