Сеславия Северэлла - Поединок

– Мой спаситель. Если бы вы знали, как мечтала я об этом дне.

В это мгновение Истомина искренне верила, что действительно влюблена в Андрея. Это чувство захватило её целиком, и необходимость дальнейших побед, отошла в самый даль- ний уголок её сердца. Верейский обнимал Софью со странным чувством, обнимал её муж- чина, а человек в нём категорически был против этого. Хотя в какой-то момент именно мужчина в нем заставил Андрея покинуть Москву и устремиться в Петербург, несмотря ни на что, даже на уговоры, уважаемой им Евдокии. Пока Софья тихо плакала в его объя- тиях, он думал об обещании, данном Велигоровой скрывать свое появление в столице, и вести себя благоразумно.

Истомин стоял без дела, ему не удалось поговорить с Нарышкиным, тот был занят разговором с Абрамом Ганнибалом. Взгляд Ивана привлек зашедший в залу Крекшин с Карлом Густавом Левенвольде и его братом, фаворитом императрицы красавцем Рейн- гольдом Густавом Левенвольде. Недавно им обоим императрица пожаловала титул гра- фов. «Каков прохвост!» – подумалось, отчего-то, Ивану. – Вон, как высоко метит». О дурной славе фаворита Екатерине Первой ходило много сплетен, в особенности о его лжи- вости и коварстве. Он и его приятель Эрнст Бирон были частенько поводом для оче- редной неблаговидной истории. Но Рейнгольд был более умен, чем его друг, и осознавая свою привлекательность, пользовался ей в полной мере, чтобы поживиться за счет, очарованных им женщин. Возможно, иногда он вспоминал, как начал свои похождения и карьеру ловеласа с соблазнения жены несчастного царевича Алексея Петровича, принцес- сы Шарлотты Кристины Софии Брауншвейг – Вольфенбюттельской. Он обожал развлече- ния и роскошь во всех её проявлениях. Слыл щеголем, игроком и мотом, и при этом был очень расчетлив и прагматичен. Он спешил получить массу наслаждения и выгоды. Вот и сейчас, он с удовольствием ловил на себе восхищенные взгляды, отчего его настроение было превосходным. Все ждали появление императрицы, которая должна была прибыть с князем Меньшиковым. После пышного приезда государыни, Крекшин подошёл к Истоми- ну.

– Я рад, что ты принял приглашение, Иван.

Крекшин изучающее, смотрел на Истомина.

– Ты так мне ничего и не рассказал. Как прошла поездка?

– Все хорошо. Мы побывали в Москве. Моя жена осталась довольна нашим родовым до- мом. Иван поймал себя на мысли, что испытывает неподдельное наслаждение, разговари- вая с Димитрием настолько независимо. Крекшин удивился. Посланный им для убийства Истомина человек, уже все ему рассказал. А теперь он рассчитывал за счет Ивана попол- нить недостающие сведения. Но Иван молчал, предпочитая ложь. Неужели он, великий вершитель судеб что-то упустил из вида, что-то важное. Он не хотел верить в это. Крек- шин попытался быть дружелюбным, улыбался, но улыбка выходила какая-то уж очень фальшивая и кривая.

– А где же Софья Павловна?

– Наверное, болтает с кем-то из знакомых. Ты же знаешь, как женщины любят посплет- ничать, – Иван упивался своей дерзостью. Ему казалось, что это делает его сильнее Дими- трия, который временами смотрел на своего друга несколько растерянно. Крекшин был зол. Он отступил от Ивана, и пошел искать Софью, протискиваясь, между танцующими. Истомина нашлась неожиданно. По тому, как она вошла в зал, Крекшин понял, что она с кем-то встречалась. «Ну что сударыня, приготовьтесь, я подготовил вам новую судьбу», – подумал высокомерно мужчина. Софья была не готова встретить Крекшина, который без объяснений схватил её за локоть, и увлек за собой.

– Сделайте милость Софья Павловна, с вами мечтает познакомиться одно очень влияте- льное лицо. Он умолял меня познакомить его с вами. Барон Рейнгольд Густав Левенво- льде ваш большой поклонник, – торопливо бубнил на ходу Крекшин. Истомина не замети- ла, как очутилась напротив братьев Левенвольде. Молодая женщина с тревогой смотрела на улыбающихся ей мужчин.

– Господа, позвольте вам представить Софью Павловну Истомину.

