Николь Берд - Красавица в черном

Дома Луиза привыкла постоянно пользоваться выездом. И теперь ей хотелось уговорить тетю нанять экипаж на все то время, пока она гостит в Лондоне. Но когда Луиза это предложила, Марианна только покачала головой.

– При моем доме нет конюшен, чтобы поставить пару лошадей, – напомнила она племяннице. – И грума у меня тоже нет. Так что твоя идея потребует множества дополнительных затрат. Я не хочу попусту тратить твои деньги, Луиза.

– Но я ничуть не против…

– Мы прекрасно обойдемся, нанимая экипаж от случая к случаю. – Она сказала это так решительно, что Луиза замолчала, но подумала, что в первый же дождливый день непременно снова заведет об этом разговор. В целом же Луиза была пока вполне удовлетворена достигнутым. Маркиз, казалось, был серьезно увлечен. Если она сможет уговорить его чаще бывать на людях, то будет неизменно рядом, всегда готовая послужить опорой его уязвленному самолюбию. Это будет лучше для него самого. Луиза не сомневалась, что маркизу вовсе не по душе его одиночество. А если другие, в том числе и некий туповатый молодой баронет, увидят, над кем она одержала победу, это будет просто замечательно!

На следующее утро Луиза снова проснулась спозаранку. С самого первого дня в Лондоне ее переполняла энергия. Ей было трудно лежать подолгу в постели, как принято у светских дам. Луиза встала и оделась, съела яйцо, выпила чаю, а потом снова вместе с Евой спустилась в скверик, расположенный в центре площади.

Но кроме няни и ее маленьких питомцев, игравших на травке, этим утром Луиза, к своему удивлению, увидела щегольски одетого молодого человека, ожидавшего ее с весьма решительным видом.

– Сэр Лукас? – воскликнула она. – Что вы делаете здесь в такой ранний час?

– Мисс Крукшенк. – Он отвесил ей безупречный поклон образцового джентльмена. Неужто это тот человек, которого она знала уже много лет, играла с ним в детстве? Неужели это он совсем недавно клялся ей в любви?

Луиза с досадой закусила губу.

– Я… заходил к вам вчера, но не застал. Лакей сказал, что вы любите утренние прогулки, – произнес он.

– Вы не оставили карточку… – пристально взглянула на него Луиза.

– Нет. Я просто… мне кажется, что при встречах нам обоим становится как-то неловко, а здесь, в Лондоне, люди то и дело сталкиваются. Я подумал, что нам стоит поговорить. Не хочу быть причиной вашего смущения…

Луиза издала изумленный возглас, пожалуй, даже чересчур громкий.

– Смущения? Как вам такое могло прийти в голову? Вы слишком спешите с выводами, сэр. Ваше присутствие, как и отсутствие, меня нисколько не трогает.

Няня повернула голову в их сторону, и девушка замолчала. Тогда заговорил Лукас, намеренно понизив голос. Его официальность как рукой сняло.

– Оставьте, Луиза, – сказал он в характерной для их прежних бесед непринужденной манере. – Всякий раз, как мы встречаемся, вы топорщитесь, словно бойцовый петух. Особенно если… со мной идет дама.

– Да ничего подобного! – возмущенно возразила девушка, но тут же понизила голос. – Если вам вздумалось гулять с кем-то под руку, мне-то какое дело? – На этот раз ей, пожалуй, прекрасно удался равнодушно-надменный тон. Впрочем, она немного испортила впечатление, добавив: – И как бы мне ни хотелось предупредить вашу даму, чтобы она не ждала от вас постоянства, я все же воздержусь.

– Вы несправедливы, Луиза! – Он прямо встретил ее гневный взгляд. – У меня гораздо больше оснований сказать это о вас.

– Обо мне? Разве это я исчезла, не сказав ни слова? Разве я забыла лю… старого друга? И все лишь потому, что я засмеялась, когда вы упали на ровном месте. Ну как же, пострадала ваша гордость! С того дня я все ждала и ждала…

Она проглотила остальные гневные слова, которые уже собиралась обрушить на его голову. Он не вернулся в дом ее дяди, не пришел на другой день, не появился в качестве ее постоянного кавалера на танцах у источника, не повез ее кататься в двуколке по Бату. Она пережила сначала недоумение, а потом отчаяние и унижение, представляя, как знакомые барышни хихикают над ней втихомолку по поводу такого неожиданного и необъяснимого бегства поклонника.

– Луиза, тут дело не только в моей пострадавшей гордости, – сказал он с внезапной суровостью. – В тот день, пока я отвозил вас с вашей горничной домой и потом возвращался к себе, моя нога чудовищно распухла. Из экипажа я смог выйти только с помощью двух лакеев.

Луиза потрясенно смотрела на него. Она вдруг вспомнила, что тогда, после своего падения во время их прогулки по берегу реки, Лукас шел дальше прихрамывая. Но она-то думала, что друг ее притворяется, хочет вызвать в ней сочувствие, потому что его неуклюжее падение плашмя рассмешило ее. А он и правда тогда выглядел препотешно! Но ей и в голову не пришло, что он пострадал всерьез.

– Моя мать послала за врачом, тот ощупал распухшую ногу и решил, что я сломал лодыжку. Адская была боль! Мне пришлось месяц проваляться в постели. Я лежал у себя в комнате с обложенной подушками ногой, беспомощный как младенец. Это был нелегкий месяц!

– Почему же вы даже не прислали записку? – воскликнула Луиза. – Я ведь ничего не знала!

– Вы ни разу не справились обо мне! – ответил он, и за этим негодованием ей послышалась явная обида. – Вы знали, что я оступился. И вам могло бы прийти в голову…

– Но мне не пришло. – Луиза попыталась подавить чувство вины. – Откуда мне было знать? И никто вокруг ничего не знал. А в Бате обычно каждая мелочь становится общеизвестной.

– Мне не хотелось, чтобы это стало общеизвестно, – возразил Лукас, – Я запретил матери рассказывать кому бы то ни было. Каким бы я выглядел дураком. Сломать ногу, просто оступившись! Но вы-то знали, что я упал.

– Вы, Лукас, всегда были таким здоровым и крепким. У меня и в мыслях не было, что с вами могла приключиться беда. Я решила… решила, что вы на меня обиделись. Я понять не могла, отчего вы так внезапно перестали бывать у нас.

Они смотрели друг на друга в упор. И Луизе вдруг припомнилась одна старая ссора. Ей тогда было восемь лет, а ему девять. Они ссорились из-за покинутого птичьего гнезда, на которое претендовали оба. Но сейчас все было намного серьезнее. Неужели она потеряла свою первую любовь из-за такого нелепого недоразумения?

– Но теперь, когда я знаю, что вы на самом деле серьезно пострадали, Лукас… – начала она вкрадчиво, готовясь принести искренние извинения, но не успела закончить. Он отодвинулся от нее, и Луиза невольно замолчала.

– Тот раз был не единственным, когда вы думали только о себе, Луиза! Когда хотели, чтобы было по-вашему.

Она вспыхнула:

– А вам не следовало бы быть таким обидчивым! Джентльменам полагается быть снисходительными к дамам.