Сара Беннет - Нечаянный поцелуй

– Это невыносимо, – пробормотала она. – Я не могу терпеть его присутствие здесь. Не хочу, чтобы он становился моим мужем из чувства долга и вежливости! Он что-то скрывает. Но что?

Она любит его и хочет, чтобы он любил ее! Слова эти едва не слетели с ее языка. Дженова опасалась, что если не поостережется, то когда-нибудь произнесет их вслух. И Генрих, может их услышать. Как же он тогда посмеется над ней! Его гордость восторжествует и засияет прежним блеском.

А ее собственная будет повержена.

Дженова выпрямила спину. Нет, она этого не допустит. Однако что-то было не так. Она это знала, сердцем чуяла. Генрих что-то скрывал от нее и из-за этого мучился.

Дженова поклялась себе, что заставит его заговорить. Придумает, как это сделать. А не удастся, тогда между ними все будет кончено.

«Черный пес» представлял собой одноэтажное здание со складом с одной стороны и пекарней – с другой. Если бы не доска снаружи с изображением довольно свирепой собаки, Роне пришлось бы спрашивать, куда ехать. Когда она спешилась, ноги у нее дрожали, и она с трудом дошла до низкого дверного проема.

Последние два дня она жила в страхе, опасаясь, как бы отец не помешал ей пойти на встречу с Рейнардом. Алфрик большую часть времени проводил, запершись в своей комнате. Глаза у него провалились, и выглядел он унылым. Рона и сама была близка к депрессии, однако надежда на свободу приободряла ее.

Сегодня утром, подслушав разговор Жан-Поля с отцом, она едва не растеряла остатки смелости. И единственным ее желанием было повернуться и бежать прочь.

Роне все опротивело: отец, Жан-Поль, хныканье Алфрика. Она даже сама себе опротивела. Угнетала также мысль, что она вынуждена нести ответственность за брата. Они должны бежать! Если и на этот раз им не удастся попасть в Нормандию, другого раза не будет.

За дверью слышался гул голосов. Пахло дымом, элем и едой. Рона пыталась определить, где находится. Откуда-то сбоку донесся голос, заставивший ее вздрогнуть.

– Мне отвести в стойло вашу лошадь, миледи?

Сквозь густую челку рыжих волос на нее смотрели мальчишеские глаза, голубые, как летнее небо.

– Да, спасибо. Скажи, а Рейнард уже здесь?

Голубые глаза сузились и стали хитрыми.

– Да, миледи. Он вон там, у огня.

В следующий миг он исчез, оставив Рону одну. Она уставилась в угол, куда указал парнишка, стараясь хоть что-то разглядеть в полумраке.

В тени задвигалось, зашевелилось что-то большое и вышло ей навстречу. Подавив желание убежать, Рона застыла на месте. Из мрака материализовался Рейнард. Он увидел Рону, и его глаза радостно заблестели.

– Моя госпожа, – произнес он.

– Рейнард, – отозвалась она с нарочитой холодностью. Он взял ее под локоть, скользнув пальцами по желтому сукну рукава и теплой коже под ним.

– Вы как лучик солнца, – сказал он, но его сравнение не прозвучало банальностью. – Там на заднем дворе можно уединиться, – добавил он спокойно, не обращая внимания на устремленные на них любопытные взгляды. – Идемте со мной.

Следуя за ним по узкому проулку на задний двор таверны, Рона призналась себе, что пошла бы за ним куда угодно. Он с легкостью покорил ее своей воле. Взял ее холодное, раненое сердце и заставил снова биться. Но Рона не знала, что ей делать – то ли благодарить его за это, то ли еще больше бояться.

Во дворе таверны стояла приставная деревянная лестница, ведущая на сеновал, устроенный под крышей над задымленным помещением, в котором она только что побывала. Благополучно преодолев ступеньки, Рона уселась на ворох соломы, когда в дверном проеме появилась голова Рейнарда. Он опустился рядом – низкая крыша не позволяла ему стоять – и повернулся к ней.

Пока его глаза шарили по ее бледному лицу, она старательно избегала его взгляда, гадая, что он видит и что думает.

Рейнард вздохнул:

– Я знаю, что у вас не все хорошо. Расскажите, чтобы я мог помочь.

Он может ей помочь? Тьму одиночества, которая обступила ее, пронзил теплый луч. Только бы не заплакать.

– Как сможешь ты мне помочь? – спросила она, и голос ее дрогнул. – Мне уже никто не поможет.

Рейнард нежно коснулся пальцем ее щеки и придвинулся так близко, что она ощутила его теплое дыхание.

– Нет, госпожа. Еще ничто не потеряно.

Как бы ей хотелось, чтобы его слова были правдой. Но он не знает ее. Фактически не знает. Рона вздохнула.

– Я такая, какая есть, потому что мне приходилось приспосабливаться, чтобы выжить. Все обстоит… не так просто в замке моего отца, Рейнард. Много лет назад я поняла, что должна быть сильной ради моего брата, ради себя самой. А теперь появился шанс, – произнесла она, глядя на него из-под ресниц и размышляя, в какой степени может ему открыться.

– Шанс?

– Шанс сбежать в Нормандию. Мой отец отпустит нас, если я помогу ему заполучить леди Дженову.

Рейнард на миг замолчал.

– Заполучить – значит женить на ней вашего брата?

– Нет, речь не об Алфрике. Мы пошли дальше. Женить моего отца.

Их взгляды встретились, но выражение его глаз не изменилось. Может, Рейнард уже знает? В таком случае, возможно, ему известно и остальное.

– Это я предложила.

Теперь в его глазах промелькнуло отвращение, прежде чем он успел отвернуться. Рона и сама испытывала к себе отвращение.

– Я не могу быть щепетильной, – продолжала она спокойно. – Не могу себе этого позволить. Мне нужно думать не только о себе, но и о брате. Отец обещал отпустить меня в Нормандию, если я доставлю ему леди Дженову. Я и брата надеюсь забрать с собой. Я не смогу взять его, если он женится на Дженове. Если я должна принести ее в жертву, чтобы обрести свободу, я сделаю это.

Рейнард медленно кивнул.

– И вы верите, что отец даст вам свободу?

Рона горестно улыбнулась:

– Хочу верить. Должна верить. У меня нет выбора.

Он снова кивнул.

– А мне вы доверяете? – прошептал Рейнард.

– Не знаю, – прошептала она, глядя ему в глаза.

Он поцеловал ее, едва коснувшись губами ее губ. Она со вздохом раскрыла губы, и он снова поцеловал ее, но на этот раз более решительно. Рона прильнула к нему, обвив руками его шею. Ей было с ним хорошо.

– Леди, – прошептал он у ее щеки, – вы знаете, что я хочу вас, но вы тоже должны меня хотеть.

Она затаила дыхание и немного отклонилась назад, чтобы увидеть его глаза и понять, что может в них утонуть. Погрузиться в омут их божественной черноты и плыть в полуночном небе.

– Я хочу тебя, – сказала она, гадая, понимает ли он смысл сказанного. Она хотела не просто его тело, хотя и тело тоже, она хотела его всего целиком.

Он улыбнулся и мягко снял с ее головы капюшон, пригладив ладонями ее волосы, поцеловал в лоб, как в знак благословения.

– Хорошо, – обронил он. – Очень хорошо.