Валерия Вербинина - Бриллиант Фортуны

Видок скептически посмотрел на него.

– Да? И что же именно?

– Мы знаем, что подделку изготовил искусный ювелир, – начал молодой человек. – Об этом говорил и Коко, и тот человек, которого вы сегодня видели. Далее: такую подделку за пять минут не изготовишь, стало быть, времени было достаточно. Кроме того, он должен знать, как выглядит бриллиант, иначе его трюк не сработал бы. Теперь подумаем. Камень вполне могли подменить до кражи, тем более в революционной неразберихе. Тут вы правы, но вот во время дележа его уже подменить не могли – ведь воры видели все эти сокровища первый раз в жизни. У Симона Брюле была возможность подменить камень. Надо узнать, имел ли он в Тулузе друзей-ювелиров, потому что сам он с такой задачей не справился бы. Далее, Жан Тербийон камень подменить никак бы не смог – он владел им всего каких-то несколько часов. Потом камень перешел к Трибуле, студенту-медику. Вряд ли он сумел бы изготовить подделку, и не только потому, что был доктором, а не ювелиром, но и потому, что у него просто не было причины, чтобы изготавливать фальшивый камень. А вот за время его отсутствия кто-то вполне мог набрести на тайник, но тут возникает один простой вопрос: к чему производить замену, когда можно без лишнего шума просто украсть и исчезнуть? Так что реально подделка была уже изготовлена либо до самой кражи, либо ее сделал Симон Брюле, в котором заговорила жадность.

– Как он мне все разъяснил, а? – проворчал Видок в пространство. – Как по нотам!

– Но вы же сами говорили, что я счастливчик, – заметил Алексей. – Разве вам не интересно, что думает обо всем этом, как вы выразились, сынок белой курицы? Кстати, я хотел у вас спросить. Когда вы вернете мне письма?

– Какие еще письма? – буркнул Видок.

Алексей сжал губы.

– Письма великой княжны Фредо Болтуну. В конце концов, вы не можете отрицать, что свою часть работы я выполнил. Мы нашли камень, и не моя вина, что он оказался не таким, как надо.

– Вот когда найдем такой камень, – сварливо ответил Видок, – тогда и получите обратно письма своей любезной.

– Э, нет, мсье, так дело не пойдет, – возразил Алексей. – Мне очень интересно пребывать в вашем обществе, но позвольте вам напомнить, что я нахожусь на службе и не могу всю жизнь искать какой-то никчемный булыжник. Кроме того, из-за вас я рисковал жизнью. Вчера я спас вас, хотя сегодня вы старательно делаете вид, что ничего особенного не произошло. Ведь это в вас Мышиный Король хотел метнуть свой замечательный ножик.

Видок молча буравил Алексея взором, затем рывком поднялся с места, подошёл к секретеру, стоящему в углу, отомкнул его ключом и стал в нем рыться.

– А с какой стати я должен вас благодарить? – желчно промолвил он. – Вы ведь сами только что признались, что сделали это отнюдь не по доброй воле. – Он повернулся и швырнул Алексею на колени довольно объемистую пачку. – Забирайте! И убирайтесь к дьяволу.

– Здесь все, я надеюсь? – осведомился молодой человек спокойно. – Вы ни одного от меня не утаили?

Видок засунул руки глубоко в карманы. Странным образом именно в этом, казалось бы, незначительном жесте и проявилась вся натура бывшего каторжника.

– Может, вам будет проще спросить об этом у своей любезной? – с вызовом осведомился он. – А что? Предъявите ей всю пачку и задайте вопрос. Заодно и расскажите ей о своей миссии, я уверен, она с удовольствием послушает.

Алексей, побелев, медленно поднялся с места. Его взгляд сделался жестким.

– Вы… – начал он.

– Да бросьте, ради бога, – отмахнулся Видок, – я все равно умею ругаться лучше вас. – Он кивнул на дверь. – Выход вон там. Только не надо сильно хлопать дверью, она ни в чем не виновата, – прибавил он с насмешкой.

К чести Алексея следует сказать, что он покинул дом Видока без излишнего шума. Хотя у него так и чесались руки – грохнуть дверью так, чтобы она разлетелась на миллион мелких кусков.

Принц Вильгельм-Людвиг Кассельский пребывал в изрядном волнении, или, как выразился бы цинический мсье Видок, грыз удила и бил копытом. Впрочем, волнение принца вполне можно понять: ведь не каждый день выпадает случай познакомиться со своей будущей женой, которая по совместительству является племянницей русского императора.

Все началось с того, что примерно восемь месяцев тому назад принца вызвал к себе его отец, великий герцог Кассельский. Они немного побеседовали о погоде, об охоте и о последних сплетнях кассельского двора, после чего батюшка с видимым смущением промолвил:

– Ах да, сын мой, я совсем забыл вам сказать. На январь следующего года намечена ваша свадьба. Вы всегда были хорошим сыном, и я надеюсь, что у вас не будет никаких возражений. В конце концов, так угодно небу, – зачем-то добавил он.

Принцу Кассельскому как раз сравнялось двадцать два года, и он чувствовал себя вполне уютно в холостом состоянии. У него была постоянная подружка-актриса, кроме нее около полудюжины менее постоянных, а также, в зависимости от обстоятельств, несколько дюжин совсем непостоянных. Но против воли неба не поспоришь.

– Вы сами знаете, как для нас важны хорошие отношения с русским двором, и поэтому я от всей души благословляю ваш союз, – продолжил великий герцог.

Поскольку принц Кассельский никогда прежде в глаза не видел своей невесты (а если и видел, то забыл), он поинтересовался, что она собой представляет, и получил исчерпывающий ответ.

– Если правда то, что мне пишет наш посланник из Петербурга, принцесса хорошо воспитана, прекрасно образованна и к тому же очень хороша собой. Словом, я не мог бы пожелать для вас лучшей партии, – закончил отец.

Если принц Кассельский несколько приуныл после таких радужных заверений, то это следует отнести исключительно на счет его кузена Пауля-Георга, который недавно женился и про супругу которого тоже было из самых надежных источников известно, что она превосходно воспитана, говорит на пяти иностранных языках и чудо как хороша собой. На самом деле довольно быстро выяснилось, что супруга кузена ругается как возчик, скаредна как сто чертей, из пяти иностранных языков лучше всего владеет матерным, а что касается красоты, то на конкурсе кривобоких карлиц ей бы точно досталось одно из первых мест.

– Кстати, – добавил отец, – у меня есть портрет твоей будущей жены. Его прислали нам из Петербурга.

На портрете была изображена манерная особа в голубом платье, сжимающая в руках стилизованную розу. У нее были черные волосы, букли, закрывающие уши, короткий в профиль нос и маленькие губки, так что не стоит удивляться тому, что принц Кассельский невзлюбил свою будущую жену с первого взгляда. Он попрощался с отцом и пошел искать утешения в объятиях одной из многочисленных горничных большого и холодного Кассельского дворца.