Констанция Беннет - Радость пирата

— И нет способа не дать свадьбе состояться? — серьезно спросил Майлз.

— Ты хочешь спросить, есть ли у тебя возможность воспрепятствовать соединению принца и Золотой Птички? — Рук окинул Майлза оценивающим взглядом, очевидно восхищаясь его самообладанием. — На этот вопрос я могу ответить только «нет», — спокойно сказал он, выдержав паузу. — К тому времени как начнется церемония, принц решит твою судьбу, и ты будешь казнен на глазах у принца и его невесты еще до того, как она станет женой Ари-паши.

— Скажите, Рук, — решился спросить Майлз, поднимаясь с циновок так, чтобы быть вровень с визирем и смотреть глаза в глаза, — за что конкретно меня наказывают?

— Мне жаль, но Лев будет приговорен к смерти за то, что украл невесту у Ари-паши, — сообщил Рук с видимым сожалением. — Это закон, и он не может быть нарушен.

— Но Ари-паша принял решение на основании слов безумца и вора. Испанец Родера обманул вашего принца, поскольку я не крал Александру. Это Родера украл у меня мою невесту.

Рук пристально посмотрел на пленника, решая, поверить ему или нет.

— Почему я должен тебе верить?

— Спросите Александру, она подтвердит мои слова.

— Она всего лишь женщина, — презрительно скривился Рук. — Слова женщины ничего не значат. Ты чужой, а Родера — нет. Принц доверяет ему.

— А вы не доверяете?

Майлз почувствовал заминку и уцепился за спасительную мысль как за соломинку.

— Я доверяю тому, кому приказывает мне доверять мой господин, — дипломатично ответил Рук.

— Вы говорите неправду, Рук, а это недостойно вас как человека чести. Разве назначение визиря не в том, чтобы оградить своего господина от врагов?

— Я знаю врагов моего принца, — хмуро ответил Рук, — но Ари-паша предпочитает не слушать моих предупреждений. Все, что я могу, — это держать наготове меч, чтобы отразить удар и защитить принца.

— Тогда ваш долг сообщить принцу о предательстве испанца. Я слышал, что ваш закон предписывает смерть тому, кто украл у другого его женщину, и не я должен умереть за этот проступок. — Майлз пристально смотрел в глаза визирю. — Золотая Птичка, как ты зовешь ее, — моя женщина, и если Ари-паша возьмет ее в жены, он будет повинен в том же преступлении, в котором обвиняет меня. Укравший чужую жену неминуемо будет наказан, если не людьми, то Аллахом, не так ли?

Рук долго молчал, как бы взвешивая слова Кросса.

— В том, что ты говоришь, есть доля истины, — произнес наконец араб. — Однако это не значит, что ты говоришь правду. У нас нет иных доказательств вины испанца, кроме твоего слова.

— Александра — моя женщина, — настойчиво повторил Майлз. — Я везу ее к себе домой в Америку. Еще до того как мы достигли Тенерифе, я взял ее в свою постель и сделал своей. Возможно, она сейчас уже несет во чреве моего ребенка. Что будет, если твой принц не послушает моего слова и восьмая жена родит ему сына, который станет копией Льва?

Рук покачал головой:

— Если это правда и Золотая Птичка несет твое семя, существует простой способ очистить ее тело от плода.

— Еще до того, как она ляжет с принцем на брачное ложе?

Майлз хватался за соломинку. Рук отказывался верить очевидному, и его трудно было за это винить, ибо его господин, Ари-паша, преодолел немало трудностей для того, чтобы заполучить жену из Европы, да еще и блондинку. Но если Майлзу повезет убедить советника, он по крайней мере выиграет для Алекс время.

Мысль о том, что Алекс может быть беременна от него, родилась только что.

Рук молчал, и Майлз решил развить мысль:

— Если принц Ари-паша возьмет сегодня Александру, кто сможет с уверенностью сказать, от чьего семени она понесла, от его или моего?

Лицо Рука превратилось в непроницаемую маску. Он стоял, устремив взгляд вдаль, взвешивая все «за» и «против». По-видимому, приняв определенное решение, Рук сказал что-то на своем гортанном языке служанкам, затем резко повернулся и вышел из шатра, оставив Майлза в полном неведении.

Пока мужчины разговаривали, коленопреклоненные рабыни добавили в воду ароматного порошка и приготовили какие-то масла и притирания. Майлз не собирался использовать ни одну из этих красоток для плотских утех, но не видел смысла в том, чтобы отказываться от их стараний по уходу за его ранами и омовению тела. Девушки помогли ему освободиться от замусоленных штанов и уложили нагого на постель. Майлз блаженно растянулся на ложе, и работа закипела.

Пока заботливые девичьи руки растирали и мыли его, он лениво думал о том, что сейчас происходит в палатах принца. Интересно, Александру готовят к пиру тем же способом?

Алекс с трудом разбирала слова Шамили. Она вообще отказывалась понимать происходящее. Стремительное превращение деревенской акушерки в женщину из гарема принца грозило свести ее с ума. Александра присела на кушетку и тупо уставилась в зеркало из полированного металла.

— Я не узнаю себя, Шамиля, — призналась Алекс, — ты просто кудесница.

— Золотая Птичка и в самом деле мила. Ари-паша будет весьма доволен.

Алекс вновь почувствовала враждебность в голосе Шамили и удрученно ответила:

— Я совсем не хочу этого, Шамиля. Ты же знаешь.

— Но ты женщина, и у тебя нет выбора. Если принц захочет, ты будешь его женщиной.

— Но кое-что я могу сделать. Я могу сказать принцу на пиру, что…

— Нет, — решительно тряхнув головой, заявила Шамиля. — Женщинам разговаривать запрещено.

— Но это же невозможно! Не хочешь же ты сказать, что ни разу не разговаривала с мужем?

— Только наедине мне позволено говорить с ним. За то, что женщина говорит со своим мужем или с любым другим из мужчин на людях, ей положено жестокое наказание.

— И что мне делать? — растерянно спросила Алекс.

Шамиля отошла к столу в дальнем углу комнаты.

— . Ты должна собраться для того, чтобы достойно встретить принца. Стакан вина успокоит тебя.

Стоя спиной к Александре, Шамиля наполнила серебряный кубок темно-красным вином. Достав пузырек с ядом, она вылила содержимое в кубок Алекс, а затем налила вина себе.

— Не знаю, стоит ли, — пробормотала Алекс. — Для того чтобы придумать выход, мне нужно мыслить ясно.

— Вино и в этом поможет, — настаивала Шамиля, подавая Алекс кубок. — Обещаю тебе, все разрешится еще до того, как падет ночь.

— Ты придумала, как помочь мне? — обрадованно улыбнулась Алекс.

— Да, — с некоторой отчужденностью ответила Шамиля. — Я придумала способ. Он очень прост. А теперь пей.

— Что за способ? Скажи? — Заинтригованная словами Шамили, Алекс отставила кубок. — Прошу тебя, скажи, что ты придумала?

— Я не могу. Ты должна мне довериться. — Тщательно скрывая свое раздражение, Шамиля взяла со стола кубок и вновь подала его Алекс. — Положись на меня и расслабься. Ну, пей же!