Кэтлин Морган - Колдовская любовь

Асторет повернулся к Эйдану:

— Теперь я вас покину. Уверен, что вы захотите какое-то время побыть одни.

Прежде чем Эйдан успел ответить, врач поклонился и снова исчез в лабиринте коридоров. Эйдан скривился и подумал, что будет не так-то просто найти дорогу обратно в Большой зал без помощи кого-то знающего. Еще ему пришло в голову: не было ли здание специально так построено?

Тем временем слуга шагнул в сторону, и за ним открылась просторная роскошная спальня. Около единственного окна стояла кровать с задернутыми занавесками. Там кто-то шевельнулся, занавеска отдернулась, Эйдан сразу понял, что в кровати лежит его отец.

Брианна почувствовала, как Эйдан напрягся. Уголком глаза она заметила, что рука его осторожно скользнула к висевшему на поясе кинжалу.

— Полегче, милорд, — мягко шепнула она. — Оружие, сделанное людьми, здесь непригодно, а воинственная манера может лишь рассердить хозяина дома.

Взгляд его метнулся к ней, потом тут же — к кровати. Эйдан глубоко вздохнул:

— Спасибо за напоминание.

— И все же какая-то угроза исходит оттуда, — еле слышно прошептала Брианна. — Чувствуешь? Это носится в воздухе.

Как ни странно, давящее неотвязное ощущение, что надо спешить, полностью рассеялось, как только он вошел в спальню Морлоха. Зов умолк, и это принесло покой и отдых. Возможно, это был зов умирающего отца, обращенный к сыну? Возможно, даже когда его не было здесь, Эйдан чувствовал, что отец в нем нуждается?

Мысленно одернув себя, Эйдан отбросил подобное удивительно нежное предположение. Нелепо было жалеть человека, которого он видел впервые в жизни, жалость отвлекала, а значит, грозила опасностью. Важно было встретиться с Морлохом лицом к лицу, а лишь затем решить, что делать дальше.

Он пересек комнату. Брианна, не отставая, шла рядом. Фигура, утонувшая среди покрывал и подушек, при их приближении шевельнулась и приподнялась, стараясь сесть. Это был пожилой мужчина. Его черные волнистые волосы до плеч посеребрила седина, морщины избороздили суровое лицо, уголки губ были опущены, словно он очень много выстрадал за эти годы. Он, не вставая, повернулся к ним лицом, и у Брианны от изумления комок застрял в горле. Сверкающие янтарные глаза пронзили Брианну до глубины души. Она смотрела то на Эйдана, то на колдуна. Отец и сын. Теперь никаких сомнений не оставалось, что это отец и сын. Те же глаза, те же брови, нос, губы, подбородок. Тот же неукротимый взгляд. Святые угодники! Как же они похожи!

Когда Эйдан подошел к самой постели, Морлох протянул ему руку:

— Добро пожаловать, сын мой. Много воды утекло с тех пор, когда я видел тебя в последний раз.

Эйдан сделал вид, что не заметил руки чародея.

— Очень много, — прорычал он. — Наверное, «последний раз» — это когда я был ребенком и вы посетили нас, чтобы наложить на меня проклятие Дурного глаза?

— Я не накладывал на тебя проклятия, — тревога мелькнула в глазах чародея. — Ты ведь мой сын и от меня унаследовал свои способности. Перед тем как я решил стать магом, я тоже обладал даром Дурного глаза. Когда я выбрал для себя путь мага, я всего лишь следовал своей судьбе. Надеюсь, ты разделишь ту же судьбу.

Эйдан рассмеялся, но смех его прозвучал как-то глухо и безучастно.

— Вам бы это понравилось, не так ли? Это оправдало бы все ваши жертвы и то, кем вы стали.

— Ну и кем же именно я стал? — В голосе Морлоха прозвучал вызов.

Сын яростно сверкнул на него глазами.