– Димитрий Осипович, вы сделали мне большое одолжение. Я ваш должник, – проговорил фальшивым сладким голосом Рейнгольд. Софья механически опустилась в реверансе, по- ни мая, что смотрит в лицо своей бывшей мечте. Амуры и победы, все как она когда-то хотела. Вот она её мечта, бесстыдным образом разглядывает её глазами красавчика Рейнгольда Густава Левенвольде. Он что-то говорит, вероятно, делает ей комплимент, но Истомина не может разобрать этих странных лукавых слов. Оба брата о чем-то иногда переговариваются, и хитро переглядываюсь, и Крекшин улыбается им в ответ, поглядывая на женщину, как на ценный товар. Соне хотелось убежать прочь от слишком похотливых плотоядных взглядов братьев, и от чувства, будто кто-то обливает её вязкой грязью, и она стекает с неё липкой, противной черной жижей. Софья пунцовая от волнения и возмуще- ния извинилась перед братьями, поклонилась и пройдя в смятении чувств пару шагов, увидела Андрея. Он вышел из своего укрытия, снял маску, чтобы лучше видеть Софью, и внимательно наблюдал за встречей Истоминой и братьев Левенвольде. В его взгляде женщина прочитала упрек и осуждение. Ей хотелось закричать, что все это подстроено, но она, молча, с ужасом глядела на разочарование её любимого. В этот момент и Крекшин увидел князя Верейского. Он медленно окинул взглядом Андрея, и понял, что к нему вер- нулась удача. Ай, да великий Крекшин! Софья оглянулась на Димитрия, а потом посмот- рела на Верейского, и почувствовала, что может произойти что-то непоправимое. Ей не хватило воздуха, корсет был сильно затянут, она хотела сделать шаг навстречу Андрею, но упала, теряя сознание. Пока шел маскированный бал, в Петербург тихо и незаметно вернулась Евдокия и Енай Бравлин, который въехал первым на своем коне. В городе уже зажгли фонари, которые горели по вечерам на конопляном масле всего пять часов в сутки. И в этих зыбких огнях, город казался сказочным зрелищем. Старенькая карета Евдокии тихо катила по першпективной прямой улице, проложенной от Александро-Невской лавры до Адмиралтейства. Аллея была достаточно широкой, длинной и вымощенной кам- нем. По бокам росли молодые деревья с пожелтевшей листвой в три, иногда в четыре ряда. Мостили эту красивую аллею пленные шведские солдаты. В сумеречном небе туск- ло поблескивал шпиль Адмиралтейства, словно указывая, как маяк путь запоздавшим странникам. Енай поравнялся с каретой. Кучер то и дело кивал головой, поскольку его одолевал сон. На сердце княгини было неспокойно, потому что она не смогла отговорить Андрея от быстрого возвращения в Петербург. Не помогли даже слова о доносе, которые Верейский, впрочем, благополучно проигнорировал, сказав, что сможет легко опроверг- нуть любое обвинение в свой адрес, и что Аграфена Петровна познакомила его с тайным кабинет – секретарем Иваном Антоновичем Черкасовым, который обещал ему свое покро- вительство. Велигорова понимала, что Волконская может вовлечь Верейского в свои интриги. Ей было известно о том, что сейчас Аграфена Петровна попала в эпицентр борь- бы между Девиером и Меньшиковым. Она не спешила сообщать об этом в Преображен- скую канцелярию. Ей, казалось, что она должна учиться оценивать события сама. А Вели- горова сама недолюбливала князя Меньшикова, который был в её глазах строптивым казнокрадом. К чему спешить, может быть, те кто мечтают о падении светлейшего князя, смогут воплотить свою мечту в жизнь. Енай проводил карету княгини до её дома. А сам, попрощавшись с Велигоровой, отправился на постоялый двор, не желая пока возвраща- ться к Петру Матвеевичу Апраксину. Он готовился к важному событию в своей жизни. Пока Евдокия в Москве, проживая в фамильном доме князей Велигоровых, по поручению своего отца решала необходимые ей вопросы в канцелярии рекрутного счета, он навестил свою старенькую тетю, княгиню Голыгину. Мужчина не афишировал это родство. Для всех он был только Енай Бравлин. По метрикам же он значился как князь Архип Семено- вич Гордеев. И он был совершенное соединение крови князей Голыгиных и атамана князя Семена Гордеев по прозвищу Бравлин. Енай же было его казацкое домашнее прозвище, так его называли родственники отца. Он не был бедным, но считал для себя постыдным вести себя как трутень и ничего не делать. Возможно, в этом на него повлиял образ Петра Первого, его стремление к преобразованиям и бурная деятельность. Поэтому, пребывая в Петербурге, он выбрал для себя занятие обучать юных отроков военному делу. Бравлину предстоял официальный визит к Федору Матвеевичу Апраксину. Он хотел сделать все по закону, и получить разрешение на брак от отца Евдокии.