Кэтрин Дюксвилл - Аметистовая корона

— Лежи тихо, не смотри на нее и ничего не говори, а то тебя снова изобьют… ты должен научиться держать язык за зубами.

Жонглер перекатился на спину, его мало, что видящий взгляд устремился в яркое голубое небо. Неожиданно сквозь его опухшие губы послышался смех.

— Что они сделают с тобой, Ллуд, когда возьмут на судебное разбирательство к епископу?

Глаза колдуньи устремились в никуда. Наконец она ответила с чуть заметной обреченностью в голосе, что если она действительно попадет на суд к епископу, то умрет достаточно быстро.

— И что тогда?.. — вновь спросил жонглер, закрывая глаза. — Умереть здесь, на дворе этого дьявольского, сучьего дома или позднее?.. Есть ли в этом какая-то разница? Вот интересный вопрос…

Охранники подошли ближе. Ллуд, забившись в угол, нагнула голову и обхватила колени руками. Жонглер закрыл глаза.

— Я помню твоего отца очень хорошо, — сказал епископ Честера. — Я и отпевал его… — Епископ держал тарелку вареной говядины с луком. — Наш благословенный король Генри, — да осыплет его Бог вечной мудростью и великой удачей, — не может иметь наследника на его славный и правый путь к трону.

Констанция знала, почему епископ вдруг внезапно вспомнил о ее отце. Отец Констанции имел двух превосходных незаконнорожденных сыновей, которые не могли наследовать Морлакс, и трех законных дочерей, являющихся наследницами. Их король Генри своей властью выдавал замуж за своих лучших подданных. Бертрада была третьей и последней незамужней наследницей, и теперь пришла и ее очередь выйти замуж, хотя и против собственной воли.

Молодой слуга держал тарелку мяса с яичницей-болтуньей для Констанции, стараясь держаться подальше от пса епископа, спящего на подстилке. Он остерегался, что тот может кинуться на него, несмотря на ошейник, за который был привязан. Констанция приказала передать говядину на стол де Клинтонов. Слуга с облегчением отошел от опасного, на его взгляд, места. Леди Морлакс слышала, как Джулиан — один из ее сводных братьев, — разговаривал с посланником короля о венчании Бертрады.

Констанция выпила маленький глоток вина, наблюдая за ними. Более чем двенадцать лет назад Кларсс, ее отец и другие уэльские дворяне составили заговор в пользу короля Генри, с целью посадить его на трон, что они успешно и сделали. Великий принц произвел Гилберта де Джобоурга в графы. И сейчас, находясь под властью короля Генри, Кларенсы и Гилберты были несказанно богаты и всемогущи.

Джулиан, казалось, создан быть морлакским лордом. Но, к сожалению, это было невозможно для бастарда, хотя отец и наделил его поместьями и землей. Джулиан владел обширными угодьями в Несклайфе и казался удовлетворенным.

Один из приглашенных дворян, оттолкнув слугу, стал наливать вино Констанции. Потеряв равновесие, слуга взмахнул рукой, и оно плеснулось на юбку Констанции.

Вскрикнув, графиня стряхнула с себя вино, другой слуга подал ей салфетку, но она отмахнулась и отослала их обоих прочь. Епископ накрыл ее руку своей. — Моя леди Констанция, — его щеки покраснели, и, когда он говорил, волна перегара ударила ей в лицо, — Бог дал королю Генри прекрасных подданных, подобных твоему отцу, поддержавших его в тот роковой день…

Констанция раздраженно вздохнула, но ничего не ответила. Епископ Честера, когда пил, всегда повторял эту старую историю, как будто она никогда се не слышала. Историю про то, как Гилберт де Джобоург и ее дед заслужили вечное благоволение короля Генри, приведя в исполнение заговор, в результате которого тот занял трон.

Констанция незаметно высвободила свою руку из-под руки епископа. Несмотря на то, что в суете подготовки Бертрады к церемонии бракосочетания у нее, было, мало времени на собственный туалет, леди Морлакс замечательно выглядела. На ней было бархатное платье, рукава которого были украшены вставками из красного шелка. Шейный платок темно-красного шелка проходил сквозь золотой круг, усыпанный янтарем. Волосы, уложенные петлей и украшенные золотыми бусинками, свисали ниже вуали. Констанция знала, что выглядит великолепно. Женщины за дворянскими столами изучали се наряд на протяжении всей трапезы. Подобные фасоны платья и вуали были новыми в Англии, и Констанция была уверена, что дамы запомнили все досконально.

За столами, стоящими ниже, сидели дворяне и высокопоставленные церковники. Позади делегации от ордена святого Ботолши сидели два духовника Констанции, а за ними монахи другого ордена в их отличительных одеждах, больше походящих на лохмотья. Прелата Малчела среди них не было. Атмосфера от такого количества приглашенных раскалилась, постоянная толпа народа то приходила, то уходила.

Епископ рядом с Констанцией продолжал нудно рассказывать до боли знакомую историю о том, как принц Генри захватил трон, принадлежащий старшему брату, после его убийства в Новом лесу. И затем три дня спустя младший брат короля — принц Генри — короновался как король Англии.

Констанция наклонилась вперед и посмотрела на сестру и ее жениха. Бертрада и Уилвстан сидели по другую сторону от епископа Честера. Родители жениха — на их стороне. Менестрели за главным столом весь вечер пели песни и декламировали поэмы, посвященные доблести жениха и несравненной красоте невесты. Довольная тем, что они не были вульгарны, Констанция обратила на это внимание Пьера де Уэрвила. После окончания выступления менестрелей гости выпили за здоровье молодых. Бертрада ничего не пила, бледная, она сидела рядом с женихом. Посмотрев на нее, Констанция поняла, что сестра была вся в своих мыслях, она о чем-то размышляла. Уилвстан же сидел, развалясь на скамейке, и разговаривал через плечо со своими братьями.

«Они, наконец, обвенчаны», — сказала Констанция самой себе. Но внутренний голос не давал ей успокоиться, твердя, что еще многое может случиться. Каждый знал историю молодого Десмонда Уолтера, который в свою первую брачную ночь прочел своей молодой жене проповедь об отказе от мира и всего мирского, о жизни только ради прославления Господа, и читал с таким пылом, что убедил ее в первичности духовного перед телесным. В первый же день их супружеской жизни они ушли в монастырь, он — в мужской, она — в женский. Констанция тяжело вздохнула, она не представляла, что будет делать, если Бертрада совершит подобное.

Трясущимися руками она подняла бокал. Капельдинер предложил пройти в другой зал для танцев. Констанция посмотрела на толпу. Вдоль стен праздничного холла стояли рыцари Эвсрарда. Ее сестра Мабел и де Варренс были на полпути к танцевальному холлу. Эта семья обдала такой властью в Англии, как они в Нормандии. Констанция страстно желала поговорить с сестрой. Она очень не хотела отдавать ее замуж в эту семью, где оскорбление женщин было нормальным явлением. Но замужество Мабел, как и ее самой, и Бертрады, было приказом короля Генри, а приказы короля, как известно не оспариваются. Этот брак крепко соединил Англию и Нормандию и принес де Варренсам несколько недостающих земель на границе. Но до Констанции доходили слухи, что муж бил Мабел, а однажды даже чуть не покалечил и нет никакой гарантии, что это не повторится. Даже сейчас, когда Мабел носит ребенка, никто не обращает внимания на се положение. Де Варренс повернулся, и Констанция, поймав его взгляд, стала смотреть в другую сторону.