Ширли Басби - Клянусь луной

Ни для кого не было секретом, что союз этих двух представителей родовитых семейств был браком по расчету. Молодые люди были равнодушны друг к другу, и хотя всего девять месяцев спустя после венчания на свет появился Патрик, рождение сына не только не сблизило родителей, но и положило начало настоящей войне. Даже не подозревая об этом, новорожденный малыш стал орудием борьбы между супругами. Он рос в обстановке, близкой к военным действиям, ежедневно становясь свидетелем стычек и ссор, Разумеется, подобный опыт не привил ему никакого уважения к святым узам брака, а потому к тридцати восьми годам Патрик даже не помышлял о женитьбе.

Будучи ребенком, Патрик совершенно не понимал резкой неприязни матери к великолепной плантации отца, которую он любил всей душой. Ухоженные фермы, буйство зелени, пестрота красок потрясали его воображение, и он удивлялся, как можно не любить этот провинциальный уют. И даже сейчас, успев побывать в разных концах света, повидать удивительные места и оценить роскошь и элегантность Старого Света, Патрик продолжал хранить в сердце любовь к Натчезу.

С возрастом он понял, что брак его родителей был обречен с самого начала. Это была попытка соединить двух абсолютно разных людей, смешать масло и воду. Расставшись с женой, Роберт обрел долгожданный покой и последние годы своей жизни был безмерно счастлив. Он ни разу не был с тех пор в Старом Свете, чтобы вновь не столкнуться со своей женой. Что касается Эллис, то, переехав в Лондон, она почувствовала себя в центре внимания и навсегда выкинула из памяти те ужасные годы, когда прозябала в американской глуши. Странным образом редкие визиты сына не навевали воспоминаний о безрадостной жизни, и она всегда тепло принимала его. Патрик чувствовал перемену в матери и с годами научился понимать ее. Ему тоже нравилось навещать Эллис, правда, не слишком часто.

Поэтому мысли о матери были не главными из посетивших его голову в то солнечное утро. Войдя в холл, Патрик снял шляпу с узкими полями, повертел ее в руках и положил на столик. На полированной поверхности лежал белый конверт. Узнав мелкий почерк матери, Патрик нахмурился.

Что она пишет? Неужели это приглашение на очередной бал, коим просто несть числа? Патрик с неодобрением воззрился на письмо. Он приехал в Лондон всего две недели назад, но уже успел сопроводить мать на какой-то скучный званый обед, трижды катал ее в двуколке по Гайд-парку и выдержал чопорный ужин с ее новым мужем, десятым бароном Колдекоттом, который показался ему не слишком гостеприимным хозяином. Разумеется, Патрик старался проявить себя воспитанным и послушным сыном, как и просила его об этом мать. Неужели она снова желает «вывести его в свет»?

Патрик с тяжелым вздохом распечатал конверт. Изучение его содержимого не внесло особой ясности, скорее обеспокоило. Мать собирается обсудить с ним некий важный вопрос. Боже, что еще за вопрос? Что могло случиться за последние два дня, с тех пор как они не виделись? Тогда, во время прогулки, мать казалась полностью довольной жизнью. Ничто не указывало на серьезные проблемы, в этом Патрик мог поклясться. Все, что в тот момент ее волновало, — какое платье надеть на предстоящий бал у леди Хиллард в ближайший четверг.

Усевшись за огромный стол красного дерева, Патрик набросал ответ матери, а также короткую записку своему приятелю, Адаму Пакстону, в которой отменял совместную поездку в поместье Сент-Джон на очередной матч по крикету.

В два часа, как и просила мать, Патрик прибыл в городской дом Колдекоттов на Манчестер-сквер. Несмотря на странное волнение, он все равно оделся по последней моде. Серые брюки и короткое пальто невероятно шли ему. Только небрежно повязанный галстук выдавал беспокойство Патрика. Отдав шляпу дворецкому, он поспешил в семейную гостиную.

Мать возлежала на софе в элегантной позе, волны голубого шелка драпировали все еще изящную фигуру. На стеклянном столике уже ждал серебряный поднос с горячим чайником и чашками.

— Ты как раз вовремя. А я уж начала опасаться, что к. твоему приходу все успеет остыть, — кивнула Эллис.

Мать и сын были совершенно не похожи, несмотря на одинаковый черный цвет волос и чуть раскосые глаза. Во всем остальном Патрик был точной копией своего отца. Это иногда даже пугало Эллис, которой казалось, что она смотрит на первого своего мужа, восставшего из могилы, чтобы забрать ее обратно в Натчез и обречь на унылую провинциальную жизнь,

Патрик вежливо приложился губами к напудренной щеке лагери и уселся напротив нее. Вытянув ноги, он наблюдал, к она разливает чай в фарфоровые чашки.

— Наверняка, — начала Эллис, бросая в чай тонкие ломтики лимона, — тебя, интересует, зачем ты мне понадобился.

Патрик согласно склонил голову. Он наблюдал за неторопливыми действиями матери и в очередной раз удивлялся тому, как мало изменило ее время. Черные волосы уложены элегантную прическу, лицо все так же свежо, как и годы назад. Разве что тончайшая сеточка морщин вокруг глаз, чуть пополневший подбородок и несколько серебряных нитей у висков напоминали о том, что перед ним женщина, недавно отметившая свою пятьдесят девятую годовщину. Даже фигура у нее осталась прежней, не говоря уж об ослепительной улыбке, сводившей с ума многих мужчин. Патрик не был удивлен, когда год назад богатый лорд Колдекотт попросил руки его матери. Куда больше его потрясло то, что Эллис приняла это предложение. Будучи вдовой в течение многих лет, она, казалось, была вовсе не расположена к новому браку. Единственным объяснением ее странного поступка могла быть только любовь, и, судя по недвусмысленным взглядам, которые бросали друг на друга супруги, можно было не сомневаться, что догадка Патрика верна. И все же он с трудом мог понять, как его мать, вырвавшись из оков одного брака, с такой легкостью позволила увлечь себя в другие!

Наблюдая, как Эллис размешивает серебряной ложечкой сахар, Патрик вдруг заметил, что лицо ее выглядит усталым и печальным, и впервые подумал, что предстоящий разговор может оказаться гораздо серьезнее, чем он ожидал. Поскольку мать хранила молчание, он заговорил сам:

— В чем дело, мама? Ты сказала, что это важно.

Она криво улыбнулась, отставила чашку, не сделав ни глотка.

— Это так. Но теперь, когда ты здесь, я просто не знаю, с чего начать.

— Начни с самого начала.

Эллис как-то странно посмотрела на него, но ничего не ответила. Если бы Патрик плохо знал свою мать, он мог бы поклясться, что ее смущает предстоящий разговор. Подождав несколько долгих минут, он продолжил:

— Может, ты передумала со мной говорить?

Эллис вздохнула и покачала головой:

— Нет, ты единственный, к кому я могу обратиться. Просто мне нелегко начать. Я в затруднительном положении, и мне нужна помощь. Пусть даже это будет помощь сына.