Сара Беннет - Возлюбленный горец

Жар. Ему казалось, что он горит заживо. А может, пробил его последний час? Если это так, то ему несказанно повезло, ибо последние минуты жизни он пройедет на этой прекрасной груди. Со стоном Грегор погрузился во мрак и медленно сполз на пол.

Грегор Грант был большим, мускулистым и тяжелым – мужчиной в полном смысле этого слова, с головы до пят. Мег представляла его совершенно другим.

Она до сих пор чувствовала слабость во всем теле, после того что случилось в «Черной собаке». Каждой клеточкой Мег все еще ощущала его тяжесть, его горячее дыхание на своей щеке, грубое прикосновение небритого подбородка к шее.

Когда мужчины подняли безжизненное тело бывшего лэрда и понесли к постоялому двору, Мег последовала за ними; в холле его усадили в огромное деревянное кресло у полыхающего камина. Казалось, что Грегор забылся глубоким сном: его голова упала на грудь, килт задрался, обнажив мускулистое, покрытое черными волосами бедро. Мег старалась не смотреть, но это зрелище как магнитом притягивало ее взгляд.

Принесли и зажгли свечи. Их яркий свет выхватил из темноты его багровое лицо, покрытое капельками пота. Это не удивило Мег, ведь когда Грегор упал в ее объятия, она сразу почувствовала нестерпимый жар, исходивший от его тела. И причиной тому было явно не виски.

Рукав его зеленой куртки разбух и потемнел от крови. Никто этого не замечал, пока Грегора несли к постоялому двору, но теперь пропитанный кровью рукав блестел в ярком свете. Мег почувствовала приступ тошноты. Она не относилась к тем отважным женщинам, которые и мертвого поставят на ноги, не говоря уж о раненом. Хозяйка Глен-Дуи была хорошим организатором, могла направить деятельность сведущих людей в нужное русло. И все-таки Мег решила остаться здесь, пока не узнает, что случилось с Грегором, и не убедится: ему ничто не грозит.

Пока Малькольм Бейн с мрачным видом осматривал липкий от крови рукав, Дункан Форбс беспокойно переминался с ноги на ногу. В отношениях этих двух мужчин чувствовалось странное напряжение. Мег никак не могла понять, что за черная кошка пробежала между ее арендатором и камердинером Грегора Гранта.

Сгорая от любопытства, но в то же время очень осторожно, словно опасаясь разбудить дикого зверя, Мег наконец осмелилась посмотреть на распростертого перед ней в кресле мужчину. Мерцали свечи, играя золотыми бликами то в его каштановых волосах, то на потускневших серебряных пуговицах зеленой куртки. Шерстяной плед в сине-зеленую клетку, выцветший и сильно поношенный, был свернут и заправлен за пояс килта с левой стороны, затем пересекал широкую грудь и фиксировался на правом плече огромной, варварского вида, брошью. На талии был кожаный пояс, на котором горцы носят меховую сумку для снеди, шотландский кинжал и пистолеты. На правом плече он носил толстую перевязь для меча, которая свисала вдоль бедра, а на левом – более легкую перевязь, к ней крепилась пороховница с запалами для пистолетов. Ничего особенного Мег не увидела – так выглядел любой горец. Но Грегор казался очень внушительным; наверное, стоило ему пошевелить пальцем, и каждый с радостью согласился бы служить ему.

Где же тот стройный юноша, о котором она мечтала? Ее ненаглядный лэрд с нежной кожей? Этот мужчина был совершенно чужим – слишком земной, до боли реальный. Она чувствовала неловкость при виде его поношенного килта и залитой кровью куртки. Он был капитаном драгунского полка в подразделении Кэмпбелла и вел жизнь солдата, полную трудностей и лишений, а свободное время проводил в полутемных тавернах, напиваясь до бесчувствия. Грегор явно не был джентльменом с манерами аристократа, «duine-uasal», как называли это жители Глен-Дуи на гэльском наречии. Но Мег не могла не признать, что он красив той мужественной красотой, от которой некоторые женщины теряют голову. Но она лично не была в восторге от этих высоких скул, волевого подбородка и аристократического носа. И ей совсем не хотелось любоваться этими жгуче-черными, вразлет, бровями и глазами цвета янтаря, поблескивающими из-под опущенных черных ресниц. Этот беспомощно распростертый перед ней мужчина совсем не казался ей привлекательным.

И зачем она дала волю своему воображению? Только зря обманывала себя, позволила себе поверить, что хорошо знает этого человека. Мег пришлось признать, что изящный, нежный юноша – плод ее девичьих фантазий. Его нет, есть только этот раненый незнакомый горец.

Его мужественная зрелая красота вызывала у Мег неловкость и смятение; неведомое доселе чувство нависшей над ней опасности охватило все ее существо.

– Эй, Грегор, приятель, что же ты с собой сотворил? – пробормотал Малькольм Бейн себе под нос.

Его слова вывели Мег из задумчивости. Бейн смотрел на нее, выжидательно приподняв брови.

– Миледи, мне придется раздеть его, чтобы осмотреть рану, – сказал он.

– Ну что ж, действуйте, – спокойно ответила она, и тонкая изящная бровь взлетела вверх.

Малькольм Бейн и Дункан обменялись понимающим взглядом; с тех пор как они встретились, это было первое проявление взаимопонимания. Они сняли с Грегора пояс и обе перевязи, осторожно отложили в сторону кинжал, отстегнули брошь, и поношенный плед сполз на талию. С курткой было сложнее: мужчины, с трудом расстегнув пуговицы заскорузлыми пальцами, освободили сначала здоровую руку, но когда Малькольм Бейн попытался снять рукав с раненой руки, Грегор громко застонал. Его ресницы задрожали, и он открыл глаза, которые лихорадочным янтарным огнем вспыхнули на побледневшем лице.

– Малькольм, какого черта ты делаешь, неуклюжий ты гоблин?! – прохрипел он сквозь плотно сжатые зубы.

– То же, что и всегда, приятель. Пытаюсь устранить беды, которые вы на себя постоянно навлекаете.

– Тогда просто разрежь рукав, – сказал Грегор слабеющим голосом.

Недовольно ворча, Малькольм с сожалением провел рукой по добротному, хотя и сильно потрепанному материалу зеленой куртки молодого лэрда. С видом человека, который идет против своих незыблемых принципов, он неохотно достал кинжал. Грегор старался не шевелиться, пока Бейн острым как бритва лезвием кромсал пропитанный кровью рукав. Наконец Грегор остался в белой рубашке, ткань которой стала такой тонкой от старости и многочисленных стирок, что Мег почти физически ощущала тепло его тела под ней. Во рту у нее пересохло, и она судорожно сглотнула, в то время как Малькольм неуклюже пытался развязать тесемки воротника рубашки. Ему это никак не удавалось, и он вновь воспользовался кинжалом. В мгновение ока Бейн снял рубашку с Грегора, обнажив мощный торс.

Было что-то первобытное в этих широких плечах, рельефных мышцах груди и золотистой блестящей коже, густо заросшей черными волосами. От темной поросли на груди вдоль стального торса вниз спускалась прямая как стрела дорожка из таких же черных волос, которая таинственно исчезала под складками килта. Мег перевела взгляд на его руку: неумело наложенная повязка разбухла и так пропиталась кровью, что множество багровых ручейков, подсохнув, оставили замысловатый узор на его коже.