Дженис Беннет - Защитник прекрасной дамы

– Дорогая моя Дафна, – начал мистер Денверс. – Я никогда и не помышлял о том, чтобы…

– Нет, помышляли, и посмотрите сами, куда это нас завело. – К великому огорчению Дафны, слезы жгли ей глаза, и она сморгнула их, перед тем как продолжить свою речь. – Как я могу допустить такое… такое оскорбление? Его присутствие – это постоянное напоминание… – Она спохватилась и замолчала, ото всей души желая, чтобы последние слова не были произнесены.

– Наверное, я превысил свои полномочия и раздражаю ее, как бельмо на глазу, – сказал мистер Карстейрс.

Теплая улыбка еще пряталась у него в глазах, но во всем прочем его вид оставался таким серьезным, как она того желала бы. Он вопросительно поднял брови, обратившись к викарию.

Мистер Денверс поглядывал на них с едва заметной улыбкой.

– Ну что ж, дорогая, пусть будет по-твоему. Ты совершенно свободна от опеки Адриана. Если хочешь, он может уехать сегодня же.

Такая безоговорочная и неожиданная уступка застала ее врасплох. Она могла ожидать борьбы, новых пререканий… новых поводов для того, чтобы и впредь воспринимать мистера Карстейрса как неизбежное зло. А это… Как будто ветер внезапно переменил направление, ее паруса обвисли, пустые и бесполезные. Она собралась, потом передумала и, наконец, выпрямилась.

– Тогда все прекрасно, – сказала она, но почувствовала, что для победной речи эти слова как-то недостаточно выразительны. Подумав, она продолжила: – Вы признаете также, что я сама знаю, что для меня лучше всего?

Глаза у дядюшки блеснули.

– Надеюсь, что смогу ответить на этот вопрос к тому времени, когда будут улажены ваши затруднения. А сейчас, дорогая, я должен отправляться. Передай от меня привет Джейн. Адриан, если ты не появишься у меня завтра-послезавтра, я, скорее всего, приеду сюда сам – посмотрю, как вы все живете.

С этими словами он наклонил голову и вышел из дома вместе с Адрианом, который, по-видимому, собирался проводить его до конюшни.

Дафна осталась стоять, где стояла, ошеломленная своей неожиданной победой. Она могла попросить мистера Карстейрса уехать – разрешение ей было дано. Она могла освободиться от своего сторожевого пса. Этого она хотела больше всего – с тех пор, как его ей навязали.

И все-таки получилось так, что он вышел из рамок этого ненавистного амплуа. Наперекор самой себе, она хотела, чтобы он остался. Она возлагала какие-то надежды на его присутствие; ей нелегко было признать это. По крайней мере, ей не придется признавать это вслух, перед ним.

Помнится, дядя Персивел предостерегал ее: не надейся ни на кого, кроме себя. Но, вероятно, все дело в том, что сам дядя Персивел был абсолютно ненадежным человеком. Мистера Карстейрса она никогда не сможет в этом упрекнуть.

Она увидела группу приближающихся девочек и проскользнула в библиотеку, где можно было побыть одной еще немножко. Она понимала, что у нее не было серьезных оснований для недовольства мистером Карстейрсом. Он не навязывал ей своего мнения, не уговаривал жить так, как живут молодые дамы из высшего общества. Он не превозносил радости лондонских сезонов и всех тех вещей, к которым, по убеждению дяди Тадеуса, ей полагалось стремиться, но к которым душа у нее не лежала.

И лучше бы он не пытался!

Она встрепенулась. Вот ведь сейчас она попусту теряет время. Она огляделась по сторонам, нахмуренная, более чем когда-либо преисполненная решимости найти разгадку тайны. Библиотеку уже обследовал мистер Карстейрс. Если бы она сейчас принялась за поиски в столовой или в любом другом помещении на этом этаже или этажом выше, это увидели бы девочки, чего она допускать не хотела. Значит, оставались только чердаки – совершенно безнадежное занятие – или подвалы.

Подвалы… Как там, должно быть, сыро и холодно, когда январский лед просачивается в их серый камень. И даже нет возможности развести огонь, чтобы прогнать стужу. Да, для вечернего времяпрепровождения вариант не самый приятный. Конечно, если бы с ней был мистер Карстейрс…

Позади нее открылась дверь, и она обхватила свои плечи руками; даже не оборачиваясь, она знала, кто стоит в дверях. Она медленно повернула голову и встретила его взгляд, в котором искрилось это дьявольское радостное веселье.

Он подошел к камину и подбросил поленце.

– Мне собирать вещички сейчас же?

Дафна застыла. Дьявол его побери, не надеется ли он, что она начнет перед ним пресмыкаться?

Она расчетливо-равнодушно пожала плечами.

– Как вам угодно. Я понимаю, что у вас есть заботы поважнее, чем наши привидения.

Пусть он теперь попресмыкается, если хочет остаться… а она чувствовала, что он этого хочет.

– Вы правы, моего внимания требуют кое-какие дела. – Он с непроницаемым лицом прислонился к каминной полке. – А вы хотите, чтобы я уехал?

– Мне совершенно безразличны ваши планы, мистер Карстейрс.

Он выпрямился, и она увидела решительное выражение его лица. Он сейчас уйдет!

Ее охватила паника. Она боялась, что он уйдет; она боялась унизиться до просьбы и лихорадочно искала хоть какой-нибудь способ сделать так, чтобы он сам переменил решение. И вдруг она придумала. Она провела пальцем по спинке дивана и заметила вскольз, словно это соображение чисто случайно пришло ей на ум:

– Конечно, у кузин может возникнуть такое чувство, что вы их покинули, но, вероятно, тут уж ничего не поделаешь.

Да, вот это заставит его покрутиться. Он рассмеялся.

– Ни за что на свете я не хотел бы оставить у них такую дурную память о себе. Тогда, может быть, вы дадите мне позволение остаться.

Она фыркнула:

– Решайте сами.

– Прекрасно. Ну, значит, ради ваших кузин. – Он уселся в кресло у самого камина. – Итак, на какие следующие шаги вы даете мне разрешение?

Целых десять секунд, глядя на него, она крепилась, но потом все-таки разразилась смехом.

– Вы совершенно несносны! Может быть, заключим перемирие? Хоть на минуту, по крайней мере.

– Резонно. – Он откинулся на спинку кресла, протянул к огню ноги в сапогах и задумчиво провел пальцем по квадратной линии своего подбородка. – До сих пор нам пока не удалось установить мотив, из-за которого затеяны все эти похождения призраков.

Она поудобнее уселась на диване и сложила руки на коленях.

– К сожалению, это так.

Он кивнул.

– Тогда, боюсь, мое предложение вам не понравится. Надо искать потайной ход, чтобы понять, как, может быть, это в конечном счете позволит нам узнать ответы на вопросы: кто и зачем.

Она изучала свои сплетенные пальцы.

– Должна признаться, что я пришла к тому же выводу еще раньше.

– Непохоже, чтобы это доставило вам удовольствие.

Даже не видя его улыбки, она чувствовала, как согревает ее этот мягкий голос. Она попробовала избавиться от нежелательного ощущения, но не преуспела в столь похвальном намерении.