Дженис Беннет - Защитник прекрасной дамы

Он заставил себя не обращать внимания на то, какие искры загорелись в ее ярких зеленых глазах.

– А что, по-вашему, я мог там найти? Какое-то доказательство отмененного пари – если оно вообще было заключено? Нет, – он остановил протест, готовый сорваться с ее губ. – Играя с ним шахматы, я смогу узнать лишь о том, как работает его ум.

– А это не помогло бы нам?

– Если этот человек действительно в чем-то виновен, зачем ему приглашать меня, если не ради того, чтобы выманить меня отсюда или чтобы выведать какие-нибудь сведения?

– А так мы не узнаем ничего.

– Верно, но зато я буду здесь, на тот случай, если какой-нибудь злоумышленник попытается сегодня ночью залезть в Дауэр-Хаус.

Дафна подняла на него затравленный взгляд, собралась что-то сказать… и отвернулась.

– Дафна… – он схватил ее за руку, пытаясь удержать. Она высвободилась.

– Я… мне нужно вернуться к девочкам.

Он глубоко вздохнул. Придется подождать; не устраивать же сцену перед глупыми школьницами. Но сегодня ночью он найдет способ заставить ее рассказать, что ее так беспокоит. Если даже он не может помочь – может быть, он сумеет дать ей какое-то утешение. Так или иначе, он постарается согнать это горестное выражение с ее лица. С этой мыслью он направился на чердак.

Дафна прислонилась к закрытой двери, прислушиваясь к его удаляющимся шагам в коридоре, а потом на лестнице. Она еще раз смогла уклониться от продолжения беседы с ним. Но как долго она сможет выносить это? Если бы только он уехал, чтобы ей не приходилось видеться с ним каждый день, чтобы не чувствовать обаяние его юмора и твердости и не томиться от желания спрятаться в цитадели его сильных рук!

У него не может быть к ней ничего, кроме преходящего интереса, упрямо твердила она себе. Даже если бы не было тех восемнадцати месяцев, проведенных с дядей Персиве-лом. А этот эпизод делал ее совершенно неподходящей женой для священника… к тому же Адриан не просто священник. Он знал, как обязан поступать для поддержания своего имени. Разве не сказал однажды дядюшка Тадеус, что у Адриана один дядя – граф, а другой – баронет?

А его сестры… Старшая замужем за герцогом, средняя – за дипломатом, младшая – за виконтом. Они, несомненно, вынашивают планы женитьбы своего единственного брата на какой-нибудь богатой красавице из влиятельного семейства – на особе, имя которой не ляжет позорным пятном на титулы Галлифорда и Сент-Винсента. Можно себе представить, насколько не ко двору придется в этом семействе сельская учительница, выросшая в Ирландии, без единого титулованного родственника, но зато с дядюшкой – владельцем игорного дома? А если они еще узнают, что она сама была причастна к худшим из его заведений…

Она закрыла глаза. Ни его сестры, ни он сам… никто не должен знать об этом. Она была «неподходящей» и по многим другим причинам. На счету у нее не было ни единого пенни, которого она не заработала сама.

Да, для нее нет места в жизни Преподобного Мистера Адриана Карстейрса или в епископском дворце, который он когда-нибудь займет.

Она оставалась со своим классом, но душа ее была не здесь. Вопреки собственным строжайшим запретам, она думала об Адриане: как он поднимается по лестнице на чердак, как – со своей-то поврежденной рукой – двигает там мебель. Ли следовало бы пойти помочь ему. Но она не могла себе этого позволить: быть с ним в одной комнате, ни на секунду не забывая, что она должна возвести и сохранить барьер между ними, оказалось для нее непереносимой пыткой.

Вскоре после полудня приехал дядя Тадеус, и это сильно поколебало ее решимость. При встрече он ласково обнял ее и поцеловал в щеку, а потом немножко отстранил и внимательно оглядел.

– У тебя неспокойно на душе, дорогая, и это видно. Что-нибудь случилось?

– Ничего нового. – Она отошла от него, не желая, чтобы се проницательный родственник заметил, как глубоко она несчастна. – У Ад… у мистера Карстейрса рука понемногу заживает, хотя я не понимаю, как это возможно, если он во что бы то ни стало хочет передвинуть всю эту тяжелую рухлядь…

– Он и сейчас там? – перебил ее мистер Денверс. Он поспешил на помощь молодому другу, и Дафна, препоручив своих подопечных заботам кузины Беатрисы, последовала за ним. Уж во всяком случае она может провести с Адрианом час-другой, не выдав при этом, как она наслаждается его обществом – особенно теперь, когда они не одни. Присутствие дяди Тадеуса заставляло ее вести себя осмотрительно, да и внимание Адриана будет отвлечено от нее.

Когда они вошли в кладовую, Адриан выпрямился: перед тем он горбился над очередным сундуком. Он выглядит усталым, подумала она. На его лице прорезались складки – то ли от напряжения, то ли от боли. Эти складки разгладились, но, как видно, не без усилий с его стороны. Только плотно сжатые челюсти выдавали, как досталось сегодня его руке.

– Мистер Денверс! – Адриан пересек широкую полосу свободного теперь от завалов пола, чтобы поздороваться с ее дядюшкой.

Мистер Денверс пожал протянутую ему руку Адриана.

– У вас просто замечательный прогресс. А мне хотелось бы узнать, чем я могу быть полезен.

– И мне тоже, – присоединилась Дафна. Взглянуть Адриану в глаза она не решалась. Это будут для нее трудные часы – труднее, чем она ожидала.

Только работа сможет помочь. Девушка сразу же повернулась к открытому сундуку с пачками заплесневелых книг в кожаных переплетах и начала его разгружать, предоставив Адриану и мистеру Денверсу вытащить каркас ломаной кровати и передвинуть его через коридор. Она опустилась на колени и продолжала свою методичную работу, но совладать со своими мыслями оказалась не в силах. Она держала в руках одну из нитей – очень важную нить – этого запутанного дьявольского клубка. Она знала о существовании картин – или, по крайней мере, о том, что некоторые люди верят в их существование. Если картины были здесь спрятаны, а она сумеет их отыскать, то их можно будет продать и этими деньгами оплачивать все расходы на содержание пансиона, пока не позабудется скандал, связанный с призраками, и не будут приняты новые ученицы. Найти картины – значит избавиться от призраков, потому что весь этот гнусный умысел мог преследовать лишь одну цель – прикрыть проникновение мародеров в Дауэр-Хаус и их поиски спрятанного наследства Селвудов. Надо бы рассказать Адриану…

Но стоило ей представить себе, как Адриан встретится лицом к лицу с дядей Персивелом – а Адриан сразу же захочет увидеться с ним, как только узнает о его присутствии в Бате, – и решимость тут же покидала ее.

Что за ужасное положение! Она была так привязана к старому мошеннику, а он может погубить всю ее жизнь одним неосторожным словом. Она знала слишком хорошо, что Персивел никогда не умел держать язык за зубами. Он сразу же расскажет Адриану и об узах нежной привязанности, которые ее соединяли с родственником-изгоем, и об их шатком благополучии в Ковент-Гардене. Персивел вспоминал бы с гордостью и о тех трудных временах, и об успехах, которых он достиг. И, захлебываясь от собственного бахвальства, он просто погубил бы ее.