Роберта Джеллис - Пламя зимы

Все мои симпатии принадлежали Стефану. Но я чувствовал, что его решение не идти дальше границ Вестминстера было ошибкой: следовало двинуться на север, чтобы встретить наступление короля Дэвида.

Ничего плохого не было в том, что Солсбери настоятельно требовал, чтобы Стефан занимался всеми государственными делами – актами, законами, займами, но это отнимало у короля много времени. Поэтому когда Валеран отправил королевскую пехоту на запад в Камбрию и вытеснил скоттов на восток, в руки нортумбрийских баронов, очень не любивших шотландцев, король не смог, как намеревался, последовать за ним через несколько дней с конным войском. Прошло почти три недели, пока мы двинулись в путь.

К счастью, мы не очень-то понадобились как военная сила. Быстрое продвижение войска Валерана через земли Камбрии предупреждало любое наступление или сопротивление в этом графстве. Когда мы встретили армию Валерана в южной – Шотландии, мы узнали, что он освободил Уорк из осады, и обнаружили среди убитых и заключенных в тюрьмах много людей из Камбрии. Для Стефана это было последней каплей. Служба этих людей Дэвиду против него, Стефана, после присяги, данной ему в 1136 году, сделала их явными бунтовщиками. Этого королю было более чем Достаточно, чтобы лишить их (или их наследников, в случае если сами бунтовщики погибнут в бою) владений и раздать эти земли своим верным слугам.

Итак, мы повернули на запад, вновь опустошая северную Шотландию. Все это уже почти изгладилось из памяти. Я понимаю, зачем сжигались деревни и забирались запасы еды и скот, но я не мог спокойно смотреть на мучения бедных простых людей, когда разрушали их дома, когда насиловали женщин и уводили детей. Я знал также, что впереди их ждали еще большие страдания: гибель от голода, холода и боязней в суровые зимние месяцы. Поэтому я испытал огромное облегчение, когда мы повернули на юг, назад в Камбрию. Здесь мы продвигались медленно, и Стефан запретил беспричинное уничтожение. Он хотел посетить каждую крепость, каждое большое поместье и потребовать от всех, кто не примкнул к Дэвиду, повторения присяги и клятвы верности ему, Стефану, данных в 1136 году. От сторонников тех, кто был убит или взят в плен при вооруженной осаде Уорка, король требовал полного повиновения. Он оставлял им лишь жизнь, одежду, что была на них, и их оружие и отправлял в изгнание. Эти суровые условия охотно принимались: на долю теперь уже беспомощных мятежников гораздо чаще выпадали испытания и пострашнее. Армия короля оставалась многочисленной. Никакая крепость, никакое поместье не имело ни малейшей надежды противостоять ей, и поэтому все они сдавались сразу без боя, кроме одной-единственной крепости, которая и была взята приступом.

Как я ни напрягаюсь, я не могу припомнить ничего примечательного при взятии поместья Улль. О, я, конечно, помню, что Стефан назначил меня руководить штурмом. Стефан был исключительным воином. Это было очень здорово – сражаться рядом с ним. Еще в Нормандии король взял две небольшие крепости, и я тогда получил от него несколько комплиментов насчет моей силы и мастерства. После того как король и я, оказавшись почти полностью изолированными от нашего отряда и, попав в окружение во дворе второй башни отбивались вдвоем, чтобы не оказаться в плену, Стефан сказал мне что-то насчет титулования меня рыцарскими званием. Но, кажется, тут он не забыл и мое мастерство и, обойдя вниманием своих более знатных лордов, назвал командующим атакой меня. Никто не возразил. От легкой победы всегда получаешь мало удовольствия, и сама награда как-то теряет ценность. К тому же не похоже было, чтобы Улль оказался богатой добычей. Да и в любом случае, поскольку присутствовал сам король добыча предназначалась ему для раздела. Так или иначе, мое назначение не послужило поводом ни для чьей зависти. Нет нужды вспоминать все подробно. Все, что я помню, – это мое удивление людям Улля, которые пытались сопротивляться. Их было слишком мало, чтобы защитить это поместье. Во время первого же штурма мы взяли стены крепости, и я не могу вспомнить, чтобы хотя бы один солдат короля получил ранение большее, чем синяк. Затем я приказал открыть ворота для торжественного въезда Стефана. Внутри не было никакого замка. Строения поместья предназначались только для проживания, а не для защиты, поэтому я и не беспокоился о безопасности короля. И все же после того, как тараном вышибли дверь, я вскочил в главный зал первым. Внутри не оказалось ни одного мужчины. Я увидел только группу причитающих женщин, прильнувших к одной, которая, казалось, настолько оцепенела от ужаса, что не могла и плакать. Я покинул поместье еще поспешнее, чем туда въезжал и думал тогда, что это конец истории, но не тут-то было. Через восемь месяцев король приказал мне жениться на леди Мелюзине Улльской.

Так как для всех нас, за исключением бедняжки Милдред жизнь была спокойной и приятной, то новости о смерти короля Генриха в Нормандии, привезенные сэром Джеральдом Эфингом из его путешествия в Карлайл, явились для настоящим потрясением. Король Генрих умер первого декабря. Не прошло и двух недель, как его племянник Стефан Блуазский прибыл в Лондон. Лондонцы провозгласили его королем. А его брат Генрих, епископ Винчестерский, убедил Роджера, епископа Солсберийского юстициария Англии, признать Стефана монархом. Все это, по рассуждению сэра Джеральда, могло быть и не столь важно, но Солсбери и Винчестер, объединившись, уговорили Вильяма Пон-дель-Арша передать в руки Стефана королевскую сокровищницу. Теперь у Стефана появились средства оплатить наемную армию, которую его жена двинула морем из Фландрии. Архиепископ Кентерберийский, по согласию с епископом Лондонским, не колеблясь более, двадцать второго декабря короновал Стефана в Вестминстере. Папа стоял, раскрыв рот, как пойманная рыба, и не отрываясь смотрел на сэра Джеральда. Магнус, помедлив мгновение, пожал плечами.

– Что ж, все к лучшему, – сказал он равнодушно, – значит, Матильда не будет королевой.

Папа обратил на него удивленный взгляд.

– Но Стефан поклялся! – воскликнул он. – Он спорил за право присягнуть Матильде раньше Роберта Глостерского и добился этого.

Магнус был самым умным из моих братьев, но отнюдь не самым покладистым. Мне не всегда удавалось провести его. Нередко я оставалась в недоумении: действительно ли он одурачен мной или уступил мне только потому, что то, чего я хотела, соответствовало каким-то его личным целям. Магнус вновь пожал плечами и улыбнулся.

– Это очень разумно с его стороны. Теперь, когда Стефан защищен величественным согласием трех епископов и одного архиепископа, вряд ли кто-нибудь посмеет волноваться о нарушении той клятвы. Не так уж плохо иметь умного короля.