Серж Голон - Анжелика и ее любовь

Она попыталась встать и ускользнуть от него, но из-за слабости не смогла, и он мягко привлек ее к себе.

– Прости меня, – тихо повторил он.

Не в силах вынести его взгляда, полного страстной мольбы, Анжелика прижалась лицом к твердому плечу мужа.

– Вы знали и ничего не сказали мне. Вас нисколько не заботили страдания, терзавшие мое сердце. А ведь достаточно было одного вашего слова, чтобы вернуть мне радость. Вы ничего не сказали ни тогда, когда разыскали меня, ни потом на корабле.., и даже этой ночью?..

– Этой ночью? О, родная моя! Этой ночью вы полностью овладели всем моим существом. Наконец-то вы принадлежали мне. Обуреваемый ревностью и эгоизмом, я решил, что никто не должен стоять между нами. Достаточно я делил вас с целым миром. Это верно, мне случалось быть жестким, порою несправедливым, но я бы не стал так сурово обращаться с тобой, если бы не любил так сильно. Ты

– единственная женщина, сумевшая заставить меня страдать. Мысль о твоих изменах долгое время раскаленным железом жгла мне сердце, казавшееся неуязвимым. Все мои воспоминания были отравлены сомнением, я подозревал тебя в ветрености, бессердечии, равнодушии к судьбе наших детей.

Когда я тебя разыскал, все мое существо было настолько раздвоено между сомнениями и непреодолимым влечением к тебе, что я решил испытать тебя, выяснить, кто ты, увидеть тебя как бы при ярком свете. Я опасался и того, что у каждой женщины есть талант комедиантки, пусть даже очень скромный. Я вновь обрел жену, но не мать моих сыновей. Мне хотелось выяснить и понять все это, и это мне удалось только тогда, когда они предстали перед тобой без всякой подготовки.

– Я едва не умерла, – жалобно проговорила она. – Ваше коварство чуть не стало причиной моей смерти.

– А я настолько ужаснулся твоему потрясенному виду, что это стало для меня самым тяжелым наказанием за проявленную жестокость. Ты и впрямь так любишь их?

– Вы не вправе сомневаться в этом. Ведь я их растила, отдавала им последний кусок хлеба, я…

Она не договорила слова «…продавалась ради них», но это лишь обострило в ней чувство горечи.

– Я подвела их только один раз, в день, когда я отвергла домогательства короля, не пошла на измену вам. И очень сожалею, так как это положило начало всем тем неимоверным несчастьям, которые мне пришлось претерпеть из-за человека, даже не уважающего меня, пренебрегшего мною, отрекшегося от меня, человека, недостойного настоящей женской любви, любви до самой смерти. А вы, вы настолько избалованы женщинами, что вообразили себе, будто вам разрешено безнаказанно играть их сердцами, не опасаясь никаких неприятностей.

– И все же вы, сударыня, отвесили мне пощечину, – сказал Жоффрей де Пейрак, приложив палец к щеке.

Анжелика не без досады вспомнила о своем необузданном поступке, но решила не выказывать ни малейшего сожаления.

– Я ни в чем не раскаиваюсь… Будьте хоть раз наказаны за все ваши сомнительные мистификации и за… – тут Анжелика посмотрела ему прямо в глаза:

– За ваши собственные измены.

Граф принял удар вполне хладнокровно, но в глубине его глаз проскочила задорная искорка.

– Так мы в расчете?..

– Это было бы слишком просто, господин граф, – ответила Анжелика, становясь все более воинственной по мере восстановления сил.

«Да-да, именно так, за его измены. Сколько их было, женщин со всего Средиземноморья, которых он осыпал подарками в то время, как она прозябала в нищете, и сколько безразличия он проявил к ее участи, участи матери его сыновей…»

Если бы граф не прижимал ее к себе так сильно, она бы сказала ему все, что думала. Но он приподнял вверх ее лицо и ласково вытер мокрые от слез щеки.

– Прости меня, – в третий раз повторил он.

Анжелике понадобилась вся ее воля, чтобы уклониться от губ, которые тянулись к ее устам.

– Нет! – все еще дуясь, сказала она, отводя лицо в сторону.

Но граф не сомневался, что, пока он держит ее в объятиях, у него есть все шансы вновь покорить Анжелику. Кольцо его рук ограждало ее от одиночества, защищало, баюкало, обволакивало лаской. Сбывалась мечта всей ее жизни. Скромная и громадная мечта всех женщин мира, мечта о любви.

Настанет вечер, который скрепит их примирение. Тогда он снова заключит ее в свои объятия, и отныне так будет всю жизнь…

Ночью одним движением она будет вновь и вновь разжигать их жаркую страсть. Днем ей будет тепло от излучаемой им спокойной силы. Никакой, даже самый праведный гнев не может противостоять такой обольстительной перспективе.

– Ах, почему я так безвольна, – вздохнула она.

– Браво, небольшая толика безволия весьма к лицу вашей неотразимой красоте. Будьте безвольны, будьте слабы, дорогая моя, это вам очень идет.

– Мне следовало бы возненавидеть вас.

– Не стесняйтесь, любовь моя, только продолжайте любить меня. Скажите мне, моя милая, не кажется ли вам, что нам пора вернуться к юношам и успокоить их, продемонстрировав доброе согласие между родителями, наконец-то воссоединившимися и обретшими друг друга?.. У них накопилось для вас столько рассказов.

Анжелика шла, как после тяжелой болезни. Немыслимое видение не исчезло. Грациозно, как в детстве, опершись друг о друга, Флоримон и Кантор ждали их приближения.

Она закрыла глаза и возблагодарила Бога.

Это был самый прекрасный день ее жизни.

Флоримон считал, что в его приключениях нет ничего особенного. Не подозревая даже, от какой трагедии они спаслись, он и его друг и сосед Натаниэль отправились в путь за несколько часов до гибели своих близких.

После долгих скитаний они завербовались юнгами в одном из бретанских портов. Навязчивая идея Флоримона заключалась в том, чтобы уехать в Америку и отыскать там отца. Этот проект обрел реальность после того, как в Чарльзтауне Флоримон встретил купцов, знавших отца. Они сообщили ему, что в Бостоне по собственным чертежам графа тому выстроили корабль для плавания в северных морях и что он начал исследовать территорию Мэн. Затем один из друзей помог ему добраться до отца.

Кантор также считал свои приключения достаточно простыми. Он начал розыски на море и через несколько дней после открытия навигации отец действительно раскрыл ему свои объятия на борту великолепной шебеки.

Затем Флоримон и Кантор упросили отца отправиться на поиски Анжелики, и поэтому совместное возвращение родителей нисколько не удивило их. Они воспринимали жизнь как цепь счастливых событий, которые, разумеется, должны благоприятствовать им. Они бы очень удивились, если бы им объяснили, что в мире есть люди, которым упорно не везет и которые, при всем старании, не могут осуществить ни одной своей мечты!

– А где аббат? – спросил вдруг Флоримон.