Элизабет Бойл - Ночь страсти

— Леди, которая их воспитала, была миссис Тафт, жена капитана Тафта. Предполагаю, что он владел этой калошей до тебя.

Колин отказался от того, чтобы поправить своего брата, новичка в морском деле, и сообщить ему, что «Сибарис» — не калоша, а отличное судно, поскольку информация Рейфа объясняла, каким образом Джорджи знала о тайнике в его каюте.

— Миссис Тафт взяла девочек Аскот на воспитание после того, как их родители умерли и… — говорил Рейф.

В тот же момент Пимм, который дремал на полу, устремился вперед. Он оттеснил Колина и просунул нос в решетку.

— Аскот? Ты сказал — Аскот?

Стражник зашевелился, и все замерли. Через некоторое время мужчина снова захрапел, сначала тихо, затем во всю мощь.

Пимм глубоко вздохнул и повторил вопрос, на этот раз тихо:

— Ты сказал — Аскот?

— Да. Джорджиана и Кэтлин Аскот.

Пимм с побледневшим лицом отступил от двери, он дрожал всем телом.

— Аскот. Неправда. Этого просто не может быть. — Он вернулся на свое место, качая головой. — Аскот! Как это я не догадался? — Он снова подошел к окну и, просунув руку через решетку, поймал Рейфа за воротник. — Так говори же! Что она задумала?

Прежде чем парнишка смог ответить, Колин схватил Пимма за плечо и освободил от него Рейфа.

— В чем дело, Пимм? Кто они, черт побери? французские агенты?

— Французские? Чушь! Они — Аскоты, — произнес он с такой почтительностью, что можно было подумать будто он говорил о членах королевской семьи. — Я ведь заметил что-то особенное в них. Мне следовало бы узнать их… Удивляюсь, что старшая не помнит меня. Да, но это было темной ночью и очень давно. — Пимм покачал головой. — Джорджиана и Кэтлин Аскот! О, мне жаль наших друзей наверху.

«Джорджиана и Кэтлин Аскот», — повторял имена Колин, и они казались очень знакомыми.

— Я слышал эти имена раньше, но не могу вспомнить, когда и в связи с чем. Кто они?

— Они дочери лучших агентов, которые когда-либо работали для министерства иностранных дел. Ваш отец и Франклин Аскот были хорошими друзьями. Удивительно, что вы не знаете этих имен. Помню, ваш отец принял опекунство над девочками после смерти их родителей.

Опекунство! Теперь Колин мог с уверенностью сказать, где он слышал эти имена. Брачный контракт, который он подписал в Лондоне.

Пимм между тем привалился к стене.

— Это все случилось по моей вине.

— Случилось — что? — спросил Колин, все еще не оправившись от открытия, что Джорджи была его подопечной. Его ответственностью. И он не справился с этой ответственностью.

— Их смерть. Франклина и Бриджит. Ужасное убийство. Они погибли от руки Мандевилла.

Мандевилл. Колин начинал ненавидеть это имя с той же страстью, что и Пимм.

— Мандевилл? — прошептал Рейф. — Но это же имя человека, который прибыл на борт с одного из сторожевых кораблей несколько часов назад.

Пимм выпучил глаза:

— Мандевилл? Здесь? На этом корабле? — Он повернулся к Рейфу: — Предупреди сестер. Немедленно. Если Он узнает их, он, не задумываясь расправится с ними.

— Зачем Мандевиллу убивать их? — спросил Колин.

— Какую бы историю она ни рассказала, это все равно будет не о том, что она дочь лучших агентов, которых когда-либо породило в своих недрах британское министерство иностранных дел. — Глаза Пимма сузились, и в них вспыхнули опасные огоньки. — Да, готов поспорить на золотой зуб своего лучшего осведомителя, что, если она дочь своего отца или даже матери, она сплетет самую убедительную историю, которая заслужит доверия даже Мандевилла. — Он умолк на мгновение. — Но он умен и дотошен. Сомневается Мандевилл в ее истории или нет, вполне вероятно, он может вспомнить, где видел ее. Хотя Мандевилл и не подозревает этого, все же оставил в живых одного свидетеля. В ночь убийства родителей девочек.

Колин тут же понял, кого он имел в виду. Джорджи!

И что задевало его честь, окутывало сердце горем, так это сознание того, что как опекун — человек, который должен был защищать ее от всяческих бед и опасностей, — он не имел возможности спасти Джорджи.

— Благодарю вас, мадам, — сказал капитан Бертран, когда он и Мандевилл проводили Джорджи до двери.

Мандевилл зашагал по коридору к каюте Колина, а Бертран на минуту замешкался. Низко склонившись над рукой Джорджи, он произнес:

— Надеюсь, вы не сочтете необходимым сообщить первому консулу о причиненных вам неудобствах в связи с обыском?

— Конечно, нет, — ответила она с легким кивком понимания. На самом же деле, если когда-нибудь она доберется до уха Бонапарта, она непременно расскажет первому человеку Франции, какого идиота он имеет в лице этого нелепого фата-капитана.

— Бертран! — раздался нетерпеливый голос Мандевилла. — Мы должны закончить наши дела.

— Желаю вам доброй ночи, — сказал капитан Джорджи и заторопился на зов.

Парочка скрылась в каюте Колина, и дверь за ней громко захлопнулась.

Джорджи тоже закрыла свою дверь.

— Трусливый толстяк, — пробормотала она, вытирая руку, которую поцеловал Бертран.

Кит приводила в порядок их скромные пожитки.

— Как ты думаешь, они вернутся?

Джорджи покачала головой, распахнула дверь и принялась шагать по узкой каюте, задерживаясь возле колыбели, в которой мирно спала Хлоя.

— Нет. Но чего бы я только не отдала, чтобы послушать, что они там обсуждают. — Она с тоской посмотрела в сторону каюты Колина. — Только будет чертовски трудно объяснить, почему я слоняюсь по коридору, если меня поймают, когда я стану подслушивать.

При этом Кит посмотрела на нее со знакомым озорным выражением лица.

— Мы ведь можем сделать это так, чтобы нас не поймали.

Вновь предпочитая не замечать неуместности подобных знаний, Джорджи спросила: — Как?

— Могу показать, — сказала Кит, и возбуждение сквозило в каждом ее слове.

Джорджи покачала головой:

— О нет. Ты должна остаться здесь с Хлоей. Кит скрестила руки на груди.

— Прекрасно, я скажу тебе. Но я протестую против того, что тебе достаются самые захватывающие задачи лишь потому, что ты старшая.

Джорджи взглянула на пылающие щеки сестры и ее растрепанные волосы и произнесла:

— Осмелюсь предположить, что у тебя было достаточно волнений и возбуждения на сегодняшнюю ночь.

Кит вздернула носик:

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Готова поспорить, что понимаешь, — ответила Джорджи, закутываясь в черный плащ. — Теперь скажи, куда мне нужно идти.

Надувшись для виду, Кит все же поделилась своим секретом:

— Если сесть в дальнем углу кладовой прямо под каютой капитана, можно расслышать все, что там говорится.

— Не стану спрашивать, откуда ты это знаешь, — сказала Джорджи, завязывая накидку. — Оставайся здесь — и никаких посетителей.