Дженнифер Блейк - Аромат рая

Владелица дома – мулатка – имела в своем распоряжении дюжину рабов и рабынь, оставленных ей в наследство господином, любовницей которого она была в течение двадцати лет. Ее прислуга поддерживала в доме чистоту, готовила пищу для постояльцев на кухне во дворе. Такой порядок, как говорил Дюран, всех вполне устраивал, хотя эти задачи выполнялись главным образом тогда, когда хозяйка не загружала прислугу своими делами. Поэтому-то Дюран и намеревался нанять Серефине служанку.

В промежутках между установленными приемами пищи Дюрану иногда хотелось перекусить, и тогда ему приходилось пользоваться услугами уличных продавцов, торговавших пирожками, конфетами и другими сладостями. Он с уважением отнесся к стремлению Элен самой платить за свой стол и жилье, но добавил, что если у нее появится необходимость сделать какие-либо покупки, даже крупные, то в вазе, которая стоит на столе в гостиной, всегда лежит небольшая сумма денег и она может воспользоваться ими. Так было заведено в доме его отца, и Дюрану захотелось сохранить эту традицию. От такой щедрости она, разумеется, отказалась. Но жест оценила.

Несмотря на опасения Элен, в ее переезде в дом Дюрана пока не чувствовалось ничего плохого, так что и жаловаться было не на что. Сам он вел себя обходительно, почти не вмешивался в ее дела, лишь иногда приглашал отобедать вместе с ним. Изредка он проявлял вполне здоровый интерес к тому, как у нее идут дела с изготовлением духов, но никогда не вторгался в рабочую комнату и не отнимал у нее время, когда она бывала там занята.

И только однажды посреди ночи в конце первой недели ее разбудил тихий стук в ее дверь.

– Элен?

Это был Дюран в состоянии хорошего подпития, о чем свидетельствовал и его голос, и нечленораздельная речь. Она лежала тихо, вслушиваясь.

– Эл'н, впусти м'ня! – просил Дюран. Она слышала его тяжелое дыхание. Ручка двери задребезжала снова, потом раздался глухой толчок его плеча в дверь. Но она была надежно заперта изнутри, о чем Элен позаботилась заранее. Он злобно чертыхнулся, а через некоторое время она услышала его тяжелые шаги – Дюран медленно и осторожно поднимался по лестнице в свои комнаты наверху.

Когда на следующее утро они встретились, Элен ожидала, что Дюран как-то обмолвится о своем визите или, возможно, чего-то потребует от нее, но он промолчал. Она решила, что лучше не затевать разговор самой, чтобы избежать неловкости. Если повторится подобное, то тогда она будет вынуждена дать ему понять, что у него нет никакого права на ее постель. Но этот инцидент больше не повторился, и все как-то забылось, словно ничего и не происходило.

Наступил октябрь, жара в конце концов постепенно исчезла, растворившись в осени. Дни постепенно становились все более прохладными, но оставались солнечными, пропитанными дымком, когда листья деревьев были расцвечены желтизной, но все еще крепко цеплялись к веткам, когда землю украшали побеги солидаго, покрытые золотом и шипами бледно-лиловых оттенков лаванды, пестрые кустарники с ягодами и поздние дикие астры. Рынок под открытым небом на крепостном валу у порта каждый день наводнялся осенней зеленью, тыквами, сладким картофелем, медовым инжиром, хурмой и орехами-пекан – и крупными, окультуренными, и мелкими, дикими, с терпким вкусом, который так нравился многим.

Новости из других мест поступали в Новый Орлеан медленно. Вести с Сан-Доминго не вызывали оптимизма: как и предсказывал Райан, англичане блокировали остров, французские солдаты под командованием Рошамбо едва удерживали свои позиции, но, очевидно, вот-вот должны были капитулировать. От плантаторов и их семей, остававшихся на острове, не было никаких сообщений, что само по себе было зловещим.

Элен потребовалось гораздо больше времени, чем она ожидала, чтобы найти недостающие компоненты и приготовить духи практически заново. Когда наконец ей это удалось, она в своем деле двинулась, начав смешивать мизерные количества различных эссенций и экспериментировать с ними. Но за последние недели с ее обонянием стали происходить странные вещи. Например, один и тот же состав утром казался ей удивительно «вкусным», приятным и даже восхитительным, а вечером был нестерпим до тошноты. Одной ей стало трудно управляться. Она становилась более осторожной, боялась расплескать или перерасходовать драгоценные жидкости. Нередко хотелось отправить кого-нибудь за Дивотой, но это означало бы признать свое поражение, а ей хотелось доказать свою самостоятельность.

Элен не была готова сейчас воспроизвести духи Дивоты. И дело было не только в том, что она теряла доверие к своему обонянию, но главное – в появившемся отвращении к продолжению опытов над некоторыми запахами. И чем дольше она воздерживалась от этих испытаний, тем больше боялась, вдруг духи не будут продаваться или смогут принести вред тем, кто их купит. Элен никак не могла решить, что было бы для нее лучше – сделать ставку на женщин, которые купят новые духи, приготовленные ею в последнее время, или же бросить все усилия на производство и продажу духов, которые, как она уже знала, нравятся мужчинам и за которыми так охотятся женщины.

Однажды, желая принять окончательное решение, Элен достала последнюю крошечную бутылочку, которую дала ей Дивота, и вытащила пробку. Аромат духов наполнил рабочую комнатку, а вместе с ним целая гора воспоминаний обрушилась на нее, вызывая почти забытые ощущения... Тот момент, когда двое черных повстанцев появились из леса на Сан-Доминго... Тепло рук Райана в темноте тайника под домом Фавье... Радость Эрмины, когда она получила от нее бутылочку духов... Последняя любовная встреча с Райаном, их сладостная близость и прощальный поцелуй... Вместе с этими воспоминаниями ее охватили противоречивые чувства радость и сожаление, восторг и ужас.

Холодок пробежал по ее коже. В голове снова мелькнула мысль, что духи, способные от одного только вдоха вызвать такой всплеск воспоминаний и чувств, не могут не иметь особой силы. Ей казалось, что она теряет голову. Это же только духи...

Приготовить такие духи заново означало для Элен смешать все вместе и разлить по маленьким бутылочкам крошечные дозы настоящей боли, безумной страсти и неутолимого желания. Элен больше не могла создавать эти духи, они делали ее совершенно больной, уже один вдох аромата, который парил в комнате, вызывал у нее приступ странной тошноты. Нет, она не могла. Когда-нибудь потом, может быть... но только не теперь.

Закрыв пробкой бутылочку, Элен отодвинула ее от себя в дальний угол рабочего стола, вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь.

Прошел День всех святых, когда поминают всех усопших и на кладбищах много цветов и свеч. Элен побывала на могилах Эрмины и Серефины и даже месье Мазэна. Как можно было ожидать, власти не очень-то старались вникнуть в причины гибели этих троих отравленных.