Дэнис Аллен - Влюбленные соперники

– Похоже, нужно начинать ужинать без Закери. Подозреваю, что наш шалопай повстречал какого-нибудь приятеля и наслаждается сейчас восьмой кружкой пива.

– Думаете? – Всем своим видом Бесс говорила, что рада такому простому объяснению отсутствия жениха. – Я немного беспокоюсь за него, – простодушно призналась девушка.

Алекса охватил гнев на брата – необычное, совершенно новое и незнакомое ему чувство.

– Я уверен, что с ним все в порядке. Не стоит слишком сердиться на него. Уверен, что Зак находится в хорошей компании и просто потерял всякое представление о времени. А потом, когда он увидит, который час, то, вероятно, решит, что уже не успеет возвратиться к ужину, и, возможно, даже останется ночевать там.

Бесс поправила волосы и улыбнулась.

– Пожалуй, это действительно так. Теперь мне стало гораздо легче. Может быть, нам действительно приступить к ужину? По правде говоря, я ужасно голодна.

Алекс решил, что она успокоилась. Ему претило лгать девушке, хотя он был совершенно уверен в том, что Зак действительно находится в хороших руках, а если быть точным, то в ласковых объятиях Тэсс.

Жареный цыпленок, слишком долго пробыв на вертеле, оказался немного жестковат, но Алекс совершенно не обратил на это внимания. Щедро отхлебнув налитого ему вина, он вновь почувствовал себя совершенно свободно. В конце концов, напротив него сейчас сидит очаровательнейшая из женщин. А поскольку вряд ли когда-нибудь ему представится другая возможность побыть с ней наедине, почему бы ему не использовать этот случай? Он не собирался соблазнять ее, а просто хотел продлить удовольствие от общения с ней.

Этим вечером Бесс была одета в розовое, и этот красивый темно-розовый цвет выгодно оттенял ее белоснежную кожу, а каштановые волосы, поднятые вверх, открывали гибкую шею. Вырез платья был глубоким, более рискованным, чем обычно, – может быть, потому, что она считала сегодняшний день праздником. Прекрасные нежные плечи были обнажены, а белая высокая грудь, вздымавшаяся над жемчужной отделкой, которой обшили края выреза, в свете свеч отливала перламутром. Он попытался представить себе, какого цвета ее соски – такого же, как платье? – но тут же одернул себя, решив вообще выкинуть из головы подобные мысли.

– Расскажите мне о своей семье, Бесс, – внезапно попросил он после того, как слуги убрали тарелки последней перемены блюд и поставили перед ними графин с портвейном.

Бесс сначала как будто удивилась, а потом оживилась. А его порадовало то, что, начав говорить, она в первый раз за весь вечер улыбнулась.

– Ну, вы же видели Габби и маму и, наверное, заметили, как они похожи друг на друга. Я часто думаю, что и та и другая были бы очень хороши на сцене, но увы, для нашего круга это невозможно.

– А ваш отец? Зак говорил, что он умер не так давно.

Глаза Бесс увлажнились. Алекс решил, что зря задал этот вопрос, но тут взор ее стал опять ясным, лицо подобрело и на нем появилась мечтательная улыбка.

– Милый папа. Я так любила его! Хотя это может показаться проявлением тщеславия с моей стороны, ведь все уверяли, что я похожа на него во всем как две капли воды. Он так любил жизнь! Вкладывал душу в любое дело, обыденность никогда не удовлетворяла его. Ему всегда хотелось чего-то… – ища подходящее слово, Бесс напряженно сжала губы, – большего, – наконец произнесла она, пожимая плечами.

Алекс поспешил отвести глаза от пухлых, манящих к себе губ.

– Зак говорил мне, что он был идеалистом. Ругался с нашим дедом из-за условий труда на принадлежащих Викемам оловянных рудниках, это так?

На лице Бесс появилось недовольное выражение.

– Условия труда там были гораздо хуже, чем вы можете себе представить. – Она смягчилась. – Но папа в конце концов все же уговорил мистера Викема. Ваш дед был неплохим человеком, – торопливо добавила она, – только очень упрямым, его нелегко было в чем-нибудь убедить.

– Полагаю, что так, – угрюмо сказал Алекс. – В этом он не слишком отличался от моего отца. – Затем, желая сменить неприятную для него тему разговора, добавил: – Как я понял, в округе много заброшенных шахт, которые теперь довольно опасны. Зак хочет огородить их, чтобы туда не падал домашний скот. Он говорит, что во владении вообще накопилось много дел, потому что наш дед был немного… скуповат.

– Да, Зак говорил мне, что начнет заниматься хозяйством сразу после похорон, но был так… – Она смущенно замолчала.

– Занят общением с братом, – сочувственно закончил Алекс.

– Но это совершенно естественно, – быстро заверила его Бесс. – Вам необходимо было побыть вместе. Я так рада, что вы нашли друг друга. Зак всегда сильно переживал вашу разлуку.

Алекс ничего не мог с собой поделать. Рука Бесс лежала на столе между ними, и он положил на нее свою. Ее ручка была маленькой, тонкой, теплой и мягкой.

– Но вам пришлось нелегко. Думаю, временами вы желали, чтобы я провалился ковсем чертям. Но Зак не специально пренебрегал вами…

Тут он вспомнил, где в настоящий момент находится брат, и слова замерли у него на губах. Испытывая сильнейшее желание поднести руку Бесс к своим губам и после этого целомудренного поцелуя перейти к более интимному знакомству с ее губами, он отнял руку.

Но, подняв глаза, Алекс увидел, что она вся дрожит. Губы Бесс были слегка приоткрыты, глаза затуманились и потемнели, как осенние сумерки. Боже мой, если бы она не была невестой его брата, ему могло бы показаться – да нет, он был в этом просто уверен, – что в них отражалось желание. Она желала его;

– Пожалуйста, Алекс… Не надо…

Зак все еще спал. Голова его покоилась па пышной, набитой гусиным пухом подушке лицом к Тэсс. Она вздохнула и, подняв руку, с обожанием провела пальцем по его загорелому плечу. Он сказал, что весь день плавал в бухте, и, когда они занимались любовью, Тэсс ощущала тепло его все еще горевшей кожи и запах морской соли от волос.

Он откинул с себя покрывало так, что обнажился до пояса, а длинная нога лежала на бедре Тэсс. Терпеть эту тяжесть становилось все труднее, но ей и это доставляло удовольствие, так же как и каждое мгновение, проведенное с ним. Руки Зака были плотно прижаты к телу и сложены почти в молитвенном жесте. Во сне его лицо приняло умиротворенно-невинное выражение, как у мальчика из церковного хора.

Тэсс улыбнулась. Час тому назад, когда он распахнул дверь ее маленького домика и с улыбкой, сияя своими медовыми глазами, бросился к ней, он вовсе не походил на ребенка. Улыбка ее стала еще шире. Да и она вела себя отнюдь не как монахиня.

Она только что закончила прополку своего садика и в момент его появления смывала землю со своих покрытых мозолями рук, огрубевших от долгой работы швеей у миссис Торли, местной портнихи. Зак освободил ее от тяжелой работы у истеричной миссис Торли и подарил ей первое и единственное в ее жизни божественное наслаждение.