Кэтрин Коултер - Розовая гавань

— Что тебе надо, Марджори?

— Ничего особенного. Ты видела Северна? Мы ездили на берег моря. День был такой чудесный, солнце яркое, а море синее-синее. Мы наслаждались обществом друг друга. Меня не отправят в Седжвик, Гастингс.

Та молча встала и, передав веретено пряхе, вышла из комнаты. Марджори последовала за ней.

— Ну и трусиха ты, Гастингс. Прячешься по углам, как побитая шавка.

Гастингс поняла, что не сможет остановиться, даже если будет целый год обдумывать последствия своих поступков. Она бросилась на Марджори и вцепилась в ее серебристые локоны.

— Сука!

Марджори в долгу не осталась. И вот уже обе катаются по полу, визжа и царапаясь. Гастингс продолжала цепляться за волосы соперницы, а та несколько раз ударила ее в живот, пытаясь освободиться.

Северн не поверил своим глазам. Он бросился к женщинам, отодрал Марджори от жены, которая мертвой хваткой держала волосы соперницы. Марджори взвизгнула от боли и ударила Гастингс в живот.

— Отпусти ее, Гастингс! Вспомнив ребенке. Та наконец увидела мужа, державшего Марджори, и разжала пальцы. Трофей в виде изрядного клока волос очень ее порадовал.

— Что здесь творится?

Гастингс медленно выпрямилась. Рукав оторван, платье все в грязи, по левой щеке струится кровь. Но и Марджори выглядела не лучше. Гастингс, злорадно улыбнувшись, швырнула трофей на грязный пол.

— Ах, Марджори давно желает вернуться в Седжвик, милорд. Она так несчастна здесь. Когда я предложила ей остаться, чего хотели бы и вы, она пришла в неописуемую ярость. Она больше всего на свете ценит независимость и возможность по-своему воспитывать Элизу. Она желает уехать.

— Я устал от твоей лжи, Гастингс. И он повернулся к Марджори, у которой из распухшей губы сочилась кровь, что также немало порадовало Гастингс.

— Неужели ты до сих пор не привык, что я лгу, Северн? Разве не я налила яд в собственное вино? Разве не я нарочно пролила его на скатерть, чтобы отравить Триста?

— Молчи, Гастингс, придержи свой ядовитый язык. Что случилось? Почему вы насмерть вцепились друг в друга, словно рыночные торговки?

— Это личное дело, милорд, — пожала плечами Марджори, — и к вам не относится. Ваша жена не умеет себя вести. Вы сами это замечали и подвергли ее заслуженному наказанию, однако все без толку. Видимо, ей снова не повредит общество волкодава.

Гастингс шагнула вперед, но Северн встал между ними.

— Хватит. Если опять начнете драться, то букете наказаны обе. А теперь прочь отсюда. Вы обе грязнее, чем Эдгар после медвежьей охоты.

Марджори ушла, игриво насвистывая.

— Гастингс, постойте.

Обернувшись, она увидела расстроенного Гвента.

— Я решил сам проследить за тем, чтобы эта женщина убралась в Седжвик. Все желают мира в Оксборо, а это невозможно, пока она здесь, вам не ужиться с нею под одной крышей. Вы носите под сердцем наследника лорда. Я позабочусь о нем.

— Северн не позволит ее увезти, — возразила Гастингс и направилась к лестнице.

— Нет, позволит, — крикнул вслед Гвент. — Я говорил с леди Морайной, и она объяснила сыну, в чем состоит его долг.

«Как будто от этого что-то изменится». Гастингс поморщилась от боли в ноге. Когда Марджори ухитрилась так ее ударить?

Ночью Гастингс приснился огромный люпин, который превратился в яд, и кто-то собрался налить этот яд в кубок Северна. Затем цветы вдруг пропали.

Чья-то рука гладила ей живот, осторожно, нежно, ощупывая шрам на боку.

Она прижала эту руку ладонью и коснулась своего собственного тела. Где ночная рубашка? Но ее это не очень волновало.

Она понимала, что должна оттолкнуть ласкающую руку, и не смогла. Это его рука, его пальцы, уже пробравшиеся внутрь и воспламенившие ее. Как же давно она не испытывала подобных ощущений.

— Что ты здесь делаешь?

Пальцы на мгновение замерли, потом он шепнул:

— Здесь моя постель, а в ней лежишь ты, — и возобновил свои ласки.

Гастингс хотела отодвинуться, но его рука проникла еще глубже. Непроизвольный стон заставил ее окончательно проснуться. Осознав происходящее, она не стала противиться. Нет, она хотела большего. Хотела насладиться близостью с ним, пусть даже он вскоре неминуемо ее покинет.

— Вот так-то лучше, — нежно прошептал он. К ласкающим пальцам присоединились губы и язык, и Гастингс затрепетала всем телом, словно лист на ветру, отчаянно вцепившись в плечи мужа.

— Северн!

— Да-да, — шептал он, обдавая ее горячим дыханием. — Пусть тебе будет хорошо, Гастингс.

И ей стало хорошо. Она радостно приняла его, обхватила ногами, стараясь вобрать его в себя, чувствуя, как внутри просыпается вулкан страстей.

Доставив ей удовольствие, Северн позволил и, себе насладиться близостью с женой.

— Я люблю тебя, Северн. Люблю уже целую вечность.

Гастингс медленно приходила в себя. Сказанного не воротишь. Теперь ему известно, что с нею уже не будет проблем.

Она укусила его в плечо. Это можно было принять за любовную игру, но в действительности она мстила ему за то, что слетело с ее губ. Слетело невольно, только потому, что он застал ее врасплох, разбудил, вынудил забыться от страсти, от близости с ним.

— Дай мне передышку, тогда я опять смогу удовлетворить тебя, Гастингс.

Северн лег на бок, и через минуту она услыхала его ровное, глубокое дыхание. Почему он не пошел к Марджори? Ведь он выпил приворотное зелье. Наверное, просто воспользовался ею, поскольку она была рядом и не сопротивлялась. На самом деле он хочет только Марджори.

А она, как последняя дура, безоглядно отдалась ему, да еще призналась в любви. Невероятная глупость.

Гастингс выругалась. Упоминание различных частей тела животных принесло ей некоторое облегчение.

Увидев Марджори, нетерпеливо ходившую взад-вперед у дверей хозяйской спальни, Алиса отступила в тень и притаилась. Что нужно здесь этой женщине? Вот дверь распахнулась, и в коридор вышел лорд Северн.

Значит, Марджори караулила хозяина. Алиса не удивилась, хотя считала ту более хитроумной особой. Ведь в любую минуту могла выглянуть Гастингс, и что тогда? Но у лживой бабы всегда найдется оправдание.

Алиса прижалась к каменной стене и замерла, обратившись в слух.

— Я ждала тебя, Северн.

— В такую рань? Что тебе нужно?

— Я бы хотела проехаться до залива. Утро чудесное и солнечное. Мы должны обсудить будущее.

Алиса едва сдержалась. Ну и сука, ее ничто не смущает. И какая уверенность. Марджори явно считает, что приворотное зелье оказало свое действие.

Северн тяжело вздохнул. «Не поддавайся ей», — молила про себя Алиса.

— Хорошо.

Зашелестело платье, раздался приглушенный стон. Эта баба наверняка сейчас целует и ласкает его. Алиса принялась насвистывать, делая вид, что поднимается по лестнице.