Джоанна Линдсей - Любят только раз

Стоя у окна, Реджи глядела на карету у подъезда и страшно нервничала. Разумеется, Николас будет не в восторге от ее предложения. Он уже, наверное, обо всем догадался. Иначе зачем бы ему так медлить?

Дядя Эдвард рассказал ей о лорде Монтьете, чтобы она не заблуждалась на его счет и знала, на что себя обрекает. Эдвард и отец Николаса много лет были друзьями. Реджи узнала и об этом, и о молодых женщинах, которых скомпрометировал Николас, поскольку они не смогли устоять против его обаяния. Он безответственный человек, без чести и совести, холодный, дерзкий, со скверным характером. Его обаяние распространялось только на женщин. Да, Реджи теперь все знала, но, к величайшему неудовольствию дяди Тони, не изменила своего решения.

Реджи находилась в комнате кузины Эми и благодарила судьбу, что тетя Шарлотта собрала всех детей и, несмотря на отчаянные протесты женской половины, отправилась в гости к своей знакомой. Реджи позволили остаться дома, поскольку она была не в силах ждать решения своей участи до завтрашнего утра. Однако ей строго запретили выходить из комнаты и вмешиваться в разговор. На этом особенно настаивал дядя Тони.

Взяв у Николаса шляпу и перчатки, слуга проводил его в гостиную. Внутри дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Николас знал, что у Эдварда Мэлори пятеро детей, и этот особняк мог вместить его многочисленное семейство. Наверху, вероятно, размещались спальни, а внизу вполне можно было устроить бальный зал.

— Вас ждут, милорд, — объявил дворецкий, распахивая перед ним дверь. Его лицо оставалось невозмутимым, хотя в тоне чувствовалось осуждение. Николас усмехнулся: он и сам знал, что опоздал.

Но когда он вошел в гостиную, ему сразу стало не до шуток. На кремовом диване сидела Элеонора Марстон, его тетя Элли, а рядом с нею — Ребекка Эден, его бабушка, которая так грозно уставилась на него, словно хотела призвать гнев божий на его голову.

Значит, его вызвали на ковер? Теперь собственные родственники и семья Регины будут читать ему нотации? Он с удивлением обнаружил, что в комнате нет его «матушки», Мириам. О, как бы она возрадовалась!

— Наконец ты набрался храбрости переступить порог этого дома, бездельник! — без предисловий начала бабушка.

— Ребекка! — укоризненно воскликнула Элеонора.

Николас улыбнулся. Он прекрасно знал, что бабушка не сомневается в его мужестве и хладнокровии, просто ей нравилось задирать его. К счастью, тетя Элли всегда приходила ему на выручку. Лишь она осмеливалась возражать старой леди. Тетя Элли жила в доме Ребекки более двадцати лет, и Николас втихомолку дивился ее терпению: бабушка — сущий деспот, ее железная воля подчиняла себе все и всех.

Когда-то Элеонора жила с Мириам и Чарльзом Эденами в Сильверли, но из-за постоянных конфликтов с сестрой Элли пришлось вернуться к родителям. Через некоторое время она поехала навестить мать Чарльза, Ребекку, да так и осталась в Корнуолле. Время от времени она наезжала в Сильверли, однако никогда не жила там подолгу.

— Как ваше здоровье, мадам? — учтиво осведомился у старой леди Николас.

— Можно подумать, тебя это волнует, — съязвила та. — Разве каждый год я не приезжаю в Лондон в это время?

— Да, это уже вошло у вас в привычку.

— А ты хоть раз был у меня с визитом?

— Я только в прошлом месяце гостил у вас в Корнуолле, — напомнил ей Николас.

— Это не оправдание. — Она откинулась на спинку дивана и сурово произнесла:

— Насколько мне известно, на этот раз ты здорово влип.

— Похоже на то, — согласился Николас, оборачиваясь к братьям Мэлори.

Старший добродушно поздоровался. Высокий, светловолосый, зеленоглазый, Эдвард Мэлори совсем не походил на брата Энтони, зато очень напоминал Джейсона. Он был всего на дюйм ниже рослого Николаса, хотя более приземистый.

Энтони Мэлори продолжал стоять у камина, не делая ни шагу навстречу гостю. По выражению его темно-голубых глаз нетрудно было догадаться, что он готов разорвать Николаса на части. Эти живые синие глаза и угольно-черные волосы явно свидетельствовали о кровном родстве Энтони Мэлори и Регины Эштон. Боже правый, неужели она его дочь? В таком случае рановато он начал повесничать, хотя чего на свете не бывает.

— Мы не встречались, Николас, — сказал Эдвард Мэлори, — но я хорошо знал вашего отца и уже несколько лет знаком с леди Ребеккой.

— Эдвард довольно выгодно вкладывает мои средства, — пояснила Ребекка. — Разве ты об этом не знал, шалопай?

Теперь понятно, как им удалось так быстро все ей сообщить. Эти тесные отношения между их семьями начинали раздражать Николаса.

— Полагаю, вы знакомы с моим младшим братом Энтони? — продолжал Эдвард.

— Да, нам приходилось встречаться в клубах, — ответил Николас, не двигаясь с места.

Энтони, в свою очередь, молча сверлил его глазами. Он был одного роста с Николасом и такой же широкоплечий. Ходили слухи, что он начал проказничать чуть ли не с шестнадцати лет, вероятно, на его счету есть выходки похуже, чем эта глупая история с Региной. Какого же черта он так осуждающе смотрит на Николаса?

— Он жаждет твоей крови, бездельник, — раздался в тишине голос Ребекки.

— Я уже понял, мадам. — Николас повернулся к Энтони:

— Нам следует обговорить время и место, милорд?

Энтони холодно усмехнулся:

— Клянусь Богом, я бы так и сделал. Но я дал слово, и вам придется сначала иметь дело с ними.

Николас оглядел собравшихся. В карих глазах тети Элли читалось сочувствие, да и Эдвард Мэлори глядел на него весьма дружелюбно. Николас ощутил безотчетную тревогу и перевел взгляд на Энтони:

— Милорд, я предпочел бы разговаривать с вами.

— Моя племянница не согласна.

— Что?

— У нее слишком доброе сердце, — вздохнул Энтони. — Она не хочет вашей гибели… а жаль. Тем хуже для нее. — Он тряхнул головой.

— Тем не менее я полагаю…

— Нет! — взорвалась Ребекка. — Раньше я сквозь пальцы смотрела на твои проделки, но на этот раз никакой дуэли я не позволю! Скорее, я упрячу тебя в тюрьму, вот увидишь!

Николас попытался усмехнуться:

— Мадам, этот джентльмен требует удовлетворения. Я не могу поступить иначе.

— Лорд Энтони согласен решить дело полюбовно. Он души не чает в своей племяннице, и мы должны благодарить за это Бога.

— «Мы»? Я не чувствую никакой благодарности, мадам.

— Мы обойдемся без твоих остроумных замечаний, — ответила она. — Хотя ты бессовестный, дерзкий и самонадеянный молодой человек, но, к сожалению, ты — последний в роду Эденов. И прежде, чем погибнуть на дуэли, ты должен оставить наследника.

Николас вздрогнул:

— Славное предложение, мадам. Но почему вы не допускаете мысли, что у меня уже есть наследники?