Эмилия Остен - Пока корабль плывет

Не было места, подходящего ему больше, чем мостик его собственной шхуны. Нигде Рэнсом не будет смотреться так, как здесь, и нигде он не станет счастливее. Он принадлежал этому океану и кораблям, словно был слеплен из всего, что Мэгг сейчас видела и узнавала: из высоких волн, белой пены, синего неба, дальних берегов… Он был свежим бризом, прилетавшим с суши, и веселой портовой суетой, и чайкой, парящей высоко в небе. Прибрежные скалы, свист ветра в снастях, смех матросов и грота-топсель - все это был Сильверстайн. В его имени искристо сияло серебро, как в лунной дорожке на спокойной глади океана; и Мэгг с каждой минутой, с каждым днем, все больше узнавая этого человека, понимала, что он был прав, когда говорил с нею о любви тогда, в маленьком португальском порту.

Он прав - его не сорвать с этого мостика, не приковать к суше. Словно пойманный зверь, он все время станет смотреть сквозь прутья клетки, бесконечно тоскуя и пытаясь процарапать путь на свободу. Сильверстайн не из тех, кто живет в неволе. Ему нужен весь мир.

Его, наверное, можно полюбить, но его нужно уметь отпускать. Мэгг полагала, что она сама не смогла бы так.

Кейптаун стал большим портом совсем недавно, уже после того, как Британия отобрала его у голландцев и полностью завладела Капской колонией, однако теперь он поражал - в основном той пестротой, что характерна для подобных уголков, но которую Мэгг еще никогда не видела. Приоткрыв рот, она смотрела на яркое столпотворение в порту. Места тут явно не хватало: стремясь встать поближе, «Счастливица» прошла борт в борт с другим парусником, на котором матросы поправляли такелаж; Мэгг мельком увидела название судна - «Жаннетта». Полоскались на ветру разноцветные флаги, палило солнце, на причале толпился народ в яркой одежде, и все было пронизано незнакомыми Мэгг запахами. Ей казалось, что весь город обсыпан пряностями.

Она поднялась на мостик, чтобы быть рядом с Сильверстайном; тот кинул на нее быстрый взгляд и отвернулся, продолжая негромко отдавать команды. «Счастливица» бросила якорь, чтобы не входить глубже в порт. Тут же начали готовить к спуску шлюпку.

- Вы не передумали? - Капитан повернулся к Мэгг.

- Я готова.

- Хорошо. - Он вздохнул. - Я надеялся, что благоразумие возьмет верх.

- Сейчас день, и вряд ли с нами что-то случится. К тому же вы со мной.

Сильверстайн скривился, от дальнейших дискуссий воздержался и жестом предложил пройти к шлюпке.

На сей раз Мэгг не взяла с собою Хатти - все, что нужно, она сама купит. Так что в шлюпке девушка оказалась с капитаном и четырьмя матросами. В Кейптаунской бухте мотало гораздо меньше, чем в открытом океане, и до причалов добрались довольно быстро.

- Если вы опасаетесь чего-либо, почему не взяли с собою больше людей? Помнится, в Синтре мы ужинали чуть ли не всей командой… - поинтересовалась Мэгг.

- Не хочу привлекать к себе внимание. Если люди идут большой вооруженной толпой - им есть что скрывать. Как ни парадоксально, чем меньше нас, тем лучше. Мы затеряемся в толпе. Я уже говорил, что среди местных жителей очень много людей неблагонадежных. Здесь я гость, а они на своей территории.

- Это дико.

- Никто не говорит о том, что мир справедлив, мисс.

Шлюпка пришвартовалась; Сильверстайн помог Мэгг выбраться на каменные ступени, обросшие, словно бородой, длинными зелеными водорослями. Для выхода в город Рэнсом все-таки надел темную куртку, к поясу прицепил саблю и заткнул за него пистолет… Да он словно на войну собрался!

- Роджер, Черная Борода и Кривой со мной, - распорядился капитан. - Ты, Стью, сторожишь лодку.

- Есть, капитан. Присмотрю, как за любимой девушкой.

Мэгг оперлась на руку Сильверстайна и пошла рядом с ним, вертя головой.

Кейптаун оказался похож на корзину, куда нерадивая хозяйка скинула и зелень, и хлеб, и мясо, и куриные яйца. Вокруг говорили на разных языках - английском, французском, голландском и неизвестных Мэгг наречиях; когда же она увидала первого чернокожего, то не смогла отвести глаз. Еще ни разу она не встречала этих людей, которых вывозили в рабство в Америку. Никогда не думала, что кожа человека действительно может быть черной, как ночь или шоколад, и на этой черноте, как звезды, сверкают зубы и белки глаз.

- Не споткнитесь, все это разглядывая, - весело посоветовал Сильверстайн. Кажется, капитан перестал переживать о возможных неприятностях и радовался передышке и хорошему дню.

- Но все это так непривычно! - только и смогла выговорить Мэгг.

- Мир полон чудес, Мэган.

- Почему вы называете меня Мэган? - разозлилась она. - Ведь я прямо сказала, что мне нравится, когда меня зовут Мэгг. Я не люблю свое полное имя.

- Возможно, вы до него еще не доросли? - спросил, улыбаясь, Сильверстайн. - Мэган - это имя взрослой леди, которая знает, чего хочет.

Она даже задохнулась от возмущения.

- Да вы… да вы… Как вы смеете судить о том, чего я хочу?!

- О, мисс, не стоит на меня сердиться. У меня всего лишь чуть побольше жизненного опыта, чем у вас. Мне хочется, чтобы вы стали достойной имени Мэган - оно так прекрасно звучит. Но если настаиваете, что ваша душа навечно останется такой, как сейчас, то, конечно, стану звать вас Мэгг. Потому что вы и есть Мэгг - упрямая, своевольная и поддающаяся минутным порывам. Я слишком красиво сказал или вы по другой причине так на меня смотрите?

Мэгг отвернулась; щеки ее пылали.

- Вы слишком много себе позволяете, капитан, - пробормотала она в сторону, но Сильверстайн, с его совиным слухом, конечно, все услышал.

- И вполовину не так много, как хотел бы, - буркнул он в ответ.

Мэгг решила не интересоваться, что значит эта странная фраза.

Кейптаун увлек ее, как увлекает ребенка яркая игрушка; она совершенно забыла, куда собиралась, и лишь благодаря Сильверстайну все-таки дошла до места. Свернув на одну из оживленных улиц, по которой катили экипажи, капитан проволок Мэгг ярдов триста и распахнул какую-то дверь. Матросы остались на улице, а граф и его спутница вошли в магазин.

- Вот. - Сильверстайн подтолкнул Мэгг вперед, к уже спешащим навстречу продавщицам. - Это лучший магазин в Кейптауне. Приступайте.

Мэгг не успела ничего сказать, как ее уже подхватили под руки, усадили в кресло и засыпали вопросами.

Оглядываясь на Сильверстайна, скрестившего, по своему обыкновению, руки на груди и невозмутимо подпиравшего стенку, Мэгг вполголоса объяснила продавщицам, что ей нужно.

Хорошенькая англичаночка, загорелая до черноты, покосилась на Рэнсома.

- А ваш супруг всегда ходит за покупками вместе с вами? Он смотрит неодобрительно, но его поступок говорит сам за себя!

- О, нет, - Мэгг снова почувствовала, что краснеет. - Он не мой супруг. Этот человек - капитан судна, на котором я плыву в Китай к своему жениху. Капитан меня сопровождает.