Джоанна Линдсей - Тайная страсть

Дмитрий встал, чтобы намочить мочалку в оставшейся после купания воде, сначала вытер тело Кэтрин, подождал, пока жар станет почти нестерпимым, и только потом, плеснув на мочалку ледяную воду из кувшина, прижал ее к пылающему местечку между ног.

Кэтрин едва не обезумела. Сочетание холода и властного прикосновения было приятнее всех ласк. Она достигла экстаза почти немедленно, но исступленный прилив уносил ее все дальше и дальше, пока Дмитрий наконец не выпрямился. Он отошел, чтобы вымыться, и, вернувшись, снова лег на нее и принялся сосать ее груди. У Кэтрин не осталось воли протестовать. Она нуждалась в нем, и это было ясно без всяких доказательств. Если он настаивает на том, чтобы «играть» с ней во время коротких передышек, значит, придется нести этот крест. Но говоря по правде, она получает удовольствие от этих игр, так к чему жаловаться?

Кэтрин достигла очередной вершины экстаза, потираясь бедрами о его бедра, пока Дмитрий продолжал ласкать ее груди. А потом он снова отыскал пальцами крохотный бутон ее женственности, и их языки сплетались в эротическом танце, доводя Кэтрин почти до безумия, поднимая наслаждение до непереносимой остроты Однако ничто не могло сравниться с той минутой, когда он вновь вошел в нее, даря исступленную радость и благословенное удовлетворение.

И так продолжалось всю ночь. Дмитрий ни в чем ей не солгал. Кэтрин не страдала больше, и пока подчинялась ему во всем, он облегчал ее муки, был рядом и час за часом давал ей невероятное ослепительное счастье — своими руками, ртом, всем телом — и просил за это лишь позволения ласкать ее, играть с грудями, сосками, губами… Кэтрин была уверена, что он узнал каждый дюйм ее тела так же хорошо, как своего собственного. Но теперь ей было все равно. Эта ночь — нечто нереальное, как страшный сон, который можно забыть, проснувшись.

— Владимир, вставай Владимир! Маруся грубо трясла его за плечи, пока он, наконец, не приоткрыл мутный глаз.

— Пора. Лида слышала, как он ходит по комнате. Тебе лучше поскорее отослать бедняжку домой.

— Бедняжку? И это после всего, что по ее милости мне пришлось пережить?

— Вспомни-ка, что она пережила по нашей вине! Выгляни в окошко, муженек. Уже светает.

Владимир повернул голову. И вправду, небо окрасилось фиолетовым цветом. Мгновенно проснувшись, он отбросил легкое одеяло, которым накрыла его Маруся, прежде чем спуститься в кухню и разжечь огонь. Он заснул, не раздеваясь, потому что полночи прождал, пока князь выйдет из комнаты женщины. Владимир вовсе не намеревался спать и просто решил прилечь ненадолго, чтобы отдохнуть.

— Он, наверное, поднялся пораньше, — решил Владимир. — Ты ведь знаешь, его светлость никогда не спит долго. И не мог же он всю ночь оставаться с ней.

— Так или иначе, Лида говорит, что он проснулся, и тебе лучше вывести женщину из дома, прежде чем барин выйдет из спальни. Он так не любит встречаться наутро со случайными женщинами, подобранными на улице!

Владимир одарил ее взглядом, ясно говорившим: «Этого ты могла мне не объяснять», схватил узел с одеждой и поспешил на третий этаж.

В коридоре никого не было. Охранников отпустили еще вечером, перед приходом Дмитрия. Важно, чтобы князь ничего не заподозрил, пока не увидит женщину. Теперь, если она, оставшись без охраны, решит потихоньку исчезнуть, Владимир будет только благодарен ей, хотя и чувствует себя обязанным вознаградить девушку за все неприятности.

Владимир бесшумно приоткрыл дверь в надежде, что Лида ошиблась и это камердинер ходит по комнате Дмитрия. Тем не менее шансы увидеть здесь барина были настолько невелики, что Владимир мысленно выругал себя. Ну стоит ли так осторожничать?!

Спальня действительно была пуста, если не считать женщины. Она все еще крепко спала, укрытая атласным покрывалом. Бросив ее одежду на стул, Владимир подошел к постели и тронул, женщину за плечо.

— Не нужно, — простонала она.

Владимир ощутил мгновенный укол жалости. Ею действительно попользовались, и попользовались хорошо! В закрытой комнате стоял удушливый запах плотской любви. Пожалуй, лучше сначала впустить немного воздуха.

Пыхтя от натуги, он отодвинул тяжелый гардероб к стене и с наслаждением подставил лицо утреннему ветерку.

— Спасибо, Владимир, — раздался за спиной голос князя. — Я с ужасом думал о том, что придется налечь плечом на этот гроб.

— Барин! Простите меня! Я как раз собирался разбудить ее и…

— Не надо.

— Но…

— Пусть спит. Ей нужно отдохнуть. Кроме того, мне очень хочется узнать, какая она на самом деле, когда полностью владеет собой.

— Не… не советовал бы, — нерешительно пролепетал Владимир. — Она не очень сговорчива и не так уж приятна.

— Разве? Я положительно заинтригован, учитывая, какой сговорчивой она была всю ночь напролет. По правде говоря, не помню, когда я в последний раз так хорошо проводил время.

Владимир облегченно вздохнул. Князь не играет словами, как обычно, когда приходит в бешенство, а действительно доволен. Игра стоила свеч. Хорошо бы теперь и подготовка к отплытию прошла гладко, чтобы ничто не испортило настроение барину.

Дмитрий повернулся к кровати. Рассыпавшиеся каштановые волосы закрывали все, кроме тонкой руки и бледной щечки. Его неудержимо тянуло в эту комнату, хотя необходимо было поспать несколько часов и вымыться, прежде чем начнутся суматошные приготовления к отъезду. Ванну он успел принять, но так и не смог выбросить женщину из головы.

Князь сказал Владимиру правду. Никогда еще ему не доводилось провести такого восхитительного и необычного вечера. По чести говоря, он должен был чувствовать себя таким же усталым, как и эта женщина. Но он умудрялся экономить силы, удовлетворяя Кэтрин ртом и руками. Мысль о том, чтобы отдать ее своим людям на потеху, вызывала в нем отвращение. И кроме того, Дмитрий попросту не желал ни с кем делить неожиданно найденное сокровище.

Невероятно, но он действительно почувствовал разочарование, когда девушка наконец уснула. Дмитрий был по-прежнему бодр и свеж, и желание никак не хотело утихнуть.

— Ты знал, что она была девственна, Владимир?

— Нет, барин. Это имело какое-то значение?

— Для нее, вероятно, да. Сколько ты собирался ей заплатить? Учитывая только что сказанное, Владимир удвоил сумму:

— Сто фунтов.

Дмитрий, искоса поглядев на него, решил:

— Лучше тысячу… нет, две. Пусть купит себе красивое платье. Эти лохмотья просто невыносимы. Может, найдется подходящее платье, которое она смогла бы надеть, когда проснется?

Владимиру не стоило даже удивляться. Щедрость и великодушие князя были известны повсюду. Но все же женщина была всего-навсего простолюдинкой!