Валерия Вербинина - Бриллиант Фортуны

– Право же, дорогая мадам, я рада, что у вашего племянника есть невеста; но какое отношение это имеет ко мне?

– Разумеется, никакого, ваше высочество, – поспешно ответила Голикова, почувствовав, что зашла слишком далеко.

– Можете идти, – сказала княжна тоном, не допускающим возражений.

Голикова удалилась. Княжна некоторое время задумчиво рассматривала портрет Алексея в своем альбоме, потом решительно вырвала листок, поднесла его к горящей свече и держала до тех пор, пока он полностью не превратился в пепел.

– Полина, – сказала она, когда на пороге показалась вторая фрейлина, – тебе что-нибудь известно о невесте Алексея Константиновича? Говорят, он как раз к ней собирается.

– Кто говорит, ваше высочество? – изумилась Полина.

Александра Михайловна выразительно повела бровями.

– Ах, нет, нет, – решительно покачала головой вторая фрейлина. – Боюсь, он попросту морочит свою тетушку! Кажется, он просто едет играть в карты к какому-то знакомому, а невесту придумал для отвода глаз.

– Так он картежник? – изумилась княжна.

На что Полина Степановна не моргнув глазом заявила, что ее бы это не удивило, и вообще, от такого человека, как их гость, можно ждать чего угодно. Но княжна внимательно посмотрела на ее лицо, все еще пылающее досадой, – и не верила.

Сам Алексей в это время был уже в карете, которая уносила его с Видоком в славный город Тулузу.

Тулуза – прекрасный старинный город на юго-западе Франции, недалеко от Пиренейских гор; она расположена на реке Гаронне и имеет богатую историю – как, впрочем, и большинство французских городов. Когда-то это была столица Тулузского графства и центр альбигойской ереси, против которой церковь собирала настоящие крестовые походы. В конце концов ересь была искоренена, Тулузское графство присоединено к королевским владениям, а сам город с тех пор влачил однообразное провинциальное существование. В кругу искусствоведов он был главным образом знаменит романской базиликой Сен-Сернен, готическим собором и якобинской церковью; впрочем, поскольку Алексей и Видок ехали в Тулузу вовсе не для того, чтобы осматривать достопримечательности, эти подробности их нисколько не интересовали.

– И все-таки, что вы рассчитываете найти? – в сотый или двухсотый раз спросил Каверин у своего спутника.

– Что-нибудь, – ответил Видок в сотый или двухсотый раз.

Они прибыли поздно вечером. Алексей, не раздеваясь, рухнул на кровать и забылся сном – настолько он устал.

Когда он поднялся утром и заглянул в соседний номер, Видока на месте не оказалось. Хозяин гостиницы объяснил, что мсье Сорель отправился в местную библиотеку, и подробно объяснил, как туда добраться.

Видок и впрямь находился в библиотеке. Он уже избавился от грима почтенного ботаника и вернул себе свой прежний вид. Рыжеватые с проседью волосы делали его чем-то похожим на старого льва, но глаза были насмешливые, плутовские и в то же время чрезвычайно проницательные. Видок кинул на Алексея короткий взгляд и кивнул молодому человеку, предлагая сесть. На столе перед старым сыщиком лежала груда пожелтевших от времени газет – такая высокая, что его фигура почти целиком скрывалась за ней. Алексей приблизился и сел.

– Мы ехали за тридевять земель только для того, чтобы почитать старые газеты? – не удержался он от сарказма.

– Старые местные газеты, – поправил его Видок, – которых в Ницце днем с огнем не сыщешь.

Алексей вздохнул.

– Нет, и тут ничего нет, – с разочарованием промолвил Видок и взял очередную кипу. Когда он дунул на нее, в воздух поднялось целое облако пыли, которое приземлилось аккурат на сюртук его спутника.

– Послушайте, – сказал молодой человек с досадой, отряхивая одежду, – может, вы мне все-таки объясните, что вы тут делаете?

Видок ухмыльнулся.

– Ищу труп, – коротко ответил он.

– Чей труп? – поразился Каверин.

– Жана Тербийона. Куда-то ведь он должен был деться.

– Но Жан Тербийон был только ранен!

– В живот, – тихо поправил Видок. – Он был ранен в живот, мой мальчик.

– И все-таки мог остаться в живых.

– Да ну? – Видок прищурился. – Нет, милый мой, он точно умер. С такими ранами долго не живут.

– Тогда где же тело? – с раздражением спросил Алексей. – В церкви нашли только труп Симона и второго, которого звали Франсуа.

– Вот то-то и оно, – отозвался Видок, не переставая просматривать газеты. – Однако вы забываете, что малышку Жанну привезли к церкви в карете, а к тому времени, когда появились люди, никакой кареты там уже не было, потому что Жанна о ней даже не упоминала. Значит, Тербийон сел на место кучера и уехал. Это понятно, потому что идти он мог с трудом. Но куда он мог ехать? Вот в чем вопрос.

Алексей немного подумал.

– Может быть, вы и правы. Думаете, Тербийон умер, и кто-то нашел тело, а при нем – бриллиант?

– Чтобы понять это, я и просматриваю местные газеты.

– И ничего не нашли?

– В 1822 году – ничего подходящего. Но если умело спрятать тело, то его найдут только через несколько лет. Если вообще найдут, – добавил Видок, покосившись на Алексея. – Будем все-таки надеяться, что труп Тербийона где-то объявился, потому что у меня нет времени устраивать в Тулузе, как это говорится… археологические раскопки!

– А если нам не повезет? – спросил Алексей после паузы.

– Кхе, – кашлянул Видок. – Это было бы, признаться, чертовски нежелательно. В таком случае, – он прищурился и потер мочку уха, – нам придется возвращаться за мадемуазель Полиной и просить ее помощи.

– Почему именно за ней? – удивился Алексей.

– Потому, – ответил Видок, – что у нее талант находить то, что нужно, когда известно только то, что ничего толком не известно. Но поскольку она состоит при особе княжны и, разумеется, не может распоряжаться собою, я намерен прибегнуть к ее содействию только в самом крайнем случае.

– Должен вам признаться, мадемуазель Полина считает иначе, – заметил Алексей. – Она уверена, что вы не дали ей никакой роли в расследовании нарочно, чтобы ей досадить.

Видок состроил мученическую гримасу.

– Она так сказала? Поразительные существа эти женщины! Дорого я дал бы, признаться, чтобы увидеть, как она сердится. Очаровательная женщина в гневе очаровательна вдвойне… то же правило действует и для дурнушки, но с точностью до наоборот, потому что дурнушка в гневе вдвойне безобразна. – Он впился глазами в пожелтевший лист. – Эге, а это что такое? Ну-ка, ну-ка!

– Нашли? – заинтересовался Алексей.

– Это уже второй, – заметил Видок, делая отметку в своих бумагах. – Дело продвигается, дорогой мсье, дело продвигается!

Стоит заметить, что через некоторое время к услугам Видока было уже четыре более-менее подходящих трупа. Один были найден в 1823-м, один – в 1830-м, еще один – в 1836-м и последний – всего полгода тому назад при сносе старого дома. Бедняга был замурован в стене погреба.