— Вы, верно, играете в какую-то игру, раз задаете — этот вопрос. Все знают, что вы — бессердечный изверг, у которого в подчинении нежить и демоны. И вы еще смеете смотреть на меня и утверждать, что вы не виновны в подобных…

Рука Брианны легла ему на плечо.

— Эйдан, не дело так разговаривать с хозяином, у которого ты в гостях. Оскорблять его в собственном доме…

— В лучшем случае невежливо, — закончил за нее Морлох, бросая на Брианну проницательный взгляд, — а в худшем — безрассудно. — Он поманил ее к себе. — А вы кто, леди? Хоть вы просто одеты и волосы у вас короткие, ручаюсь, что вы не крестьянка. Не так ли?

— Она моя жена, леди Брианна, — резко произнес Эйдан.

— Неужели? — Морлох улыбнулся. — Значит, дважды благословен этот день. Я не только воссоединился с моим любимым сыном, которого я и не надеялся никогда увидеть, но и с невесткой.

— Я ничего не говорил насчет какого-то воссоединения!

Маг повернулся к Эйдану:

— Верно. Не говорил, но я, тем не менее, надеюсь на это. Многое случилось за прошлые годы, сколько обо мне нагло лгали, сколько распускали слухов и полуправды, пока моя репутация стала такой, что даже мой сын не желает меня знать. Я прошу только об одном: побудьте здесь недолго. Дайте мне шанс рассказать вам свою историю. Может быть, мне удастся оправдаться.

— Нет, — покачал головой Эйдан. — Неужели вы считаете меня таким дураком и думаете, что я поверю вашим лживым словам? — Он отступил на шаг и вытащил из ножен меч. — Я увидел достаточно, чтобы удовлетворить свое любопытство. А теперь хочу закончить то, зачем приехал сюда.

С этими словами Эйдан опустил меч и приставил его к горлу Морлоха. Пожилой человек продолжал сидеть в постели. Он не двигался и спокойно смотрел на сына. Эйдан наклонил лезвие так, что металл кольнул шею чародея. Кровь тонкой алой струйкой потекла вниз, на льняную рубашку. Морлох вздрогнул, но не отодвинулся и не проронил ни слова.

Сердце Брианны екнуло, а потом бешено забилось. Святая Матерь! Неужели он так и будет сидеть?! Даже не защищается! Где же его колдовская сила? Ну хоть бы отвел в сторону меч Эйдана. Что это? Очередная игра? Или действительно этот человек настолько ослабел, или он вовсе не злобное существо, каким рисуют его слухи?

Она захотела крикнуть Эйдану, чтобы он остановился, перестал… Но тут встретилась взглядом с Морлохом. В его глазах сверкали злоба, жестокость и… торжество. Она даже вздрогнула, когда ее осенило: Морлох лучше знал Эйдана, чем Эйдан знал себя… Он знал, что его сын не убьет его.

И не успела эта мысль вспыхнуть у нее в мозгу, как Эйдан опустил меч.

— Примени свою силу! — прохрипел он. — Борись со мной!

Морлох улыбнулся:

— И что это даст? Я не хочу, чтобы мы были врагами. Ведь сейчас мы можем узнать наконец друг друга… как отец и сын. Понять, осталось ли у нас что-то общее, что могло бы установить между нами связь… или прошло слишком много времени и делать это уже поздно. Я умираю. Неужели ты не можешь уделить мне несколько дней. А потом можешь уезжать навсегда. Всего несколько дней, чтобы попытаться смягчить горечь и ошибки непонятой и отверженной жизни?

Эйдан заколебался. Что-то заныло в его душе. Странная тоска затопила ее. Он так долго был одинок, сердце его истомилось в отчужденности. У него никогда не было пристанища, которое он мог бы назвать домом, и никого, кто был бы ему настоящим отцом. Марус? Марус ненавидел его. Теперь Эйдан наконец-то осознал причину этого. Он никогда не был сыном Маруса. Только Драган. Драган. И только.