Анастасия Дробина - Король-одиночка

– Король, я… Я не хотела! Я не знала! Я клянусь, я не хотела… Это он все… Это Рогожин… Говорил, что Белка не знает… Говорит, что никто не знает… Клянусь, я не хотела-а-а…

Король молчал, стараясь скрыть озадаченность. Потом вдруг догадался. Рада не знала, почему они приехали, и решила, что Белка нажаловалась брату-бандиту на любовницу мужа. Что ж… Может, и вправду давно пора было это сделать. Сев рядом, он за волосы притянул Раду к себе. Спокойно сказал:

– Сейчас мордочку тебе распишу. В мелкую клетку. Чтоб в чужие дела не лезла.

– Коро-о-о-оль!!! – завопила она, тщетно силясь отвернуться от ножа. – Не надо! Подожди! Я… Ну, постой… Ну, посмотри…

Неловким, судорожным движением она раздвинула полы халатика. Вымученно улыбнулась:

– Нравлюсь? Я никому не скажу…

– Запахнись, сука, – мрачно бросил Король. – Получше видал. Говори – когда Граф последний раз был?

Рада растерянно захлопала ресницами.

– Граф?.. Не знаю такого. Кто он?

Король пожал плечами. Чуть касаясь, провел ножом по ее щеке. Показалась кровь. Царапина была небольшой, но Рада заверещала так, что зазвенели подвески на люстре:

– Не надо! Пожалуйста! Не надо!

Король был вынужден сменить руку: плечо болело все сильней, он чувствовал, что рана открылась. Стиснув зубы, он встряхнул цыганку за волосы:

– Говори!

– Но я же не знаю ничего! – заголосила Рада. – Он был неделю назад! Приносил сумку, с героином! Два дня она у меня стояла, потом забрал! Ну, что тебе еще?!

– Куда он ее унес?

– Не знаю! Он не говорит! Что я, спрашивать буду?! Он за это убить может!

– Не ори. – Король выпустил ее, и Рада снова скорчилась в углу кровати, зажав лицо руками. – Сколько ты уже с ним?

– Две недели…

– Где он обычно бывает? Куда тебя водил? Кто из цыган с ним дела имеет? Вспоминай!

Всхлипывая и дрожа, Рада начала перечислять. Король и сам не ожидал, что она так легко сдаст своего дружка. Ресторан «Прага»… Нет, там были только раз, там дорого. Больше не звал… Дискотеки «Коррида», «Золотой Пегас» – там все цыгане бывают, племянницы Графа работают в ансамбле, ничего не умеют, дурочки… ох, извини. Кафе «Латинос», там они с цыганами встречаются по делам. Да, брал ее с собой, но слушать разговор не разрешал… Роза Метелина спала с ним раньше, может, и сейчас спит, потаскушка дешевая, – ах, ты слышал… Больше ничего не знаю, – пожалуйста, не трогай лицо, я же артистка…

Ее жалобное икание наконец надоело Королю. Он убрал нож. Рада плакала навзрыд, уткнувшись лицом в колени:

– Он теперь зарежет меня… Ой, мама, мамочка – он же меня убьет…

– Трепаться не будешь – не тронет. – Король встал. Из рукава куртки капнула кровь, и он поспешно наступил на расплывшуюся по паркету красную кляксу.

– Славку мы заберем. А будешь к нему липнуть – кишки выпущу.

Беззвучно вскрикнув, Рада прижалась к стене. Король быстро вышел из комнаты.

Оказавшись на лестничной клетке, он зажал ладонью рукав кожанки, тяжело привалился к стене. Напротив стоял Рогожин, угрожающей позе которого не мешали даже висевшие на нем «чижики». Черные глаза сверлили Короля яростным взглядом.

– Спусти пар, – буркнул Король. – Цела твоя прошмандовка. Зямка, пусти его.

