Дебра Дайер - Хранитель сокровищ

Подойдя к высокому окну, Элизабет раздвинула тяжелые шторы и распахнула его. В комнату ворвался прохладный вечерний ветерок с запахом влажной травы. Окна выходили на извивающиеся, как серпантин, живые изгороди. За ними зеленели высокие тиссовые стены Лабиринта.

Ты мне нужна.

Словно наяву, Элизабет услышала слова Эша. Припав плечом к раме, снова, в который раз за сегодняшний день, переживала, произошедшее в Лабиринте. Она нравилась ему. В этом Элизабет была почти уверена. И все-таки, с каким трудом, наверное, дались ему эти слова.

Ты не представляешь , как сильно я тебя хочу .

Элизабет надеялась, что вдвоем они преодолеют все трудности. Если бы Эш выслушал... Если бы попытался понять и поверить в ее любовь. Если же надежды не оправдаются и Эш отвернется, вся дальнейшая жизнь не будет иметь для нее никакого смысла.

Ожидание ничего ей не даст. Не может же она сидеть сложа руки, и жалеть себя. Необходимо разыскать Эша. Элизабет отвернулась от окна и замерла: маркиз был в комнате.

Эш стоял, припав плечом к двери спальни.

– Похоже, ты не ожидала меня увидеть, жена? Неужели ты подумала, что я откажусь от своей первой брачной ночи? – с ухмылкой произнес он.

Темные взлохмаченные ветром волосы шелковистыми прядями обрамляли его лицо, и спадали на воротник рубашки. Он успел сбросить с себя сюртук, галстук и жилет. Наполовину расстегнутая рубашка приоткрывала загорелую мускулистую грудь в курчавых завитках. Светло-серые брюки и черные сапоги были забрызганы грязью. Он выглядел еще более диким и непокорным, но удивительно мужественным. У Элизабет перехватило дыхание.

– Должно быть, вы надеялись, что я забуду исполнить свой супружеский долг? – Прекрасные голубые глаза Эша сузились.

В ней медленно начинало подниматься раздражение, но она смело посмотрела на мужа. «Этот несносный человек упорно продолжает видеть во мне врага». Ей тяжело будет вбить правду в его упрямую голову.

– Я надеялась, что за время отсутствия настроение у тебя улучшится, – сказала Элизабет. – Но ты дружелюбен, как медведь, в лапу которого попала заноза.

– В чем дело, принцесса? – засмеялся Эш. – Ты не в восторге от молодого супруга?

– Уж конечно я не в восторге, от того, что меня унижают! – воскликнула возмущенная Элизабет. – Тебе прекрасно удалась роль несчастного жениха, которому невыносима мысль о будущей жене!

Она старалась, чтобы он не заметил, как глубоко задеты ее чувства.

Эш пожал плечами. Он либо догадывался, что затронул самолюбие Элизабет; либо намеренно не обращал на это внимания.

– Тебе следовало раньше подумать о последствиях, прежде чем устраивать мне западню, – холодно заметил он.

Ей хотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым, но, сделав над собой усилие, тихо сказала:

– У меня и в мыслях такого не было. Я говорю правду.

– Неужели? – Макгрегор снова засмеялся, чем больно резанул по напряженным нервам Элизабет. – Надо быть непроходимым дураком, чтобы поверить хоть одному твоему слову.

Эш считал ее обманщицей. Элизабет с трудом сдерживалась от рыданий.

– Конечно, тебе трудно понять, но мне никогда не хотелось выставлять себя на посмешище. Не могу придумать лучшего способа, испытать всеобщее презрение, чем предстать перед миссис Бэкстер неглиже в объятиях мужчины, – с горечью ответила она.

– Марлоу говорил, что эта особа, – одна из самых языкастых дам округи, – заметил Эш и смерил девушку безжалостным взглядом. – Надо отдать должное твоему умению выбирать аудиторию.

– Наверное, мне так и не удастся вбить в твою упрямую голову, что случай в Лабиринте не был мною подстроен, – устало повторила Элизабет. – Я – не самоубийца и не стану заманивать тебя в ловушку.

– Прибереги свои душещипательные речи, для кого-нибудь другого, – насмешливо произнес Эш, вытаскивая рубашку из брюк и расстегивая пуговицы. – Ты хотела, чтобы я никуда не уехал от старика Марлоу и герцогини. Поэтому решила, что брак – единственный выход и предложила мне свою невинность. А я плачу за нее своей свободой. Вот и все. Если, конечно, ты вообще девственница.

– Если я... – Слова мужа так возмутили ее, что на какое-то время он онемела. – Ах ты, тупой самовлюбленный осел! Да как ты смеешь так говорить обо мне! Я тебе не девка из борделя!

– Слишком быстро ты оказалась в моих объятиях, – безжалостно бросил он.

– Я лишилась рассудка. И это единственная причина.

Эш усмехнулся. Он молча сбросил рубашку. Желтый свет от настенного канделябра лег на мощный загорелый торс.

Завороженая Элизабет, смотрела на сильное мужское тело и не могла отвести взгляда: этот несносный человек был самым прекрасным мужчиной на свете. Удивительно красивый. Тугие мускулы, ровная упругая кожа, густые темные волосы. Обнаженный Эш был просто неотразим.

Макгрегор небрежно бросил рубашку на пол. Как разбойник, вернувшийся домой после тяжелого дня, полного сражений и бесконечных погонь. Стараясь не обращать внимания на дрожь в коленях, она спросила:

– Что ты делаешь?

– Собираюсь лечь в постель, – спокойно ответил он и плюхнулся в кресло с красивой дорогой обивкой.

Нахмурившись, Элизабет наблюдала, как он стаскивает с ног грязные сапоги. Пять часов, как сумасшедший, Эш скакал верхом на лошади и вот теперь пришел к ней в спальню. Она потратила немало времени, чтобы ему понравиться, но он этого не заметил. Элизабет поняла: того, что она ожидала от своей первой ночи, не будет. Унизив невесту при всех, Эш Макгрегор не успокоился. Теперь, когда они остались одни, он продолжал измываться над ее чувствами.

– Твои комнаты – дальше по коридору, – сказала Элизабет.

– Но моя жена здесь, – нарочито небрежным тоном отозвался Эш и бросил сапог на пол. Грязь забрызгала красивый замысловатый узор на синем ковре.

– Твоя жена не хочет иметь никаких дел с упрямым толстокожим дураком, за которого вышла замуж, – сердито ответила Элизабет.

– Я заплатил за тебя, слишком, дорогой ценой, – усмехнулся он, стаскивая второй сапог. – И хочу, сполна получить причитающееся мне.

– Прошу прощения, мой маркиз . Но мне кажется, встретившись с вами, я тоже заплатила за собственную глупость, дорогой ценой, – с грустью в голосе сказала девушка.

Снимавший носки, Эш язвительно заметил:

– Не стоит устраивать сцен. Они меня нисколько не трогают.

От тяжелого, недоброго взгляда мужа Элизабет невольно съежилась. Разве можно ожидать улыбки на этом мрачном и холодном лице?

– Наверное, я не сумею тебя убедить, но я – не Далила, пытающаяся отрезать твои волосы, – стараясь говорить спокойно, начала Элизабет. – Но...

– Ты уже отрезала мои волосы, – перебил он ее.

– Может быть, – задумчиво произнесла она. – Но я не подстраивала тебе западню с женитьбой.