Виктория Александер - Обольщение джентльмена

В студенческие годы молодой граф особым рвением не отличался, но зарекомендовал себя хорошо, хотя и не блестяще. Очевидно, от природы он не имел склонности к наукам — к большому сожалению Кэтлин, которая, например, любила историю и с удовольствием принимала участие в разных интеллектуальных беседах, особенно о древнеримской культуре. Более того, изучение истории Древнего Рима уже давно стало ее страстью. Например, она основательно изучила все, что было связано с пребыванием римлян на Британских островах. Но, увы, интерес к истории вряд ли мог сблизить ее с графом Норкрофтом.

Кэтлин со вздохом отложила бумаги, откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Ей не давала покоя мимолетная встреча с графом.

— Ну как, ты что-нибудь решила? — подала голос Ханна.

— Нет, ничего не приходит в голову. Не представляю, как можно добиться того, чтобы совершенно незнакомый человек предложил тебе руку и сердце.

— Я тоже. Мне никогда не приходилось обольщать мужчин, да даже мыслей таких не было, — ответила тетушка и нерешительно добавила: — Может быть, пришло время действовать напрямую?

— Воображаю эту картину, — не открывая глаз, отозвалась племянница. — По-твоему, я должна без приглашения явиться к нему в дом и заявить, что, мол, я такая-то, хочу стать вашей женой?

— Ты должна всего лишь представиться матери графа, — поправила ее Ханна. — Но для этого надо иметь на руках рекомендательное письмо твоей бабушки, которая занимает не менее высокое положение.

— Но только в Шотландии, — пробормотала Кэтлин.

— Слава Богу, что она тебя не слышит, — проговорила тетушка, усаживаясь на диван. — Мама убеждена, что с ее мнением обязаны считаться в любом уголке Британской империи, хотя, по-видимому, теперь уже ее мнения никто не разделяет. Но это тоже не для ее ушей, — хихикнула она.

Что бы ни говорили молодые родственницы, на самом деле графиня Дамливи, несомненно, пользовалась определенным влиянием и властью, поскольку обладала огромным состоянием. Единственное, что не нравилось Кэтлин в этой почтенной, полной всевозможных достоинств, воспитавшей ее женщине, было увлечение магией, вера во всяческие предрассудки и, да простит ее Господь, в силу проклятий.

— Может быть, лучше все-таки просто пойти к графу и признаться, что я приехала в Лондон с единственной целью — выйти за него замуж, потому что только так наши семьи освободятся от пятисотлетнего проклятия, которое может нас всех уничтожить? — саркастически предложила Кэтлин. — Да, пожалуй, так и надо поступить. Несомненно, Норкрофт немедленно согласится жениться на женщине, которую видит впервые в жизни, чтобы разрушить проклятие, о котором он ничего не слышал или считает вздором!

— Но он тебя видел, — возразила тетушка, смущенная ее иронией.

— И принял за нищенку. Не очень-то вдохновляющее начало, не так ли?

— Чепуха! — запротестовала Ханна. — Сколько пар счастливы в браке, хотя их знакомство начиналось еще хуже, чем у тебя с Норкрофтом! Правда, примеров я что-то не припомню.

— Тогда что пользы об этом говорить, тетя? — Кэтлин поморщилась и потерла пальцем лоб между бровей.

С тех пор как она приняла решение выйти замуж за Норкрофта, в этом месте периодически возникала пульсирующая боль. Нервы, нервы… А все из-за того, считала Кэтлин, что она поддалась на уговоры бабушки и тетушки, хотя всегда считала предание о родовом проклятии глупой выдумкой. Почему же Кэтлин сдалась? Да потому что уж слишком много несчастий обрушилось на их семью, объяснить которые, похоже, можно было только проклятием.

Кэтлин не помнила, чтобы слышала об этом до того, как девять лет назад ее молодой муж стал жертвой нелепого несчастного случая. Их брак считался счастливым. Кеннет, богатый, знатного происхождения, стал отличной парой для внучки графини Дамливи. К тому же Кэтлин всем сердцем полюбила его. Потом, после гибели Кеннета, графиня призналась, что, видя любовь молодых, она не решилась поведать им о страшной семейной тайне, но раз свершилась беда, скрывать уже ничего нельзя…

И тогда Кэтлин услышала туманную историю о том, как давным-давно два враждовавших между собой рода, шотландский и английский, решили помириться и скрепить узы дружбы браком своих отпрысков. Но по какой-то причине свадьба расстроилась, и одна старуха, потерявшая в кровавой бойне всех родных, прокляла оба семейства. Согласно легенде, она сказала: «Если в последующие пять веков эти семьи не породнятся, то на них обрушатся неисчислимые несчастья, и в конечном счете оба рода просто исчезнут с лица земли. Какими несчастьями грозило проклятие, графиня Дамливи упорно отказывалась говорить, уверяя, что никаких подробностей в памяти потомков злополучных семейств не сохранилось. Вызывал сомнение даже срок — пятьсот лет… В какой конкретно день он истечет? Известно было только, что это должно произойти осенью 1854 года, до дня осеннего равноденствия.

«Разве жизнь не доказала, что семейное предание возникло не на пустом месте?» — задала тогда риторический вопрос бабушка. Разве можно сбросить со счетов те несчастья, что обрушились на их семью с приближением рокового срока?

Графиня справедливо указала на то, что из ее троих детей — Глиннис (матери Кэтлин), Ханны и ее брата-близнеца Малькольма — только у Глиннис появилось потомство, но сама она ушла в мир иной гораздо раньше положенного срока. Брак Ханны оказался бездетным и трагически коротким из-за безвременной кончины мужа. Добродушный крепыш Малькольм, который целых тринадцать лет вел семейную жизнь с пышущей здоровьем супругой, после ее внезапной кончины десять лет назад тоже остался бездетным вдовцом. Старая графиня безоговорочно относила это печальное обстоятельство к действию проклятия еще и потому, что ее сын, пользовавшийся благосклонностью очень многих дам, не обзавелся даже незаконным отпрыском. Длившийся всего год брак Кэтлин тоже не дал ей возможности испытать материнские чувства, и молодая вдова теперь — последний потомок одного из проклятых семейств. И она хорошо понимала, что дальнейшая судьба рода в ее руках.

Когда бабушка через год после смерти Кеннета завела с Кэтлин разговор о проклятии, молодая вдова спросила, почему она не сделала этого до свадьбы, ведь тогда бы бедный Кеннет знал, чем рискует, беря в жены девушку из проклятого рода. И почему не предупредили саму Кэтлин?

«Потому что человеку свойственно надеяться на лучшее», — объяснила старая графиня. Она и правда думала: а вдруг проклятие — только легенда? Но если это не так, то любовь Кэтлин и Кеннета должна победить изрядно ослабевшие за пятьсот лет колдовские чары! Увы, ее надежды не сбылись…

За минувшие с той поры годы у бабушки исчезли все сомнения в силе проклятия, а Кэтлин прошла путь от полного отрицания колдовства к осторожному предположению, что оно все же существует, а затем — к безоговорочной вере в колдовство, как у старой графини. А это совершенно не соответствовало природному благоразумию и рациональной натуре молодой вдовы.