Сара Беннет - Нечаянный поцелуй

Агета вспыхнула, но тут вмешалась Дженова и пресекла дальнейшую перепалку.

– Нас мало интересуют, Гертруда, твои симпатии и антипатии. Лучше посмотри, какая у тебя получилась строчка. Распори ее и сделай заново.

Гертруда скривила губы, но сделала так, как велела хозяйка.

– Лорд Генрих останется в Ганлингорне? – полюбопытствовала Иоланда.

– Он привык к жизни в Лондоне, – ответила Дженова спокойно, хотя глаза защипало.

Она не хотела, чтобы он уезжал, но помешать этому было выше ее сил. У Генриха своя жизнь, у нее – своя. Оба знали, что рано или поздно придется расстаться.

– Может, попросите его остаться? – пробормотала Гертруда. – Порой мужчинам в такого рода делах требуется подсказка. Может, он не догадывается, как сильно вам будет его не хватать, миледи.

Дженова от неожиданности захлопала ресницами.

– Спасибо, Гертруда, – вставила Агета. – Когда леди Дженове понадобится твой четырнадцатилетний житейский опыт, она спросит у тебя совета.

Перепалка продолжалась, но Дженова слушала фрейлин рассеянно. Попросить его. Она не знала, сможет ли это сделать. Он может отказать или, того хуже, рассмеяться над ее мнением, что он способен остаться здесь, в Ганлингорне, когда его жизнь в Лондоне во сто крат интереснее.

А что насчет этого места, этого замка? Шато-де-Нюи. Он окутан какой-то тайной, которую ей еще предстояло разгадать.

Дженова вздохнула. В прежние времена, когда они были просто друзьями, все казалось намного проще. Тогда она говорила ему все напрямик. А теперь опасалась, что ее слова могут быть неверно истолкованы. Или Генрих заметит, что она пытается скрыть от него то, что лежит у нее на сердце. Сейчас он мог ранить ее куда больнее, чем раньше.

Попросить его остаться – значит проявить свои чувства, если же она этого не сделает, не узнает его реакции. Может, Гертруда права, может, Генрих и впрямь не догадывается, как сильно она будет скучать по нему.

«Хорошо, – сказала себе Дженова, и ее пальцы с иглой задрожали, когда она попыталась вколоть ее в ткань. – Я попрошу его остаться и, если он откажется, рассмеюсь и сделаю вид, будто мне все равно. Но если он согласится…»

Дженова про себя улыбнулась.

– Морской падуб, – сказала она вдруг. – У него глаза цвета морского падуба.

И покраснела, когда фрейлины с удивлением на нее посмотрели.

Рона вглядывалась в туман. Окутывая подножие холма, он висел клочьями среди деревьев и тянул влажные пальцы к их стволам и голым веткам. Вокруг царили покой и безмолвие.

Она попыталась подавить в себе страх и неуверенность. То, что предстояло осуществить с Рейнардом, Рону нисколько не волновало. Она уже не раз проделывала это. Ее неуверенность скорее касалась ее способности спасти себя и Алфрика, довести до конца сделку с отцом и добиться свободы для себя и брата. Рона знала, что, уехав в Нормандию, она никогда больше не вернется в Хиллдаун и никогда не позволит отцу вмешиваться в их жизнь.

Среди деревьев за ее спиной находилась башня Адера. Частично уцелевшая, а частично полностью разрушенная. Окутанная туманом, Рона стояла одна в промозглом, сыром лесу. Леди Рона, чья изысканность и манеры выдавали в ней даму благородных нормандских кровей, чья одежда и драгоценности отличались утонченностью. Но все это было обманом. Рона знала, что за нарядным фасадом скрывается рабыня своей женской сущности и отцовской жестокости.

Сегодня утром Рона наблюдала, как Болдессар жадно поглощал холодное мясо и хлеб, запивая все это большими глотками эля. Похоже, он находился в хорошем расположении духа, хотя она не понимала почему. Разве что ему приснилось, будто он взял в жены леди Дженову. От этой мысли Рона содрогнулась и прогнала ее прочь вместе с угрызениями совести. Ведь это она подкинула отцу подобную идею. Она не могла себе позволить размышлять над судьбой Дженовы, куда важнее для нее было спасти себя и Алфрика.

Болдессар со стуком поставил кружку на стол, заставив Рону вздрогнуть.

– Жаль, не могу сказать лорду Генриху, что его сладкая жизнь фаворита подходит к концу, что в скором времени ему не быть королевским любимцем. Я заставлю его горько пожалеть обо всех тех унижениях и потерях, которые понес по его милости.

– Если кто и может заставить его пожалеть о чем бы то ни было, так это ты, отец:

Болдессар устремил на дочь холодный взгляд. Рона довольно спокойно выдержала его, хотя сердце ее тревожно стучало в груди.

– Не подведи меня, дочь.

Произнесенная тихо фраза прозвучала как угроза. Рона улыбнулась. Это был самый смелый поступок за всю ее жизнь.

– Я никогда не проигрываю, милорд.

Она не сказала ему о Рейнарде и о тайном свидании, но заплатила в два раза больше этому грабителю Формаку, чтобы он доставил ее послание по назначению и не проболтался. В любом случае было безопаснее держать все при себе.

Из подлеска вспорхнула птаха, захлопали крылья. Сидевшая в седле Рона шевельнулась, чувствуя, что, несмотря на меховые сапожки, у нее немеют ноги.

– Миледи.

Голос у него оказался глубже, чем она помнила, с богатым тембром. От его звука у нее нервы запели как струны. Рона рывком повернула лошадь, недоумевая, как он сумел неслышно к ней подобраться. Он шел к ней сквозь заросли деревьев. Его торс до самых пяток скрывался под тяжелым долгополым плащом, но голова оставалась непокрытой, и от тумана волосы сделались влажными.

– Рейнард.

Он подошел, не сводя с нее глаз. На Роне была подбитая беличьим мехом накидка поверх красного шерстяного платья. Волосы она заплела в косу и перекинула через плечо. Рейнард буквально пожирал ее глазами.

У Роны участилось дыхание. Это всего лишь сделка, напомнила она себе. Нельзя терять контроль над собой, что бы Рейнард с ней ни делал.

Он смотрел на нее из-под полуопущенных век.

– Вы просили меня встретиться с вами здесь, миледи, и я пришел.

– Вижу.

Он улыбнулся, и выражение его лица смягчилось. Он подал ей руку в перчатке:

– Пойдемте внутрь, пока вы совсем не замерзли. Я уже развел огонь.

Рона протянула ему руки и соскользнула на засыпанную снегом землю, прямо в тепло раскрытых объятий Рейнарда.

И снова ее поразила его могучая комплекция. Но как ни странно, он не внушал ей страх. Имея миниатюрное сложение, Рона никогда не чувствовала себя комфортно в обществе крупных мужчин и не предполагала, что с Рейнардом может быть иначе. В плену его сильных рук она ощущала себя в безопасности, под надежной защитой.

Но ей пришлось заставить себя шагнуть в сторону и обособиться. Установить между ними дистанцию. Для пущей важности она метнула в него холодный, высокомерный взгляд. Он вскинул бровь, словно ее поведение его позабавило. Словно он знал, какие чувства она на самом деле испытывает.