Рита Тейлор - Девочка из рода О'Хара

Я подошел к форточке первого этажа. Она была не заперта.

«Вот здесь у хозяев осечка. Попробуем ею воспользоваться».

Я потребовал у Батлера, чтобы он подставил мне плечи.

— Нет, уж расскажите, как это вы все устроили, что меня ищет весь город, и я ночью к вам приношу денежки.

Я сказал, что если мы будем перескакивать с дела на дело, то мы никогда не закончим с судьей. А историю про Батлера я ему расскажу после.

Чарльз, трясясь от нетерпения, подставил мне плечи. Стоять на них было так же удобно, как на вулкане Везувий.

Я залез в дом. Темнота была настораживающая. Такое ощущение, что лиса-судья спрятал в каждой комнате по собаке, которые налетят из темноты неожиданно и покусают мои икры.

Найти Среди письменных столов тот, в котором лежала моя жалоба, было также легко, как одного китайца отличить от другого.

По меньшей мере десять столов в той комнате, в которой судья принимал меня. И в каком из них лежит мое заявление на Чарльза Батлера — эсквайра. Может быть в этом? А может быть в том. Неясно.

Слава Богу, кто-то закурил под окном. Пламя на миг осветило часть комнаты. Но ведь Батлер был без трубки. Хотел курить в дороге и выругался, что оставил табак у меня в номере. Внутри у меня все затряслось. На цыпочках я подкрался к окну. Батлер стоял под окном. И с ним стоял еще кто-то. Это было слишком.

Этот кто-то был вполне дружелюбен. Я прислушался. Господи, это был мистер Харвей. Старый банкир пришел к дому судьи. Видно он был как-то завязан в этой истории.

Не знаю, какими уж дедуктивными методами он пришел к тому, что Батлер будет у дома Элайхью.

Джентльмены стояли и разговаривали. По всей видимости — на языке английских ищеек — это называется «алиби». Два джентльмена делают вид, что встречаются ночью друг с другом и говорят о погоде. В это время третий занимается своими делами в доме, который они выбрали местом встречи.

«Между этими южанами гораздо больше солидарности, чем между европейцами».

Я бросился вальсировать между столами. Кажется, вот тот ящик, куда судья опустил мою жалобу!

Ящик не открывался. Я тряс его как вора и рычал. Надо потолкать нижние ячейки стола.

Другие ящики открывались от малейшего прикосновения. По-видимому, странностями обладал только этот. Он был последний в моей череде проб и ошибок: я рванул на себя ручку.

Не помогло.

Рванул сильнее.

Ящик поддался чуть-чуть.

В полумраке я разглядел свой жалобный лист. Мой почерк. Сквозь щелку я изъял эту бумагу, всунул на ее место — другую. Закрыл ящик и полез обратно: неудачно — застрял в форточке.

Повис между домом и улицей. И орать было страшно, и дергаться страшно, и я не представлял как меня вытащат.

— Эй, джентльмены. Я застрял, — тихонько позвал я.

Джентльмены молчали как истуканы. Я еще раз крикнул, погромче:

— Господа, промашка вышла!

Полное молчание.

«О, господи». Каждую минуту мог раздаться топот ночного патруля Макинтоша.

— Эй, мистеры, вы слышите или нет?

И тут я заметил, что два силуэта, к которым я обращался — всего лишь переплетенные стволы вязов, у которых десять минут назад стояли Харвей и Батлер.

Каждую секунду могло треснуть стекло и тогда прощай свобода. Из-за угла вынырнули две тени. Я сделал какое-то судорожное движение животом и провалился обратно в комнату.

Под окном раздался приглушенный голос Батлера.

— Эй, Галлимар. Опасность рядом! Кажется, тут собирается съезд патрулей Макинтоша. Немедленно на выход.

— Не могу, — я опять был в форточке, — не пролезаю обратно.

— О, господи, бейте стекла!

— Будет шумно, это не выход.

— Вы же циркач, сделайте что-нибудь с вашим животом. Может вы выдохнете воздух?

Я стонал от своего усердия, но ничего не получалось. Батлер подпрыгнул, ухватил меня за мою руку, что торчала из форточки, и изо всей силы потянул на себя. Как пробка из бутылки, я выскочил из форточки. Костюм мой был порезан — стекло-таки лопнуло.

— Бежим отсюда, — скомандовал бравый плантатор!

Мы помчались.

— А где мистер Харвей? — спросил я, чуть мы отбежали на солидное расстояние.

— Спасает нашу репутацию. Он встретился с патрулем и взял огонь на себя. Что он врет, удерживая их на месте, я не знаю. Тем не менее, кажется, мы — в безопасности. Можем зайти к вам. Вы все сделали?

— Да, все. Хотя мне это стоило последнего костюма.

— Ерунда. На деньги, что я вам дал — вы можете купить себе сто таких костюмов.

В гостинице не горело ни одного окна. «Однако же сегодня все сладко спят», — нелюбезно подумал я о горожанах Саванны.

— Юг, свои законы. Жаркие ночи для сна, прохладные дни — для любви. Переезжайте сюда, привыкните, — откомментировал Батлер.

Мы были уже напротив стойкой портье. Он высунул свою сонную голову из-за стойки.

— Господа, вы к кому?

Батлер не удостоил его взглядом. Молча подошел, сжал стальными пальцами горло и холодно глядя сквозь человека, процедил:

— Кто, мерзавец, позволяет себе спать во время приезда двух самых почетных джентльменов этого города? Немедленно в номер мистера Галлимара два горячих пунша и маисовый ром. Хочешь со мной поспорить?

Портье самой лучшей гостиницы в городе узнал Чарльза Батлера.

— Мистер Батлер, простите покорно. Все будет через пару секунд, — слуга был сконфужен. — Я не узнал вас, потому что капитан Макинтош…

— Что капитан Макинтош? — рявкнул Батлер.

— Капитан Макинтош вчера похвалялся, что избавил город от вашего присутствия. Вы, мол, арестованы.

— А, — Батлер злорадно посмотрел на слугу. — Если ты еще когда-нибудь услышишь, что капитан Макинтош в мое отсутствие говорит что-то обо мне, скажи ему, что недолго его ослиной шее осталось носить его куриную голову. Если, конечно, не испугаешься, — добавил Батлер с ухмылкой и поволок меня за собой…

— Рассказывайте, — завопил он, как только мы оказались в номере. — Чем таким вы собирались меня завлечь, что я отдал бы вам свои деньги?

Я почувствовал себя магом. Батлер не знал, какого кота в мешке я ему приготовил.

— Только, пожалуйста, Галлимар, без лирики. Мне надо успеть отыскать одного неблагодарного молодого человека. Где — не представляю.

Я без вступлений начал:

— Вы знаете, наше выступление в Саванне приобрело оттенок небольшого скандалиуса. Вы не захотели нам платить деньги, и я стал думать, как сделать так, чтобы вы ускорили события: захотели заплатить нам деньги побыстрее.

Я думал, он подойдет ко мне и ударит!

— Очень мило, — сказал он сквозь зубы. Я понял, что пора предъявлять конфету.

Я встал, подошел к двери, ведущей в спальню, притворил ее настолько, чтобы был видно происходящее там и подозвал Батлера.

— Только будьте сдержаны, — предупредил я его.