Джоанна Линдсей - Милая плутовка

Джорджина почувствовала, что краснеет. Об этом ей было известно сызмальства. На корабле любой предмет должен быть прикреплен, прикручен, привязан, иначе он либо окажется не на месте, либо будет сломан, либо сам нанесет ущерб. Как она могла забыть о такой простой вещи?

— Я ведь не утверждал, что раньше плавал, — оправдываясь, проговорила Джорджина.

— Так, выходит, ты из Англии?

— Нет! — выпалила она. — Я хотел сказать, что я приплыл сюда, но как пассажир. — И чтобы еще больше подчеркнуть свое невежество, добавила: — Я никогда не обращал внимания на такие вещи.

— Ну, ничего. Ты узнаешь все, что тебе положено знать. Теперь ты один из членов команды. Не бойся задавать вопросы, парень.

— В таком случае, капитан, если у вас есть время, не будете ли вы добры рассказать мне о других обязанностях, кроме тех, о которых вы уже…

Джорджина запнулась, увидев, как удивленно поползли вверх его золотистые брови. Что смешного сказала она на сей раз, почему он ухмыляется, словно деревенский дурачок?

— Не буду ли я добр? — Капитан расхохотался. — Надеюсь, парень, что не буду. Я не был добрым с того времени, когда мне было примерно столько лет, сколько сейчас тебе.

— Это просто фигуральное выражение, — раздраженно возразила Джорджина.

— Это свидетельствует о том, что ты получил неплохие воспитание, парень. У тебя слишком хорошие манеры для юнги.

— А разве необходимым условием для получения работы является отсутствие манер? Кто-то должен был меня предупредить об этом.

— А ты не дерзи мне, сосунок, иначе я надеру тебе уши, если, конечно, они есть под этой дурацкой кепкой.

— Да, капитан, уши у меня оттопыренные и слишком длинные, поэтому я их прячу.

— Ты меня разочаровал, мой мальчик. Я уж думал, что ты безвременно полысел. А оказывается, у тебя всего лишь оттопыренные уши.

Джорджина невольно улыбнулась. Его подшучивание и в самом деле показалось ей забавным. Кто бы мог подумать, что этот деспотичный человек способен на добрую шутку? А главное, что и она может с ним шутить. Она совершенно не восприняла всерьез его угрозу надрать ей уши и не обиделась, что он назвал ее сосунком, хотя он и говорил все это вполне серьезно.

— Ara, — улыбкой на улыбку ответил капитан. — Во всяком случае, у тебя есть зубы. Да еще такие белоснежные. Ну да конечно, ты ведь молод. Однако очень скоро они начнут портиться.

— А ваши нет.

— Ты хочешь сказать, что я настолько стар, что должен был уже давно их потерять?

— Я не… — Она вдруг оборвала себя. — Так как насчет моих обязанностей, капитан?

— Разве Конни не рассказал о них, когда нанимал тебя?

— Он сказал, что я должен обслуживать только вас, а не других офицеров. Что я обязан делать все, что вы потребуете.

— Так оно и есть.

Джорджина заскрипела зубами и выдержала паузу до тех пор, пока у нее не улеглось раздражение.

— Капитан Мэлори, я слышал о том, что юнгам приходится иногда доить коров…

— Боже милостивый, я им сочувствую! — в притворном ужасе произнес Джеймс, но тут же улыбнулся. — Я не питаю особой любви к молоку, парень, так что тебе не надо беспокоиться на этот счет. Одной обязанностью у тебя будет меньше.

— Так в чем все-таки состоят мои обязанности? — не отступала Джорджина.

— Скажем так, оказывать всевозможные услуги. Ты должен исполнять .обязанности официанта во время обеда и камердинера, поскольку я не взял его с собой в это путешествие. Ничего сложного, как видишь.

Ну да, как она и думала, прислуживать и выполнять то, чего пожелает его рука или нога. У нее вертелся на языке вопрос: а не нужно ли будет еще чесать спинку и вытирать задницу? Но хотя капитан и уверял, что не будет драть ее за уши, она не стала искушать судьбу. Это почти смешно. Юнга ее брата Дрю имел Лишь одну обязанность — приносить капитану еду. Но из всех капитанов, которых можно было выбрать в Лондонском порту, ей попался не кто-нибудь, а англичанин, к тому же не просто англичанин, а еще и никчемный аристократ. Да она уверена, что он за всю жизнь руки не приложил ни к какой работе, готова биться об заклад и съесть свою кепку, если это не так.

Тем не менее ничего из того, о чем Джорджина думала, она вслух не произнесла. Она была раздражена, но с ума еще не сошла.

Джеймс подавил улыбку. Эта ведьмочка делала героические усилия, чтобы не выказать недовольства по поводу обязанностей, которые он на нее взвалил. Нужно сказать, что слуги у него не было по крайней мере десять лет. Но чем больше она будет занята в его каюте, тем меньше будут видеть ее члены команды. Ему никак не улыбалось, чтобы кто-то раскрыл ее секрет до того, как он раскроет его сам. Опять же больше времени она будет находиться рядом с ним.

А пока что ему следовало держаться от нее настолько далеко, насколько позволяли размеры каюты. При виде девушки, свернувшейся на его кровати, у Джеймса возникали явно неуместные мысли.

«Нужна самодисциплина, старик, — сказал он себе. — Если ее нет у тебя, у кого же тогда она есть?» Давно он не испытывал подобного искушения. Нетрудно демонстрировать самообладание, когда чувства притуплены скукой, и совсем иное дело, когда они в тебе взыграли.

Джорджина решила, что нет смысла демонстрировать раздражение от разговора с капитаном Мэлори. К тому же ее молчание может побудить его заняться чем-то другим, например, окинуть капитанским оком судно. Может, он уйдет из каюты, а после него и она? Но чего она никак не могла предположить, так это того, что ее молчание встревожит его и заставит подойти к кровати. Поистине все ее сегодняшние экспромты оказывались неудачными.

Открыв глаза, она увидела, что капитан склонился над ней.

— Все еще бледный, — сказал он. — А я-то думал, что мне удалось снять твое нервное возбуждение.

— О да, капитан, вы так много сделали для этого! — заверила его Джорджина.

— Нервозность прошла?

— Полностью!

— Великолепно. Но особенно не суетись. Пока тебе делать нечего, так что можно немного вздремнуть.

— Но я не хочу…

— Ты намерен оспаривать каждое мое предложение, Джорджи?

Сейчас выражение его лица было таким грозным, словно он собирался поколотить ее. Своей учтивой болтовней капитан притупил ее бдительность и заставил забыть, что является весьма опасным человеком.

— Сейчас, когда вы заговорили об этом, я вспомнил, что мало спал этой ночью.

Вероятно, ответ был удачным, потому что выражение лица у него тут же изменилось. Нельзя сказать, что оно стало дружелюбным — оно никогда по-настоящему дружелюбным и не было, — но, во всяком случае, менее суровым. На нем отразился интерес.

— Ты еще слишком юн, чтобы заниматься тем, чем занималась вчера вечером вся команда. Так что же тебе не давало спать?