Лягушонок отошел. Голубя Славка оттолкнул сам и петухом подступил к Королю:

– Чего тебе надо? Чего лезешь?! Я твоих сук не считаю!

– Еще чего… Ты знаешь, что она с Графом Лугняри спит? Если ему про тебя капнут – туши свет…

– Врешь! – вскинулся Славка. Король пожал плечами. С минуту Рогожин смотрел в пол, затем шагнул к двери квартиры.

– Не лезь туда, – приказал Король.

– Тебе что?

– Не лезь туда!

– Тебе что?!

– Бубну выбью, фраер!

– Попробуй! – с готовностью развернулся Славка. Король смерил взглядом его взъерошенную фигуру. Вспомнив о болевшем плече, решил не связываться.

– В другой раз. Вали.

Рогожин, не поднимая глаз, прошел мимо.

– Здоровый, гад, – уважительно сказал вслед ему Голубь. – Думал, не удержим. Что с рукой?

Король стянул куртку, осмотрел тяжелый от крови рукав тельняшки.

– В больничку надо! – испуганно предложил Лягушонок.

– С огнестрелкой? – насмешливо переспросил Король. – Вези к Маме, пусть замотает чем-нибудь. Вечером – к Монаху.

Монах всегда считал, что московский воздух вреден для здоровья. В связи с этим трехэтажный кирпичный особняк, напоминающий замок Дракулы, был отгрохан в двадцати километрах от МКАД. Король остановил машину перед огромными раздвижными воротами, помахал знакомому охраннику:

– Колян, отпирай.

На крыльце стояла хрупкая женщина с усталым лицом. При виде Короля она всплеснула руками:

– Володенька, мальчик! Где ты был, Семен уже с ума сходит. Какие розы! Гусаришь, милый… По Москве невесть что про тебя говорят.

– Все врут, Анна Павловна, – браво заверил Король, вручая ей охапку коралловых роз. – Только прибыл в столицу – и сразу к вам…

– Да? А что с плечом? – Анна Павловна расстегнула его куртку, озабоченно дотронулась до грязноватого бинта. Король состроил кислую гримасу: стоит ли о таких пустяках…

– Все дыры собой затыкаешь. Разве можно так? Успокоиться пора бы… Тридцать пять – не восемнадцать. – Свободной от роз рукой Анна Павловна притянула Короля к себе. Сухие губы женщины запечатлели на его лбу материнский поцелуй.

– Павловна, оставь пацана в покое, – Монах стоял в дверях и широко улыбался. Желтые, косо разрезанные глаза смотрели на Короля с одобрением. Кровь Монаха была наполовину кавказской. С возрастом это проявилось со всей силой в медном цвете и ястребиных чертах лица, восточной горбинке хрящеватого носа, иссиня-черных неседеющих волосах. К своим шестидесяти годам он не вышел из формы и сухой поджарой фигурой напоминал пожилого спортсмена. Подойдя, он осторожно, чтобы не потревожить плеча, обнял Короля:

– Совсем старика забыл. Совести у вас не стало, только, когда нужно чего, являетесь. Ну, пойдем побазарим. Аня, его кормить надо!

– Вот еще… – запротестовал было Король, но Анна Павловна, с улыбкой кивнув, удалилась на кухню. Монах пропустил Короля в комнату, вошел следом, прикрыл за собой дверь.

– Ты ей про Леньку пока не рассказывай – расстроится. Потом я сам как-нибудь… Давай помянем, что ли.

На полированном столике черного дерева появилась бутылка марочного коньяка, старинные серебряные чарочки. Выпили молча. В узкое окно особняка смотрела луна, от ворот доносились сонные голоса охранников. Глядя себе под ноги, Король рассказал, как застрелили Таракана.

– Хорошим вором был… Жаль. – Монах сгорбился на низкой тахте и, казалось, даже постарел. – Супруге помочь надо будет. Ну, что я тебя учу – знаешь… Ты сам-то не женился еще?