Сара Беннет - Правила страсти

«Клуб Афродиты» отличала мрачная элегантность, выдававшая подлинное назначение этого заведения, и Мариэтта отметила это сразу, как только вышла из кареты. Она никогда раньше не посещала клуб матери, но была наслышана о таких местах и не ожидала от визита ничего хорошего, однако внутреннее убранство напоминало скорее частный пансион для юных леди, а не прибежище порока.

Мариэтта приподняла юбки и поднялась по лестнице к белому портику, обрамлявшему вход. Под бархатным плащом изумрудного цвета на ней было надето то же платье из красного и зеленого переливчатого шелка, которое она проносила весь день. Переодеваться значило медлить, а новость казалась ей слишком важной. Кроме того, это была единственная возможность поговорить с Афродитой с глазу на глаз, и Мариэтта не могла ею не воспользоваться.

На стук в дверях показался мужчина в красном пиджаке военного покроя; его густые волосы с проседью были тщательно расчесаны, а серые глаза ярко блестели на морщинистом лице. Это, конечно же, верный Добсон – Мариэтта тут же узнала его по описанию Вивиан. Как и говорила сестра, вид у него был такой, будто прежде он участвовал в кулачных боях.

– Чем я могу вам помочь, мисс? – поинтересовался Добсон, щеголяя своим кокни. – Вы, наверное, не догадываетесь, куда попали... Заблудились?

Мариэтта улыбнулась:

– Нет, Добсон, я пришла туда, куда мне надо. Имя Мариэтты Гринтри тебе о чем-нибудь говорит? Мне нужно встретиться с Афродитой.

Глаза Добсона на мгновение вспыхнули, губы сложились в улыбку.

– Мадам сейчас в салоне, мисс Мариэтта. Прикажете доложить о вас?

– Разумеется. Я пришла к ней с хорошей новостью: у Вивиан и Оливера родился сын.

Добсон энергично закивал:

– Действительно чудесная новость! Подождите здесь, мисс, я сейчас. – С этими словами он поспешно удалился.

Мариэтта осталась в вестибюле одна. Она и не ожидала, что бордель может выглядеть так... обычно. Казалось, ничего примечательного не происходит, а если и происходит, то где-то далеко за плотно закрытыми дверями. Из салона доносились музыка, разговоры и смех, но даже в этом не чувствовалось никаких различий с любым модно обставленным лондонским домом, и Мариэтта невольно призналась себе, что испытывает нечто, близкое к разочарованию.

Винтовая лестница вела на галерею, обрамленную черной с золотом балюстрадой. Предположительно там находились будуары. Мариэтта вздохнула. Сидя в одиночестве в вестибюле, она ощущала себя отстраненной от всего этого, как и от всей жизни.

Неожиданно в дверь постучали, и Мариэтта чуть поежилась. Молоток застучал снова, на этот раз громче, а Добсон все не возвращался. Может быть, нетерпеливый посетитель, в конце концов, просто уйдет...

Назойливый стук повторился, и Мариэтте пришлось напомнить себе, что она находится в доме своей матери. Хотя для молодой леди с положением в обществе неприлично открывать двери, тот, кто стоит с другой стороны, вряд ли знает, кто она такая.

Быстро оглядевшись, Мариэтта сняла плащ. Красно-зеленое платье из переливчатого шелка было достаточно модным, квадратный воротник и манжеты тоже. Она провела рукой по волосам и обнаружила, что мягкие локоны все еще на месте.

Молоток снова застучал в последней яростной попытке, а потом Мариэтта услышала удаляющиеся шаги. Но что, если это важный гость, которого Афродита уже давно ждет?

Мариэтта поднялась и, сделав несколько шагов, открыла дверь.

Высокий мужчина в шляпе с отворотами уже спустился по лестнице и теперь, очевидно, направлялся в другое заведение.

– Сэр! – окликнула его Мариэтта.

Человек замедлил шаг, затем оглянулся...

– Простите, что вам пришлось ждать, и...

Интересно, что говорят, когда приветствуют джентльмена у Афродиты?

– Разрешите вам помочь, сэр.

Мгновение незнакомец стоял неподвижно, словно размышляя, а затем направился обратно. Лампа, горевшая в вестибюле, сначала осветила его ботинки, потом ноги в черных брюках... На мужчине был черный жилет, ладно сидевший на его плечах, белая рубашка казалась сотканной из тончайшего полотна. Над черным шейным платком возвышалась челюсть – сильная, квадратная, чисто выбритая, с небольшой царапиной. Странно, но отчего-то он показался Мариэтте до боли знакомым. Прямой аристократический нос, узкие губы, без малейшего намека на улыбку, и глаза...

Его глаза были красновато-коричневыми, они рассматривали ее из-под опущенных черных бровей с удивлением и... неодобрением.

– Мисс Гринтри?

Мариэтта вздрогнула.

– Макс, вы?!

– Что вы тут делаете?

Теперь он был настолько близко, что ей пришлось приподнять голову.

– У меня послание для Афродиты. – Мариэтта знала, что это звучит глупо, но другого объяснения у нее не нашлось. – А вы пришли, чтобы воспользоваться услугами заведения, не так ли?

Макс не отрываясь смотрел на нее.

– Не думаю, что вам следует задавать мне этот вопрос.

– Но почему? – невинно поинтересовалась Мариэтта.

– Потому что это неприлично.

Макс плотно сомкнул губы. Его коричневые глаза прищурились, взгляд упал на ее грудь, потом на узкую талию, ниже которой колоколом стояли юбки.

Он рассматривает ее, как товар!

В этот момент Мариэтте вдруг захотелось дать этому наглецу пощечину, и она с трудом удержала уже готовую подняться руку.

Сам Макс будто только что осознал, что делает, и поднял взгляд. К ее удивлению, на его загорелых щеках появился румянец, а его брови стали даже чернее, чем были.

– Вы здесь живете, мисс Гринтри? – неожиданно поинтересовался Макс все с тем же оттенком неодобрения.

Какое он имеет право спрашивать? Мариэтта нахмурилась.

– Не думаю, что должна отвечать на этот вопрос, – решительно произнесла она.

Напрасно Макс пытался справиться со смущением – беспокойная мисс Гринтри была тем человеком, которого он меньше всего ожидал увидеть в «Клубе Афродиты». Она была раздражающим, но интересным моментом в корзине шара Йена – бойко болтала, а большие голубые глаза, казалось, смотрели, прямо в душу. Довольно миловидная, эта девушка вряд ли заслуживала второго взгляда, но теперь она стояла здесь, и ее голубые глаза метали молнии, а розовые губы, которые хотелось целовать, были решительно сжаты. Что она делает в самом известном борделе Лондона? Для жрицы Афродиты ей явно недоставало опытного взгляда, но все равно Макс вдруг почувствовал к ней такой интерес, какого давно не ощущал. Мисс Гринтри – эксцентричная невинность внезапно превратилась в мисс Гринтри – загадочную жрицу ночи.

Воспоминание о том, как он обнимал ее во время приземления шара, ярко вспыхнуло в его памяти. Мягкие формы этой женщины, когда она лежала на нем, и сладкий запах ее волос, когда они упали ему на лицо, длинные темные ресницы, обрамлявшие большие голубые глаза, когда она смотрела на него с удивлением и тревогой, – все это так же удивительно, как и ее смелость. Конечно, он не допустил бы, если бы с ней что-нибудь случилось, но она этого знать не могла и все же не визжала и не впадала в истерику. За внешней хрупкостью в ней определенно угадывалось упорство, что сразу заинтриговало его.