Кристина Додд - Мой милый победитель

— Устроили этот ужасный спектакль, а рассуждаете так, словно это обычная шалость.

— Сегодня Бакнелл мне напомнил, что строптивых девиц следует похищать.

Шарлотта на мгновение потеряла дар речи, потом не удержалась от вопроса:

— Вам об этом напомнил лорд Бакнелл?

— Да, — отрезал Винтер, как будто это был исчерпывающий ответ.

Голоса стихли. Они, наверное, миновали зал. Хотя сказать с уверенностью, где они сейчас находились, Шарлотта не могла. Наконец ей удалось дотянуться до повязки и сдвинуть ее на лоб. И увидела, что они находятся прямехонько в центре танцевального зала. Онемев от изумления, дорогие гости стояли, не шевелясь, и смотрели на них во все глаза. А Винтер спокойно продолжал свой путь к входной двери.

Шарлотта натянула повязку обратно, и беспомощно свесила руки. С мисс Присс покончено навсегда. После ее скандальной помолвки и этого спектакля уже никто не назовет ее образчиком благонравия.

Она услышала, как открылась входная дверь, вдохнула свежий воздух и почувствовала, как по спине скользнул теплый солнечный луч. Можно расслабиться. Какое облегчение — сознавать, что они, наконец, покинули дом. Пусть даже она твердо знает, что гости столпились в дверях, и провожают их любопытными взглядами.

Послышалось тихое ржание лошади и Шарлотта снова беспокойно задвигала руками и коленями.

— Милорд, прошу вас, я боюсь ехать на лошади в таком странном положении. Я задохнусь. Винтер!

Он поставил ее на землю. Лошадь стояла рядом. Шарлотта слышала запах животного, чувствовала его тепло. Винтер поднялся на какое-то возвышение и усадил ее в седло. Потом положил ее руки на луку седла и уселся позади нее.

Устроенная им сцена была отвратительной от начала до конца. Но при этом Шарлотта почувствовала неожиданный прилив сил. Кровь пела в венах, мышцы приятно напряглись. Спиной она ощущала тепло Винтера. Он обнял ее за талию. И когда только ее испуг успел перерасти в возбуждение? Или природа этих чувств одинакова?

Они скакали с четверть часа, то, пускаясь галопом, то, переходя на шаг. Временами под копытами шуршал гравий, временами шелестела трава, и Шарлотта слышала сочный запах раздавленных стеблей. Девушка потянулась к повязке, но Винтер поймал конец цепочки, которой были связаны ее руки, и не разрешил ей снять красную ленту с глаз. Она не должна была знать, где находилось то самое «местечко», которое он подготовил.

— Мы приехали, — объявил он, наконец.

Шарлотта никак не могла отдышаться. Винтер же легко спрыгнул на землю и снял ее с лошади. На этот раз он одной рукой поддерживал ее за спину, а другой подхватил под колени. Внезапно Винтер рассмеялся — громко, раскатисто. Он слегка приподнял девушку на сильных руках, словно показывая всему миру свое новое приобретение.

Она изо всех сил двинула его локтем в грудь. Молодой человек охнул от боли и предупредил:

— Мисс леди Шарлотта, будете брыкаться, я привяжу вам руки к коленям.

— Не посмеете!

— Посмею. Сегодня мой день. Вы — моя жена. И я сделаю с вами все, что захочу.

Произнося свою убийственную речь, Винтер продолжал идти, и вскоре Шарлотта скорее почувствовала, чем увидела перемену в освещении, которая означала, что они попали в дом. Стало прохладнее, и ноздрей девушки коснулись дивные запахи. Пахло розой, лимоном и еще чем-то пряным и знойным.

Винтер захлопнул дверь и поставил Шарлотту на ноги. Развязал ей руки. Снял повязку и бросил ее на пол. Подбоченившись, с довольным видом смотрел на нее, словно он — предводитель пиратов, а она — принцесса-пленница. Так оно и было, вот только вряд ли Шарлотте удалось бы почувствовать себя принцессой, а вот пленницей — без труда.

Комната была Шарлотте незнакома, но ее размеры и высокий потолок наводили на мысль о том, что они находятся в каком-то довольно большом доме. Шторы были тщательно задернуты. Мебель отсутствовала. Зато почти всю комнату занимал огромный шатер из белого и бледно-розового шелка, такой высокий, что в нем можно было стоять во весь рост. Служившая дверью занавеска была откинута, словно приглашая их заглянуть внутрь. Пол устилали ковры. В центре располагалась кровать, или, скорее, матрас — высокий и широкий. На нем — собранные мягкими складками простыни и бархатные подушки. Эта постель сама по себе была соблазном.

Девушка попятилась и наткнулась на Винтера. Он настойчиво подтолкнул ее к входу:

— Это место я приготовил для тебя. Удовольствие — потерять здесь девственность.

Повинуясь его настойчивому жесту, Шарлотта шагнула вперед и споткнулась о край ковра.

— Нет.

— Ты, как ребенок, твердишь «нет», «не буду», «не хочу», не желая попробовать то, что доставит тебе несказанное наслаждение.

Босые ноги девушки утонули в роскошном ковре. Постель была громадной, даже больше, чем ей показалось с первого взгляда.

— Вы никогда не сможете доставить мне наслаждение.

— Величайшим наслаждением для меня будет доказать, что ты ошибаешься.

Девушка вперила в него гневный взгляд. Глупая, тщетная попытка защитить себя, но что ей оставалось делать? Броситься на него с кулаками, закатить истерику, как Лейла? Хватит того, что совсем недавно она разревелась, как ребенок.

— Распусти волосы!

Руки Шарлотты невольно потянулись к роскошной прическе, сооруженной под присмотром Адорны. Винтер с одобрением во взгляде любовался ее фигурой, которая благодаря поднятым рукам предстала перед ним во всей красе.

— Должно быть, я забыл сказать тебе, что твое платье просто прелестно. Как его снять?

«Будь взрослой, в конце концов», — велела себе Шарлотта и опустила руки.

— Никак. — Вот вам и вся взрослость.

Наклонившись, он вынул из голенища сапога нож. Шарлотта знала, что он не причинит ей боли, и твердо решила игнорировать любые угрозы.

— Будем обедать?

— Вовсе нет, — несмотря на тусклое освещение, лезвие хищно блеснуло, когда он поддел кончиком ножа воротничок платья у самой шеи. — Я собираюсь тебя раздеть.

Шарлотта застыла. Попробуй-ка шевельнись, когда острое лезвие едва не касается кожи…

— Вы ведете себя глупо. Только потому, что не можете добиться своего…

Атлас натянулся, раздался треск рвущейся ткани.

— Вы испортили мое платье!

— Нож очень острый, мисс леди Шарлотта, не отвлекайте меня, — лезвие осторожно скользнуло вниз.

— А как же пуговицы?

— Чтобы срезать их все, потребуется слишком много времени. — Он распорол лиф, дошел до талии, принялся за юбку.

Онемев от потрясения, девушка наблюдала за уничтожением своего свадебного наряда.

— Шарлотта, — позвал он тем самым проникновенным полушепотом, — а где твое нижнее белье? — одним взмахом он рассек юбку почти донизу. — И чулки?