Роберта Джеллис - Английская наследница

— Можешь так не барабанить, — сказал Пане. — Я давно слышу.

— Пожалуйста, уберите поднос, — сказала Леония. — Я не люблю запаха старой еды. Вы забыли принести бумагу и перо.

Пане только рассмеялся, и Леония заскрежетала зубами. Дану не забыл принести письменные принадлежности, он просто не хотел. Взбешенная, Леония опять заколотила в дверь, но Пане только смеялся, наслаждаясь ее беспомощностью, и она, наконец, остановилась.

Медленно тянулось время. Леония безуспешно цеплялась то за один, то за другой план. Когда она просилась выйти, ей предлагали воспользоваться горшком в комнате. Когда просила воды, ей говорили, что кувшин на подносе. Когда умоляла об обещанных иголке и нитке, книге, свече, ей вообще не отвечали. Она хотела выбить замок рукояткой револьвера, но побоялась заряженного оружия, а, разрядив его, опять оказывалась в проигрыше. Мужчины были бы предупреждены, что она раздобыла оружие.

Гнев и бессилие опять привели к слезам, и она упала на кровать. В доме было тихо как в могиле, тьма кромешная. Она устало подумала, что это даже хорошо, что ее попытки затащить мужчин в комнату не увенчались успехом. Она подождет до завтра. Слишком опасно оказываться ночью на улице, особенно женщине. Робеспьер с его манией «чистоты» был крайне жесток к «ночным бабочкам». Если их заставали занимающихся своим ремеслом, их ждала казнь. Нужно быть умнее, уговаривала себя Леония. Она должна как можно скорее заснуть, чтобы рано проснуться и быть готовой. Дану ведь придется нести ей еду.

К сожалению, это мудрое решение оказалось трудно выполнить. Леония освободилась от одежды и засунула револьвер под подушку, но никак не могла найти покоя. Она ворочалась с боку на бок, стараясь ни о чем не думать, понимая, что ее мысли не помогут сну. Все же горе и беспомощность вконец сморили ее, и Леония забылась тяжелым сном, полным видений из прошлого. Снова овладел ею повторяющийся сон о побеге, который не тревожил с тех пор, как появился Роджер. Она слышит, как в «Отеле де Виль» скрипит ступенька под крадущимися шагами, слышит звук открываемого замка. Она протягивает руку, чтобы разбудить маму…

— Что, не терпится? — В голосе Пане вожделение. — Не нужно торопиться. У нас вся ночь впереди.

Грубая рука схватила Леонию за грудь. Она еще не до конца проснулась, и ее сон перешел в кошмар. Одеяло опутало тело, и ей казалось, что ее держат, как той ночью, когда ее девственность была так зверски разрушена. Ужас охватил ее, горло пересохло, она не могла кричать.

Измученная Фифи крепко спала, видя собачьи сны про охоту и игру. В доме было темно и тихо несколько часов, пока Роджер поджидал на чердаке Пьера. Потом очень отдаленно вторглись голоса, но Фифи никто не звал по имени. Все же ее разбудило то особое собачье чувство постоянной готовности, что ее позовут. Но когда аромат еды стал просачиваться через двери, нос ее задергался и затрепетал. Потом неясно донесся голос хозяина. Вот он, бог, который спасет ее от голода, холода и всяких бед. Она вскочила, заливаясь громким лаем.

Роджер, услышав этот лай, чуть не подавился. С трудом хватая воздух, он вскочил, чуть не перевернув стол, и понесся открывать дверь. Вбежала Фифи, весело махая замызганным хвостом, он подхватил ее на руки, не обращая внимания на то, что она грязная и мокрая, сильно прижал к себе, она даже тявкнула, возражая.

— Фифи, — задыхался он. — Ах, Фифи! Вот о чем писала Леония! Она послала за нами Фифи. Пьер!

— Перестань душить несчастную собаку! — воскликнул Пьер. — Или мадемуазель де Коньер найдет свою любимицу мертвой, когда мы ее освободим.

— Фифи приведет нас к Леонии, — перебил Роджер, лаская собачку.

Пьер уставился на друга, затем покачал головой:

— Удивительно, что собака нашла дорогу домой. Но это просто невозможно, чтобы она нашла дорогу к малознакомому месту.

Роджер прижал собаку покрепче, она зарычала, но тут же простила и лизнула его в лицо. Пьер снова покачал головой:

— Будь благоразумнее, мой друг. Взгляни на это бедное животное. Она, должно быть, много времени блуждала.

Это было невозможно отрицать. Влага насквозь промочила рубаху Роджера. Он охнул, схватил тряпку и принялся вытирать спину собаки, чтобы хоть немного ее высушить, а потом положил почти всю свою еду в ее тарелку. Она с восторгом набросилась на это щедрое угощение. Это подтвердило мысль Пьера, что собаку давно не кормили. И все же Роджер не хотел принять это как доказательство того, что ей пришлось долго блуждать. Напротив, он сделал нелепый вывод, что Леонию морят голодом, и все слова Пьера отлетали от него как от стенки.

Когда стало ясно, что спорить бесполезно и Роджер готов был идти один, контрабандист согласился. Он подумал, что это не займет слишком много времени. Двух прогуливающихся комиссаров вряд ли кто-нибудь остановит. Он будет сопровождать Роджера, пока его друг не убедится, что Фифи бредет наобум. Тогда они пойдут на корабль, соберут людей и все пойдет по плану. Ему удалось немного затянуть время, пока он уговаривал Роджера дать Фифи передышку после еды. Но полная готовность собачки, когда Роджер собрался в путь, показывала, что она в полном порядке.

Еще одна задержка была вызвана тем, что никак не могли решить, можно ли отпустить Фифи, пока они будут пробираться по крышам. К счастью, Роджер вспомнил, что Леония приготовила широкий ремень для переноски Фифи, когда они впервые подумали о крыше как о способе спасения. Фифи это не понравилось. Она протестовала, скулила и увертывалась, но Роджеру удалось успокоить ее. Они с Пьером благополучно пробрались по мокрому шиферу до последнего дома и спустились по узловатому канату, закрепленному вокруг трубы. Роджер освободил Фифи, призывая к тишине.

Для Фифи такая команда была совершенно логичной и подходила ко всем правилам игры. Она вспомнила, что ей говорили «найти Роджера». Она нашла его и была вознаграждена, как и следовало, великолепным угощением. Ей казалось вполне естественным, что она вернется к богине. Высоко подняв хвост, она выскочила из переулка и уверенно повернула к повозке, за которой побежала. Роджер взглянул на Пьера с такой невыносимо немой мольбой, что у контрабандиста не хватило духу лишить его этой надежды.

— Ну, что ж, — осторожно сказал он, — кажется, она знает, куда идти.

Друзья поспешно обмотались шарфами, зажгли заранее припасенный фонарь и пустились вдогонку. Не смотря на все уверения, Роджер и сам был не меньше Пьера удивлен уверенной рысью и целеустремленностью Фифи. По мере того как надежда его росла, он старался заглушить ее, боясь, что Фифи просто так бежит по маршруту, который она не раз проделывала, гуляя с Леонией. Но собачка ни разу не остановилась, чтобы понюхать или сделать метку. Она настойчиво и уверенно двигалась вперед, и скоро стало ясно, что они ушли уже достаточно далеко. Пьер мягко потрепал Роджера по плечу: