Карен Кинг - Бегство из-под венца

Джеймс странно посмотрел на нее, потом положил ей руку на плечо, наклонился и спросил:

– Он погубил тебя?

От боли, пронзившей плечо, у Лидии на глазах выступили слезы.

– Нет! – «Пока нет». Она уставилась в пол. – Он оберегал мою невинность.

– Лидия, даже если ты вбила себе в голову, что влюблена в этого человека, у тебя ничего не выйдет.

Джеймс решил, что она влюблена в Виктора? Неужели ее чувства столь очевидны? И хотя Виктор не погубил ее в традиционном смысле этого слова, ей теперь казалась нелепой даже мысль, что к ней может прикоснуться другой мужчина. Она не вернется в Бостон, где замужество под давлением семьи станет неизбежным. Здесь по крайней мере никто не станет требовать от нее ничего подобного. Лидия покачала головой.

– Но мы не можем оставить тебя здесь.

– Тогда и вы останьтесь в Лондоне, я не возражаю. Но я сейчас домой не поеду.

– Лидия, нужно возвращаться. Оскар из-за тебя проехал полмира. Надо ценить это. Возвращайся домой, выходи замуж, и дело с концом.

– Ты слышал, что я сказала? Я не вернусь в Бостон и не выйду замуж за Оскара, ни сейчас, ни после. Я остаюсь у Дейвисов и проведу светский сезон в Лондоне.

– Как мы с ними расплатимся? На сезон требуется куча денег.

– У меня есть деньги.

– Лидия, ты понятия не имеешь, какая понадобится сумма.

– Имею.

Брат, как всегда, не слушал ее. Правда, Лидия все же одержала маленькую победу, убедив Джеймса отправить Оскара в отель, но была измотана, как после допроса.

– И что дальше? Допустим, мы останемся и прекрасно проведем время в Лондоне. Но что подумает отец? Что мы неблагодарные, безответственные, жаждущие удовольствий детишки?

Джеймс сердито зашагал вокруг ковра, напомнив Лидии паровозик под названием «Догони, если сможешь», который ездил по кругу на Торрингтон-сквер.

– Я остаюсь в Лондоне.

Он остановился и пристально посмотрел на сестру. И как этот светловолосый голубоглазый гигант ухитрялся выглядеть таким грозным?

– Мы заберем тебя домой, несмотря на твои брыкания и крики, пусть даже мне придется силой тащить тебя по улице. Меня в отличие от Тревора скандал совершенно не волнует.

– Не выйдет, я совершеннолетняя. И ты не можешь обращаться со мной как с вещью.

– Ты принадлежишь отцу. Не думаю, что из твоей влюбленности в этого графа выйдет что-нибудь путное. Я заберу тебя домой, пока ты не наделала больших глупостей.

Ее надежды и мечты таяли, как утренний туман под первыми лучами восходящего солнца. Что станет с ее чувством к Виктору, если она пересечет океан?

– Он хочет жениться на мне, – неожиданно для себя самой проговорила Лидия.

И закрыла глаза. Виктор ясно дал ей понять, что именно этого делать не собирается.

– Что? – пророкотал Джеймс. – Не может быть!

В кромешном аду забрезжила сомнительная тропка, и Лидия неуверенно двинулась по ней. Единственный способ убедить брата оставить ее в Лондоне – это сбить его с толку. Лидия не была уверена, что хочет выйти замуж за Виктора. Она знала только одно – она хочет остаться с ним, утешать, успокаивать его, прикасаться к нему и таять от его ласки, а когда наступит ночь, делить с ним постель.

– Он сделал мне предложение. – На самом деле предложение было совсем иного рода, и узнай о нем Джеймс, он выволок бы ее из комнаты связанную и, если понадобится, с кляпом во рту. – Но, но…

Как убедить брата, что она помолвлена с Виктором? И как сделать так, чтобы Джеймс не стал выяснять правду у лорда Уэдмонта?

– Ну?

– Но он не может официально объявить о своих намерениях, поскольку носит траур по первой жене. Это вызвало бы ужасный скандал, особенно если учесть, что я помолвлена с мистером Салливаном.

– Что ж, как законный представитель твоего отца, я вправе ожидать, что лорд Уэдмонт официально попросит твоей руки не позже конца следующей недели.

Вот незадача! У нее всего десять дней. Господи, что она наделала?! Виктор будет в ярости, Джеймс рассвирепеет, ее жизнь пойдет под откос…

– Конечно, он это сделает.

Лидия сидела у туалетного столика в своей спальне в доме Дейвисов и надевала чулки. Что сказали бы братья, если бы увидели рану на ее плече? Она небольшая, и через год останется лишь чуть заметный шрам, но пока плечо не зажило. И оставалось надеяться, что рисовая пудра скроет последствия ранения.

Сегодняшний бал у Шеридана – начало сезона и, можно сказать, конец для Лидии.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – сказала Лидия, ожидавшая Дженни, которая должна была помочь ей одеться.

На пороге появилась Софи.

– Ты волнуешься? Я вся дрожу, хотя и пережила уже несколько сезонов и не являюсь хозяйкой этого бала. Но первый бал – это всегда веселье и радость.

Лидия молча кивнула. Софи не требовала от других активного участия в беседе.

– Я пришла поговорить с тобой о танцах. И особенно о вальсе. – Софи плюхнулась на постель рядом с новым платьем Лидии. – Я была уже замужем, когда впервые приехала в Лондон, так что мне не о чем было беспокоиться. Но если мы возьмем тебя в залы «Олмакса», так ты не должна вальсировать, пока тебе не разрешат дамы-патронессы.

– Думаю, этого не случится. – Вряд ли она пробудет в Лондоне так долго, чтобы отправиться на знаменитые балы в «Олмаксе».

– Еще как случится. Я знаю, что ты не новичок, но в лондонском обществе приходится придерживаться множества глупых правил. Незамужняя женщина должна вести себя с величайшей осмотрительностью. Не больше двух танцев с одним джентльменом, иначе тебя сочтут легкомысленной. Нужно, чтобы Эмилия рассказала тебе все эти правила. Она в них более сведуща, чем я. Она была представлена старой королеве и провела сезон в Лондоне, прежде чем выйти замуж за Джорджа. О Господи! – Софи прижала ладошку ко рту. – Кажется, мы ей о тебе не рассказали.

Снова раздался стук в дверь, и в комнату впорхнула Дженни:

– Мисс, я не опоздала бы, но Милларс только что передал это для вас.

Лидия с трепетом посмотрела на большую картонную коробку.

– Открывай скорее, – нетерпеливо сказала Софи, захлопав в ладоши, как ребенок.

Дженни взглянула на Лидию, поставила коробку на кровать и сняла крышку. Софи наклонилась и приподняла находящуюся там вещь.

– О-о-о… – восторженно протянула Дженни. – Только посмотрите.

Потоки белого шелка, отделанного брюссельскими кружевами, фестонами и вышитыми незабудками, предстали перед глазами Лидии. Дженни расправила лиф. У платья были крошечные рукавчики, а вырез окаймляла полоска кружев, на которой искрились бриллианты.

– Какой интересный вырез, – заметила Софи.

Да, интересный, особенно если женщина хочет выставить напоказ свою грудь. Но, как ни странно, кружево деликатно прикрывало плечи, хотя большинство бальных платьев оставляют их открытыми. К тому же лиф был скроен так, что ткань скрывала рану.