Дебра Дайер - Хранитель сокровищ

Маленькая, но строгая преподавательница нападала на Эша целый день. За обедом она упрекнула, что он не умеет правильно пользоваться ножом и вилкой. Это было только начало. Оказалось, что он не умеет говорить, ходить, одеваться. Одним словом, все не так. В конце концов, ему ужасно захотелось доказать этой привереде, что кое-что он может делать правильно.

– Ваш голос должен быть негромким, приятного тембра и с отчетливым произношением, – продолжала урок Элизабет.

Латунные светильники на потолке покачивались и бросали золотистые блики на лицо и волосы девушки. На Эша снова нахлынули воспоминания о теплой и страстной женщине, которую он совсем недавно сжимал в своих объятиях. Как зачарованный, не отрываясь, он смотрел на губы Элизабет, слушал мягкий, с английским акцентом голос. Настоящая английская леди! Так, по крайней мере, казалось со стороны. Но под ледяной оболочкой пылал огонь, способный уничтожить любого мужчину.

– Вы никогда не должны перебивать говорящего, – невозмутимым тоном учила Элизабет. – Если он замолчал, не стоит его дополнять или подсказывать слова. Этим вы только обнаружите полное неумение себя вести.

Эш припоминал, как нежно трепетали губы Элизабет, как прижималась упругая грудь и как сладко пахли ее волосы. Он не мог забыть взгляд – теплый, нежный, манящий. Каким бы безумством это ни было, ему снова захотелось заглянуть в зовущие и горящие страстью глаза, почувствовать незабываемый поцелуй, ощутить тепло бархатной кожи и сгореть дотла в ее жарком огне.

– Находясь в обществе, вы не должны вступать в спор, – снова услышал он голос Элизабет.

Мягкий свет лампы падал на темно-красные розы, приколотые к плечу экстравагантного, без рукавов, платья. Эш любовался матовой кожей обнаженных рук и неглубокого декольте в форме сердца. Днем она носила строгие, с глухим воротом, платья. Вечером, надевала открытые, выгодно подчеркивающие стройную изящную фигурку. Мысленно Эш освободил тело от мягкого шелка и любовался совершенным по красоте бюстом.

– Искусство ведения разговора заключается в том, что вы предлагаете интересную для всех тему. Но будьте осторожны: вы должны не только уметь говорить, но и слушать.

Эш сделал глубокий вдох, пытаясь уловить исходящий от нее тонкий аромат. Чтобы почувствовать деликатный и неназойливый запах леди Бет, в отличие от сильного запаха духов Хэтти, ему приходилось подходить к ней совсем близко. Что бы сказала она, если бы сейчас он так и сделал? Нежно привлек бы к себе? Эш опустил глаза, глядя на изящный изгиб шеи, и почувствовал, как его снова охватывает желание.

– Мистер Макгрегор?

Вздрогнув от неожиданности, замечтавшийся Эш поднял голову и встретился взглядом с глазами девушки, которые с любопытством смотрели на него.

– Что-нибудь не так? – озабоченно поинтересовалась она. – У вас такое странное выражение лица.

«Что может быть странного в лице возбужденного мужчины?» – подумал Эш.

Возможно, он и вправду выглядел сейчас несколько глуповато. Странно, он никогда не предполагал, что его сможет так воспламенить какая-то тощая и занудливая, старая дева. Но это случилось. Однако Эш прекрасно понимал, что сидящая рядом женщина недосягаема, как звезда на небе.

– Я просто подумал, что за один день едва ли осилю все правила, – ответил Эш после некоторой паузы.

– О! – Элизабет смущенно потупила взор. – Прошу прощения. Я и не думала, что уже так поздно. Нам так много надо еще выучить, а времени – совсем мало.

«Интересно, – подумал он, – что же меня будет ждать в Англии?»

От этой мысли ему стало нехорошо.

– Вы хотите сказать, что у нас остается мало время, прежде чем Тревелиан станет показывать меня своим друзьям? – растерянно спросил он.

– Времени, – поправила она. – У нас остается мало времени.

– Да, я понял. – Эш с силой сжал гладкие деревянные подлокотники кресла.

Весь сегодняшний день, стоило открыть рот, как леди снова и снова напоминала ему о том, как далек он от мира, в котором жила она. Это действительно так. Они даже говорили на разных языках. Сейчас Эш чувствовал себя так же неуверенно, как и тогда, когда Джон Макгрегор спас его от смерти. Он оказался чужим в том мире, полном холодного равнодушия и презрения к бедному, несчастному подростку.

Закрыв книгу, Элизабет положила руки на темно-коричневую обложку и с нежностью посмотрела на Эша.

«Проклятье! Она смотрит на него, как на перепуганного до смерти мальчишку, нуждающегося в поддержке».

– Марлоу не собирается вас никому показывать, – сказала она. – Но вы должны понять, что своим возвращением вызовете в обществе настоящий ажиотаж. В вашу честь будут устраивать званые вечера и балы. И я не удивлюсь, если вас пожелает видеть сама королева.

Эш озабоченно нахмурился и спросил:

– Какая еще королева? Элизабет удивилась:

– Ее Величество королева Виктория. Поспешно вскочив с кресла, Эш подошел к окну: воздух в салоне показался вдруг душным и жарким. Он с трудом дышал и никак не мог набрать полные легкие. Ухватившись за край тяжелой бархатной с золотой каймой портьеры, Эш рывком раздвинул ее и распахнул окно.

Ритмичный стук колес стал громче, и в салон ворвался едкий запах гари. Эш с жадностью вдыхал щекочущий ноздри воздух, пытаясь обрести внутреннее равновесие, которое всегда его поддерживало.

Сзади послышался мягкий шелест шелка. Не оборачиваясь, Эш прекрасно знал, что сейчас делала Элизабет. Когда она подошла к нему поближе, он почувствовал, как стала пощипывать кожа, словно он обнаженным стоял под прямыми лучами солнца.

После обеда у Шелби Рэдклиффа он снял сюртук, который специально покупал для этого. Ко всему, он закатал рукава рубашки, чем заслужил неодобрительный взгляд Элизабет и замечание, что джентльмен не позволяет себе ходить наполовину одетым. Он никак не мог понять, зачем надо к обеду как-то по-особенному выряжаться и почему старик Тревелиан и Элизабет переодевались по десять раз в день. Возможно, таким образом, богатые люди демонстрировали окружающим свой гардероб.

Ожидая, с какой яростью обрушится на него сейчас Элизабет, он с силой сжал руки в кулаки. Но она, похоже, не собиралась читать лекцию, как следует подниматься с места, раздвигать портьеры, держать голову или дышать. Она повернулась к окну и стала всматриваться в прозрачные в лунном свете силуэты деревьев.

– Я никогда не забуду тот день, когда впервые была представлена королеве, – тихо заговорила, наконец, Элизабет. – Когда я к ней подходила, ноги так дрожали, что я боялась, как бы Ее Величество не услышала стук моих коленок. Приседая перед королевой в реверансе, я молила Бога только об одном, чтобы не запутаться в подоле платья и не упасть. Со стороны, должно быть, я производила впечатление полнейшей дуры.