Эмилия Остен - Пока корабль плывет

- Мама, я решила, что пришло время покончить с этой бесконечной помолвкой.

- Мэган! - Белинда Ливермор даже уронила тост в чай. - Наконец-то!

- Это не то, о чем ты подумала, мама.

Леди Белинда продолжала щебетать, не обращая внимания на слова дочери:

- Я так рада, надеюсь, что ты выберешь одного из Виллингхемов, они все такие замечательные юноши. Конечно, ты слегка уже… не в возрасте, но это не имеет значения, ведь ты наследница…

- Мама! Перестань! Дай мне сказать! - Мэгг повысила голос, едва не закричала. С леди Белиндой иногда бывало совершенно невозможно разговаривать.

- Что? Ах, прости! - Матушка улыбнулась. - Что ты хотела сказать?

- Я не собираюсь расторгать помолвку. Я намерена отправиться к Артуру и выйти за него замуж!

- Но это же невозможно! - ахнула мать.

- Я все обдумала. Я обращусь в министерство и попрошу устроить мне переезд в Гонгконг. По последним сведениям, полк Артура расположен именно там. Я выйду замуж и буду жить с мужем. Вот и все.

- Я запрещаю тебе даже думать об этом! - воскликнула леди Белинда. - Это совершенно невозможно и даже неприлично!

- Не вижу ничего неприличного в том, чтобы выйти замуж за своего жениха, с которым я помолвлена уже четыре года, - Мэгг начинала злиться. - А вот продолжаться по-прежнему больше не может. Скоро надо мной уже будут открыто смеяться. Вечная невеста.

- Ничего подобного! - возмутилась леди Белинда. - Ты же сама видишь, сколько мужчин были бы рады сделать тебе предложение. Иногда стоит смотреть вперед, а не оглядываться на прошлое.

Мэгг перевела дыхание, чтобы ответить спокойно. Какой смысл доказывать матери, что все те претенденты, о которых она говорит с таким восторгом, или непроходимо глупы, или напыщенны и не видят дальше своего носа, или думают о нарядах больше, чем женщины? Зачем ей эти люди? У нее имеется жених, и пора с ним воссоединиться.

- Я и смотрю вперед, мама. Я хочу выйти замуж за Артура. В конце концов.

- Я не позволю тебе ввязаться в эту авантюру! - перешла на повышенные тона леди Ливермор.

- Я совершеннолетняя. - Мэгг умела настаивать на своем. - И у меня есть наследство бабушки и те деньги, что оставил лично мне папа. Если ты откажешься мне помочь или попытаешься запретить - я все сделаю сама, но, мама, ты же не заставишь меня пройти через все это одну? Ты же не бросишь свою дочь?

Леди Белинда всхлипнула и приложила к глазам платочек.

- Конечно, нет, дорогая. Завтра же отправляемся в Лондон, и, клянусь памятью твоего отца, моего любимого Филиппа, не пройдет и месяца, как ты уже будешь на пути к своему Артуру.

- Я прикажу готовиться к переезду в Лондон, - Мэгг отложила салфетку и встала из-за стола. У нее получилось!

Впрочем, особых трудностей при разговоре с матерью Мэгг не предвидела. Трудности начнутся теперь. Но она все преодолеет. Ради Артура.

- Иди, распорядись, - махнула рукой леди Белинда. - Хоть я никогда и не одобряла этого Мэдлока, но раз уж ты его так любишь…

- Именно, мама, я его люблю.

«Счастливица» вошла в устье Темзы на рассвете. Солнце только-только показалось над горизонтом, и вокруг стоял густой туман, постепенно наливавшийся золотом. Затем туман поредел и рассеялся, открыв серую гладь реки, снующие по ней лодки, парусники в порту. Похоже на Клайд - и непохоже; город, стоявший на Клайде, Рэнсом любил, а этот - ненавидел всем сердцем.

Нет, Лондон не сделал ему ничего плохого. Но так получилось, что все темные и тяжелые мысли оказались связаны именно с ним. Воспоминания об отце, о матери, о том, что им принадлежало ранее и что было у них отнято, - все это Рэнсом прекрасно знал. Родители не считали нужным скрывать от единственного и любимого сына подробности семейного скандала, который заставил наследника графа Сильверстайна покинуть Лондон и никогда больше не возвращаться к своему высокомерному отцу. Ни слова за многие годы, ни строчки. Рэнсом никогда не видел деда, но не любил его - как тщательно взлелеянный образ зла. Дед был злом, о да. Чуть-чуть поменьше дьявола, чуть-чуть побольше нечистого на руку купца. Рэнсом и презирал его, и ненавидел. Он не мог знать, каков граф Сильверстайн на самом деле, однако видел печаль отца, который столь многое потерял. Хотя отец утверждал, что немногое и что гораздо больше приобрел. С этим Рэнсом не мог не согласиться: счастливее пары, чем мать и отец, он не видел никогда.

А теперь нужно встретиться с дедом, который молодому Сильверстайну и даром не нужен.

Стоя на капитанском мостике «Счастливицы», Рэнсом не мог отделаться от чувства, что корабль вместе с ним затягивает в гигантский водоворот, в котором поджидает морское чудище.

Рэнсом наблюдал за тем, как первый помощник Джим Таннерс гоняет матросню, как судно маневрирует, заходя в порт. Капитан редко выпускал командование из рук, однако сегодня был именно такой день. Он почти не слышал ни команд, ни грозного рыка боцмана. Хотелось приказать немедленно разворачиваться и плыть отсюда подальше. Поздно: с борта на берег полетели швартовы, гулко ударились о причал утяжеленные огоны.

- Швартовы приня-ать! - заорал рядом Таннерс.

Кто-то из портовых рабочих уже наматывал трос на кнехт. Матросы спрыгивали на причал, «Счастливица» гулко вздыхала. Рэнсом не стал дожидаться, когда подадут трап, и последовал за матросами. И сразу увидел невысокого кругленького человека, стоявшего чуть поодаль. Типичный сухопутный житель рассматривал шхуну, как заморскую диковинку, скользил глазами от бушприта к корме, от клотика к ватерлинии. Рэнсом подошел быстрым летящим шагом, резко бросил:

- Мистер Уэстли - это вы?

- Лорд Сильверстайн! - Управляющий поклонился, выпрямился и уставился на Рэнсома с жадным интересом. - Прошу вас, следуйте за мной. Граф очень плох, и лучшие лекари сражаются за его жизнь. Он твердо намерен протянуть до того мига, когда вы появитесь, однако…

- Однако вы слишком много говорите, - прервал его Рэнсом. Он был сам себе противен в этот миг. Но мистер Уэстли воспринял окрик как должное.

- Прошу меня извинить, действительно, я забылся. Следуйте за мной, милорд.

Рэнсом пошел за Уэстли, не отрывая взгляда от его жирной клетчатой спины. Это помогало сосредоточиться на предстоящей задаче. Не хотелось приступать к ней, будучи полным желчи. Рэнсом всегда считал себя человеком, который может держать свои чувства под жестким контролем. И сейчас он поступит так, как того требует честь.

Особняк Сильверстайнов оказался огромным. Отец мало и скупо говорил о родном доме: видимо, не желал расстраивать жену и сына, а может, и сам не хотел вспоминать о том, что у него отняли. Как бы там ни было, дом произвел на Рэнсома впечатление величественное и… гнетущее. Когда молодой человек вошел в гигантский холл, весь пронизанный холодом, ему показалось, будто он вступил в склеп. Этому месту определенно не хватало жизни. Да откуда бы ей взяться, если сердце человека, который заправляет здесь всем, умерло много лет назад?