Констанция Беннет - Прекрасная разбойница

— Сэр, я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Так задавайте же их, ради Бога!

— Вы привыкли к морской жизни, не так ли?

— Поэтому меня обычно и называют капитаном.

— Я знаю. И у вас есть собственный корабль? Эрик кивнул:

— Поэтому мое звание и звучит так правдоподобно. Финни пристально посмотрел на Эрика.

— Отвечайте только да или нет, сэр.

Что-то в поведении и манере Финни не нравилось Эрику, и он с трудом скрывал от гостя антипатию. Особенно злили капитана намеки и увертки Финни.

— Да, констебль, у меня есть корабль.

— Баркентина, насколько мне известно.

— Верно.

— А где ваш корабль сейчас?

Заподозрив, куда клонит Финни, Эрик разозлился еще больше:

— Надеюсь, там, где я его оставил.

— Капитан Кросс, если вы предпочитаете отвечать на мои вопросы в городском полицейском участке, я могу пригласить вас туда. Однако где бы то ни было, а ответить на них вам все же придется.

Эрик поднялся, а вслед за ним и Финни.

— Если вы хотите в чем-то обвинить меня, сэр, говорите прямо.

— Обвинить? В чем обвинить? — В дверях показалась Кэтлин.

— Никто никого здесь не обвиняет, мадам, — любезно проговорил Финни. — Я приехал задать вашему мужу несколько вопросов.

Кэтлин налила себе чашку чаю.

— Пожалуйста, простите моего мужа, если он был нелюбезен с вами. Муж сегодня упал с лошади и чувствует себя неважно. — Она одарила констебля очаровательной улыбкой. Смягчившись, Финни сел рядом с Кэтлин. — Ну и о чем же вы спрашивали мужа? — осведомилась она.

— Я только хотел узнать, где находится в данный момент его корабль.

— Ну, это несложный вопрос. «Сейведж» пришвартован в гавани Чарлстона.

— Нет, мадам, это не так. Баркентины вашего мужа там нет уже несколько дней.

Кэтлин удивленно посмотрела на Эрика. Она не слышала, чтобы он отправил корабль в плавание. Между тем Финни продолжал:

— Кроме того, мне стало известно, что ваш муж часто отправляется в путешествия, разные по продолжительности, и при этом никому не сообщает, куда поехал.

Кэтлин и Эрик, обменявшись взглядами, подумали об одном и том же: от кого констебль получил такую информацию?

— Вот уж не предполагала, что короткими деловыми поездками моего мужа заинтересуются стражи порядка…

— Дело в том, что отлучки вашего мужа почти точно совпадают по времени с нападениями одного пирата, внешность которого, по описаниям свидетелей, весьма сходна с внешностью…

Кэтлин вскочила, побледнев от ярости.

— Да как вы смеете вторгаться в мой дом и обвинять моего мужа в подобных злодеяниях!

— Пожалуйста, мадам, успокойтесь, — начал Финни, обескураженный горячностью Кэтлин. — Я никого и ни в чем не обвиняю, однако поймите, что…

— Я понимаю только то, что вы жестоко заблуждаетесь. Мой муж — честный, всеми уважаемый человек. И одно лишь предположение, что он способен на отвратительные преступления, оскорбительно для него! — Кэтлин задыхалась от гнева. — Немедленно извинитесь перед ним и покиньте мой дом.

Финни кивнул и поднялся.

— Уйти-то я уйду, мадам, а вот извиняться не стану. Внешность вашего мужа соответствует описаниям Черного Пирата. Периоды его отлучек совпадают по времени с нападениями этого разбойника. Кроме того, даже корабль вашего мужа похож на то судно, на котором пират пускается в свои ночные рейды вверх по реке, — такая же черная баркентина.

— «Сейведж» — судно не черного, а темно-синего цвета, — твердо заявила Кэтлин.

— Черный, темно-синий… — Финни выразительно помолчал. — Ночью это одно и то же.

— Но у вас нет никаких доказательств, все это не более чем совпадения… А этого вряд ли достаточно, чтобы осудить человека. А теперь, по-моему, вам пора уйти.

Финни поклонился.

— Подчиняюсь вам, мадам. — Бросив проницательный взгляд на Эрика, он добавил: — Но за вами будут следить, сэр… и очень внимательно. И если вы тот самый человек, которого я ищу, предупреждаю: я не успокоюсь до тех пор, пока вы не заплатите за все свои преступления.

— В таком случае, констебль, мне нечего бояться: я не тот человек, которого вы ищете.

— Со временем разберемся. Честь имею.

Кэтлин и Эрик молчали, пока дверь не захлопнулась за ним.

— Если мне когда-нибудь придется предстать перед судом, Кэтлин, надеюсь, ты согласишься стать моим адвокатом, — усмехнулся он.

— Господи, и как ты только можешь шутить? Этот человек хочет тебя повесить…

— А я-то думал, что тебя это обрадует, дорогая моя…

Тут Кэтлин вспомнила о недавних жестоких словах Эрика, и ее гнев и раздражение обратились на него. Когда она беспокоилась, что муж лежит раненый в лесу, он отнесся к ее тревоге с сарказмом. Когда она страстно хотела ему отдаться, Эрик сказал ей жестокие бесчувственные слова. Теперь, когда Кэтлин тревожилась за его жизнь, муж отнесся к этому с небрежным безразличием.

— О да, сэр, и в самом деле это меня обрадует! — злобно крикнула она. — По крайней мере это избавит меня от вас. И никогда уже вам не удастся оскорблять меня и жестоко обращаться со мной…

— Жестоко с ней обращаться, подумайте только! И как же это я обращаюсь с вами, мадам? Что-то я не вижу ни одного синяка, ни одной царапины на вашей нежной коже и на теле, которое вы так откровенно выставляете передо мной напоказ изо дня в день!

— Да как ты смеешь! Я выставляю напоказ свое тело?! Это я-то, уродливая и толстая оттого, что ношу в чреве твоего ребенка! Да об этом даже подумать смешно!

— Что ж, наконец-то ты сказала правду. Я все это время знал: ты возмущена не только тем, что я снова вошел в твою жизнь… Нет, ты к тому же ненавидишь и моего ребенка. Впрочем, я чувствую облегчение, поскольку наконец-то услышал от тебя это признание.

Кэтлин задрожала.

— Да как ты можешь обвинять меня в том, что я ненавижу…

— Живя рядом с тобой, дорогая моя, это сделать не так уж и трудно. Ты — злая и бессердечная ведьма, и я с нетерпением жду того дня, когда ты наконец родишь моего ребенка, после чего мы с ним покинем этот дом, и я никогда больше не увижу тебя.

— Ты хочешь забрать моего…

Кэтлин показалось, что на нее обрушился страшный удар. Так, значит, все это время он собирался украсть у нее ребенка! Ее дитя, ребенка, который рос сейчас в ней и которого она любила больше жизни! Она была так счастлива вынашивать это крохотное существо! Кэтлин собралась с силами.

— Да что же ты за чудовище, если хочешь разлучить мать с ее ребенком? — На глазах Кэтлин появились слезы.

Эрик уже пожалел о своих жестоких словах, однако горечь и разочарование дали знать о себе.

— Что я слышу! Неужели же в тебе наконец заговорили материнские чувства? Вот уж не ожидал этого.

— И ты еще осмеливаешься говорить о моей холодности? Это ты сам смотришь на меня с ненавистью, хотя когда-то твой взгляд был таким теплым и нежным! — Кэтлин ударила кулаком по столу. — Господи, каким же ты стал чудовищем! Кто же ты такой?